Плаха Палача

Куй железо пока горячо и бей что бы было боляче! ­прописная истина давно и хорошо усвоенная пресловутыми ментами.

- Будете понятыми, - пригласили они чету Михеевых следовать за ними и отправились навестить хозяина виноградника и ближайшего соседа Сергея Хоменко.

…

А началось вчера все так. Старый скупердяй, женоненавистник, жмот по жизни и мышлению гражданин Мордасенко краснея от натуги и злости за свою поврежденным «казенным» гвоздем собственность, как раз менял пробитое колесо на своей «Таврии». А в это время семилетняя Женечка пришла со школы и, страдая от жажды, решила ее утолить виноградом с соседского виноградника.

Спелые гроны висели высоко и девочка забралась сначала на лавочку, а затем и на деревянный забор. И потянулась к гроне, но успела сорвать лишь одну ягодку ...

Постоянно кипящий от злости гражданин Мордасенко услышавши шелест листьев, но не видя его издающего, в бешенстве метнул находящуюся как раз в руках монтировку. (Вмятину от онной на заборе и удалось увидеть дотошному Михаилу, когда он об нее «обранил» свой палец.)

От сильного удара забор содрогнулся и Женечка упала в соседний двор и ударившись о землю, потеряла сознание.

Подбежавши к забору и увидевши обездвиженное тело Мордасенко подумал, что девочка мертва и решил срочно избавиться от трупа.

Так он попал в лес. И когда он дырявым мешком ( иного у жмота и быть не могло) носил лишний песок из ямы и высыпал его на песчаную просеку (оставляя в траве едва заметные песочные пир амиды) неожиданно подвернулась злощасная старушка.

Бабка боясь конкурентов по грибному промыслу, прикрыла подолом фартука корзину с отборными грибами и попыталась незаметно прослизнуть мимо стоящего посреди леса пустого автомобиля.

«Таврию» то старушка заметила, но вот Мордасенко, на свою беду, нет. А тому свидетели (а видела что или не видела бабка, ему не время было разбираться) были не нужны и получила бабка саперной лопатой по голове.

Мордасенко запаниковал и не стал тратить время на рытье второй ямы. Он просто первую расширил за счет глубины, сделав ее помельче.

Это, да и тело мертвой старушки возвышавшееся рядом со щупленькой Женечкой, а еще остатки корзины из под грибов, позволили образоваться пустоте вокруг зарытой песком девочки. А еще сразу же вскорости прошел короткий, но сильный дождь и промыл в свеженасыпанном песке спасительное отверстие.

Свободного пространства вокруг Женечки поубавилось, но вот доступ под землю для воздуха был открыт.

Слава богу, все это время малышка находилась без сознания и не испытывала всех ужасов могильного заточения.

Когда оперативники и чета Михеевых (в качестве понятых) вошли в дом - «крепость» опешившего и явно не ожидавшего таких гостей гражданина Мордасенко, он как раз чистил «экспроприированные» у бабки грибы, а на столе лежала выкупленная за бесценок у бедствующей соседки старинная библия в кожаном еще переплете, которую алчный хозяин подготавливал для перепродажи.

Менты свое дело знали и через несколько минут гражданин Мордасенко «бодро» и «добровольно» уже давал показания.

А будущий юрист Михаил Михеев с супругой, чтобы не видеть, а главное не слышать такого «трактования» справедливых наших законов, убивая время, занимались перелистыванием лежащей на столе старинной библии.

Этот двадцать четвертый стих из двадцать третьей главы пятой книги Моисеева «Второзаконие» из «Ветхого завета» они с Верой прочли вместе, молча и не единожды:

«Когда войдешь в виноградник ближнего своего, можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа своя, а в сосуд твой не клади ... »

Когда покидали Белую Церковь погода снова испортилась и пошел прохладный осенний дождь.

Но машина ехала бодро и ровно, из осени в лето. Ведь путь лежал в солнечный Крым.

А дождь лил и лил. Но «дворники» не уставая смывали потоки воды, грязи и плохого настроения.

Постепенно Вера расслабилась и уставши бороться с сопутствующей дождям сонливостью, решила немного прикорнуть на надежном плече мужа, за которым как за каменной стеной.

Но прежде чем уснуть, непревзойденная любительница телесериалов выдала мужу неожиданный комплимент:

- Ты, Мишенька, у меня настоящий мент!

От такой «похвалы» мастер сыска сначала опешил, но виду не подал, а потом сообразивши, что к чему, подумал: «Может и придет время и это слово не будет ругательным.»

5 глава

Доставшийся Вере в наследство от дяди Вани в Крыму в Феодосии особнячок оказался на удивление добротным и красивым домом. Который не затерялся даже среди новомодных построек последних лет.

Соседка Галина Николаевна, с которой Вера заочно по телефону заключила устный договор на присмотр и «эксплуатацию» своей крымской недвижимости, оказалась не совсем чиста на руку.

Ибо сумма в долларах полученная за сдачу жилья а наем отдыхающим явно была меньшей половиной и явно «покупалась» по завышенному курсу.

«Надо при случае будет сменить управляющую», ­уставши с дороги вяло подумала Вера, но не от жадности, а от нежелания в чьих-то глазах выглядеть «лохом».

Святая - святых - комната хозяев, которая никогда не сдается отдыхающим, тоже хранила следы воистину дикого племени «дикарей». (Правда «дикари» презервативами не пользовались в те далекие первобытные времена за неимением оных, а нынешние же на боковушке кровати, от стены, вывесили их целый ряд и естественно не пустых, а беременные, как известно, блюются и не по такому поводу...)

Но не все плохо в этом мире. Например, погода в те дни в Крыму стояла отличная. И воспользовавшись этим, Михеевы поступили мудро: пока с погодою фартило - надо отдыхать.

С недельку они отлеживались на пляже. Загорали, купались. (Не в такой уж и теплой воде.) И ели южные вкусные фрукты (может и не все такие и вкусные, но главный фактор, что для «северян» в диковинку). Которых правда маловато было почему-то (да соседка-управляющая просто ни с чем не разминалася) в саду покойного дяди Вани, но вот на рынке они «произрастали» в изобилии.

Деньжат было много. И Михеевы не скряжничали. Но через пару деньков дары крымских садов основательно поднадоели и не состоявшиеся вегетарианцы снова вернулись к мясным и рыбным яствам. (И здесь они заботясь о собственном здоровье и экономя «золотое» времечко нашли личного поставщика, который хотя и брал чуть дороже, чем на рынке, но гарантировал качество и свежесть.)

Конечно же и от фруктов Вера и Михаил полностью не отказались. Просто часть их заменили взброженным виноградным соком. (Как прекрасно солнце в бокале! Но не в тех «бокалах» и не тот «Солнцедар», который когда-то наши сограждане дружно распивали по подворотням.)

Но осень есть осень. И дожди докатились и до Крыма.

И уныло стало на душе и отправились тогда детективы Михеевы на поиски дневников Светланы Хоменко.

Мать покойной Елизавета Григорьевна вместе с оставшейся в живых дочерью Марией и зятем Андреем проживали в частном доме. И представьте себе, всего-то в двух кварталах от дома дяди Вани, но на соседней улице.

Но особнячок у Хоменко был на несколько порядков ниже; какая-то халупка сарайного вида.

- Да Светочка вела дневники, - подтвердила Елизавета Григорьевна, - но вы их от меня не получите! Ни за какие деньги!

- Мы за них Вас отблагодарим, как вы того захотите. И не обязательно деньгами, если вы того не желаете, - не обращая внимания, как ему тогда показалось, на словесный туман сразу же постарался Михаил перевести разговор в деловое русло.

Вере же такая бестактность мужа не понравилась и она незаметно от хозяйки укоризненно покачала головой.

- Деньги мне не нужны, - гордо и решительно отбросила

Елизавета Григорьевна саму мысль о материальном вознаграждении, но слова Михаила неожиданно дали всходы.

- Дневники дочери мне очень и очень дороги! Ведь в этих записях сама Светочка ... Пускай и порой слегка наивная ... Да и многое там личное и сокровенное ...

Вера пыталась было что-то сказать, но Елизавета Григорьевна остановила ее предостерегающим взмахом руки: