Нушич

Маленький Нуша чуть ли не с пеленок слышал эти песни — «лазарицы». Ему сказывала их речитативом мать, пели их и гусляры на базарах. И даже читать он учился по сборникам народных песен, составленным Вуком Караджичем.

Теперь Алка увидел своих любимых героев на сцене. Уж турки близко, а славные воеводы, зятья царя Лазаря, ссорятся меж собой, похваляются происхождением, и в драке Милош Обилич выбивает два зуба Вуку Бранковичу. Дорого обходятся Сербии эти два зуба. Накануне битвы Вук обвиняет Милоша в измене, а Милош клянется, что убьет во время битвы самого султана Мурада. Изменил не Милош, изменил Вук Бранкович, увел свое войско, и одолели турки сербов числом. Милош Обилич проникает к султану и говорит ему:

А другие герои? Юг-Богдан с девятью сыновьями, Страхиня-Бан, девушка, которая поит водой студеной раненых на поле битвы… Всю жизнь Бранислав Нушич будет делать попытки написать великую трагедию о героях Косовской битвы, он назовет детей своих именами героев. Исторические драмы Нушича будут ставить сербские театры, но не это, не это станет его призванием…

В своих песнях народ осуждал воевод, погрязших в распрях в то самое время, когда над родиной нависла опасность иноземного нашествия. В песнях он черпал силу для борьбы против турок. Ламартин, путешествовавший в 1835 году по Сербии, восхищался песнями сербских крестьян и писал, что «слава и свобода всех сербов были гордостью каждого из них». Он предрекал стране с таким народом свободу и величие.

Кочевые труппы, воплощая героические образы народного эпоса на сцене, занимались, в сущности, национальной пропагандой. Актером в те времена мог стать лишь человек, склонный к подвижничеству. Турецкие и австрийские власти относились к актерам с недоверием. Очень часто стражники забирали их прямо с подмостков и отправляли за решетку.

Известен случай, когда славянские жители города Темишвара обратились к губернатору за разрешением организовать театр. Тот наотрез отказал. И в ответ на вопрос, почему он не разрешает, догадливый губернатор заявил:

— Я прямо скажу почему. У вас, сербов, театр не просто бродячее общество, которое из нужды, чтобы прокормиться, ходит из города в город. У вас есть цель воспитывать народ в героическом духе, пробуждать сознание и гордость, воодушевлять его во имя всего сербского и народного, а этого допустить нельзя.

«Бой на Косове» настолько поразил воображение Алки и его товарищей, что уже на следующий день они вооружились палками — мечами и стали разыгрывать целые сцены из трагедии. При распределении ролей дело едва не дошло до драки — всем хотелось быть героями, никто не желал играть роли врагов.

Кафана «Зеленый венок» находилась на той же улице, что и дом Джордже Нуши, и ныне жители Смедерева называют эту улицу Нушичевой. И здесь Алка увидел странную процессию. Из калитки его дома появился вчерашний «царь Лазарь», тащивший на голове отцовское кресло, потом — «Милош Обилич» с разобранным ларем и, наконец, «Юг-Богдан», сгибавшийся под тяжестью громадного турецкого ковра.

Недоумение Алки прошло очень скоро. Нет, актеры, игравшие героев, не совершили грабительского набега на дом Нуши. Просто им понадобился реквизит для нового спектакля, и Джордже по доброте душевной предложил свои услуги.

В тот вечер играли знаменитого «Скупца» — пьесу классика сербской драматургии Йована Стерии Поповича. Роль скупца-цинцарина Кир-Яни, получившего добрый урок за свое скопидомство, играл сам Димич, актер, режиссер и руководитель бродячей труппы.

Впоследствии Нушич вспоминал: «Димич по происхождению был цинцарином; во всяком случае, такое мнение было у чаршии. Возможно, оно существовало еще и потому, что Кир-Яня была одной из любимых его ролей. Димич — это настоящий тип актера старого театра. Одет всегда в серое, по моде времен Вука Караджича, всегда свежевыбритый, сухощавый, с длинными волосами, рассыпавшимися по плечам…»

Димич, человек уважаемый, широкоизвестный, был женат на Гине, дочери сподвижника Вука Караджича, поэта Йоксима Оточанина, сборники стихов которого, написанные в духе народных песен, читались в свое время всеми. Димич и сам писал пьесы.

В его труппе было двенадцать человек. Актеры, перевоплощавшиеся по вечерам в прославленных героев, не смели разочаровывать своих зрителей и днем. Они вели себя с необычайным достоинством, хотя скудных сборов хватало только на полунищенское существование. Ели они из общего котла, а стряпней занималась жена директора, режиссера и премьера милая Гина.

Алка не пропускал ни одного спектакля. В награду за «реквизит» Джордже Нуша и его сыновья получили право бесплатного посещения театра, приютившегося у «Зеленого венка». Но Алка никогда не сидел с отцом на почетном месте, а, прильнув к подмосткам, над которыми едва возвышалась его голова, напряженно следил за развертывавшимся действием.

И однажды вечером произошло событие, сыгравшее немаловажную роль в жизни будущего комедиографа.

«…Поднялся занавес, и я увидел на сцене людей без мечей и доспехов; таких же людей, какие сидели рядом со мной; таких же мужчин, какие приходили к моему отцу по делам; таких же женщин, какие приходили к моей матери на посиделки. И все эти люди на сцене ходят, едят, смеются, разговаривают, как в жизни. „Да разве это театр? — удивленно спросил я себя. — Да разве не надо, чтобы сражались два народа, два государства, две армии, чтобы люди кричали, гибли и убивали? Разве достаточно небольшого недоразумения; потерянного письма или неправильно написанного адреса?..“

В тот вечер я впервые смотрел пьесу Косты Трифковича. Тот вечер был для меня откровением: театр — это жизнь, обыкновенная жизнь».

Алка увидел комедию мастера запутанного и смешного сюжета Косты Трифковича «Любовное письмо», а строки, приведенные нами, взяты из статьи, которую прославленный драматург Бранислав Нушич написал через пятьдесят с лишним лет.

Театр поглотил мальчика совершенно. Отравленный пряным запахом кулис, потрясенный великим таинством перевоплощения, он ходил за актерами по пятам, считая великой честью дозволение помочь расклеить афиши, зажечь лампы или подмести подмостки — сделать любую черную работу, которую актеры-бедняки выполняли сами.

Театральные впечатления были так сильны, что Алка уже не мог думать ни о чем ином. На уроках он отвечал невпопад, а когда подошли экзамены, провалился по трем предметам и остался в первом классе «реалки» на второй год. Отец избил его и был рад услышать, что театр отбывает.

Несмотря на то, что смедеревцы ценили талант Димича, театр стал «прогорать». Ходили тревожные слухи о предстоящей войне с турками, и народ начал экономить. Однажды Алка заметил, что Димич долго не выходит из кабинета его отца. И вскоре актеры стали перетаскивать декорации в склад Джордже Нуши. Выяснилось, что Димичу потребовалось перебраться с труппой в город Ягодину, а денег у актеров не было ни гроша.

Джордже Нуша заключил еще одну невыгодную сделку. Он дал денег под залог декораций, которые, в сущности, не представляли никакой ценности — дешевле было сделать новые, чем везти их в Ягодину.

Димич погрузил в два фургона актеров, гардероб, тетрадки с ролями и отбыл искать счастья в другом месте. За декорациями он так и не вернулся.

Так Алка стал обладателем «настоящих» театральных декораций. С одной стороны полотна была намалевана комната, которая изображала и обиталище скупца и роскошный дворец царя Лазаря, а другая сторона, вместе с рейками, представляла собой лес. Тот же лес одновременно выполнял функции еще и улицы и тюрьмы.