Останется память

   - Надобность тут казенная... - медленно начал я, раздумывая, стоит ли вообще рассказывать первому встречному о своих планах.

   - Казенная? Да вы садитесь, садитесь, - внезапно засуетился извозчик, отстегивая жесткий полог, препроваживая меня на место и с почтением усаживая. - Сейчас с ветерком помчимся.

   Он залихватски свистнул, дернул вожжами, и лошаденка потрусила по заснеженной улице, всё убыстряя ход. Извозчик не обманул и гнал во всю мочь. Санки резво неслись по накатанным колеям. Сначала по этой самой Торговой, затем - вдоль Крюкова канала и по Большой Морской, которую я всё-таки опознал, хоть и не сразу.

   Город я начал узнавать ближе к Невскому. То там, то здесь мелькали смутно знакомые дома. Вот только в мое время дома эти в большинстве своем были выше этажа на два. Еще поражало некое архитектурное единообразие: треугольные фронтоны, портики, колонны. Очень похоже на казармы какого-нибудь Преображенского полка. Но не мог же весь город быть одной большой казармой!

   Выехав на проспект, извозчик резко повернул, едва не задев встречные санки, помянул предков помешавшего ему возницы и прошелся по его лошади. Тот в долгу не остался. Но обменявшись парой фраз, извозчики благополучно разъехались.

   - Видали?! - извозчик поворотился ко мне всем телом. - Этим лихачам палец в рот не клади - откусят! Но и мы не промах, чтоб им всё спущать! В другой раз подумает, как с Емелькой связываться! - извозчик погрозил кулаком назад и, переходя на иной тон, добавил: - Вам, барин, куда нужно? Где остановить-то?

   - Стой! - приказал я.

   Лошадь тут же встала.

   Справа вдоль всей Дворцовой тянулся забор, за которым Росси строил Генеральный Штаб, слева желтело Адмиралтейство, а прямо передо мной жемчужно мерцал заснеженный Зимний. Отпали сомнения в том, где я нахожусь. А вот когда...

   - Где бы календарь достать... - протянул я, надеясь на ответ.

   Извозчик откликнулся:

   - Да в лавке Смирдина. Она ж тут, недалече. Мимо проезжали. Прикажете поворотить?

   - Постой пока. Напомни, число какое сегодня?

   Извозчик не удивился моему интересу. Видно, переход от календаря к числам показался ему достаточно логичным.

   - Да двенадцатое ж, барин. Суббота. А что такое?

   - Точно! Двенадцатое декабря двадцать пятого года...

   Я приготовился уже к тому, что меня поправят, но нет, извозчик никак не отреагировал. Значит, точно попал, куда и собирался.

   - Так что, барин, в лавку езжать?

   - Погоди... Нет, в лавку мы не поедем. А поедем-ка мы в аптеку, на Миллионную. Знаешь такую?

   - Знаю. Таблички-то с названиями никто еще не сымал.

   - А ты, чай, грамотен?

   Извозчик замялся.

   - Прочитать могу, если что. А вот самому писать, так руки вечно не то выводят. Потом ничего разобрать не могу.

   - Грамота штука полезная.

   - Оно точно. Да вот не каждый выучиться могёт. А нам, извозчикам, без грамоты нельзя...

   Мужик тронул лошадь, и она неспешно потрусила через площадь к Миллионной улице.

   - Раньше начнешь учить, лучше выучишь, - назидательно сказал я. - Детей учи. Они буковки на лету схватывать будут. Тебя в грамоте превзойдут - твое же дело продолжат.

   Мой незамысловатый совет изрядно загрузил извозчика. Он сгорбился, едва шевелил вожжами и весь был какой-то пришибленный. Только когда мы уже проехали почти половину улицы, напротив приметного дома с черными мраморными колоннами, извозчик обернулся и, перестав вдруг хмуриться, сбил шапку на затылок:

   - Благодарствую, ваше благородие. Научили Емельку уму-разуму. Без хорошего совета так всю жизнь в грязи и проживешь. Век вам здоровья.

   Он подхлестнул лошадь, и остаток пути мы проехали значительно быстрее. Не добравшись до конца Миллионной, мы поворотили и встали возле зеленоватого здания стариннейшей аптеки, бывшей здесь чуть ли не с самого основания города.

   - Всё. Дальше не могу - потом не развернуться будет, - извозчик показал на забитую санями улицу. - Хотите - вылазьте. Или к самому подъезду подвозить?

   - Не обязательно. Пройдусь. Сколько с меня? - я вылез из саней и встал рядом с извозчиком.

   - Целковый...

   - Сколько?!!

   - А что, барин? Ехали? Ехали! По городу кружили? Кружили! А мне лошаденку кормить. Она ж есть хотить. Да и детки то ж.

   - Полтину.

   Извозчик тут же надбавил:

   - И полполтины сверьху.

   - Гривенник сверху.

   - Пятиалтынный, а? От сердца отрываю! Все есть хотють.

   - Ладно. Уговорил.

   Я полез в карман, достал горсть монет и отсчитал извозчику его шестьдесят пять копеек. Тот, довольный, ссыпал их в мешочек, который тут же подвесил обратно к поясу под тулуп, и оборотился напоследок ко мне:

   - Здоровьица вам, барин. И жене вашей, и детишкам. И прислуге с челядью... Н-но!Свистнул и умчал, только снег столбом закрутился.

   А мне предстояло начать воплощать в жизнь первый пункт предложенного мне плана.

   Дом, в котором жили Оболенский и Ростовцев, искать не пришлось - он был второй от угла. Но, подойдя к подъезду, я остановился. Решимость моя куда-то испарилась. Да и в самом деле: если прийти к Ростовцеву на квартиру, то много шансов наткнуться на того же Оболенского, который с ним очень дружен. Какую в таком случае мне выдумывать легенду? Как представляться? Ростовцев просто не захочет со мной разговаривать, если не будет уверен, что я из рядов заговорщиков. Войти в дом и подождать внизу? Не оберешься вопросов от военных и слуг. Торчать же на улице еще хуже - вопросы те же задавать будут, так еще и намерзнусь.

   Я чуть прогулялся по улице, постоял, не решаясь ни войти в дом, ни пойти прочь. Минута, другая, и я махнул бы на план рукой и отправился в какой-нибудь трактир отогреваться. Однако именно в этот момент из подъезда вышел сам Ростовцев. В такую удачу трудно было поверить. Посмотрев по сторонам, он скорым шагом направился прочь от меня, так что пришлось его догонять.

   Разумеется, догнал. Пристроился сзади, раза два вздохнул для успокоения и позвал:

   - Господин подпоручик! Яков Иванович!

   Ростовцев явственно вздрогнул, приостановился и обернулся. Он смерил меня взглядом и недоуменно сказал:

   - Ч-ч-ч-чем об-б-б-бязан?

   - Вы же сейчас от князя Оболенского? Он просил вас догнать и кое-что передать.

   - А вы, с-с-с-сударь, кто?

   - Мое имя вам вряд ли что-либо скажет. Я знаком с князем еще по Павловскому полку. Он вряд ли упоминал меня. Константин Шумов. Поручик в отставке, - я приподнял шапку и наклонил голову.

   Видимо, мой ответ удовлетворил Ростовцева. Он обмяк лицом и любезно улыбнулся.

   - С-с-с-слушаю.

   - Ведь вы же собрались сегодня к вечеру идти к цесаревичу Николаю?

   Ростовцев ухватил меня за рукав.

   - От-т-т-к-к...

   - Не ходите. Не выдавайте товарищей своих, - как можно проникновеннее сказал я.

   Ростовцев мучительно покраснел и забулькал горлом, пытаясь выдавить слова. Отдышался и всё же произнес их:

   - Евгений П-п-петрович с-с-са-ам п-просил меня. Мы п-п-писали в-в-вместе. Или об-б-бстоят-т-тельства пом-м-менялись?

   Врать не хотелось. Ведь Ростовцеву ничего не стоит вернуться и спросить самого Оболенского о новых обстоятельствах. Но если к Николаю Ростовцева послал сам князь, то что же это получается? Предательство в верхах? Или я чего-то не понимаю?

   - Не поменялись, - вынужденно сказал я. - Раз Евгений Петрович одобрил вашу инициативу, то пусть оно так и будет. Боюсь, вот только, ни к чему хорошему это не приведет.

   - Не м-м-мою. - Ростовцев криво улыбнулся. - К-к-князь настаивал. Г-г-говорил, что Н-н-н-николай ис-с-сп-п-пугается. Т-т-точно ис-с-сп-п-пугается.

   - Тогда успехов вам, господин подпоручик. Успехов.

   Недоумевающий Ростовцев козырнул и продолжил путь. А я остался, совершенно не представляя, что теперь делать. Выбранный план не оправдал себя в самом начале. Приниматься за второй пункт? Но никто решительно не мог бы сказать, когда выигрышную тактику идти от казармы к казарме, последовательно поднимая там войска, сменила тактика выжидания на площади.