Страница 40 из 125
— Да кто его знает.
— И еще одно мне хотелось бы знать: почему вы считаете Самсонова пьяницей? Ну ладно, считаете… Но склочником и безалаберным человеком? Еще мне хотелось бы знать, где точно находился Самсонов во время пожара и до него, а также почему он обозвал вас, извините, сукиным сыном?
Хотимцев посмотрел на Нестерова.
— Вы поняли вопросы?
— Понял, товарищ Нестеров.
— Ну вот и чудно, сейчас я немного попишу, а вы побродите по пепелищу, поговорите сами с собой, подумайте, и через Нас жду вас здесь непременно. Договорились?
Хотимцев вышел. А Нестеров принялся заносить на листы бумаги первые добытые материалы, еще очень расплывчатые, но уже интересные.
В самом деле, разве не интересно, что якобы сгоревший напрочь человек вдруг появляется в кабинете и доказывает, что погиб не он.
9
Старший лейтенант Серебровский ловил истину так, как ловят в прериях диких мустангов. Но истина, так же, как и дикий мустанг в прериях, сперва не давалась ему. В конце концов он заарканил некое животное. Возможно, это был мустанг, а может быть, и смирный мул, но для непосвященных его некоторое время можно было выдавать за мустанга.
Серебровский доложил Нестерову обсосанную, всем известную версию.
Нестеров ничего не возразил старшему лейтенанту. А может быть, в самом деле мустанг так легко дался в руки и позволил надеть на себя уздечку? Истина оказалась столь близкой, что не надо было даже далеко уходить за проходную химического комбината.
Да и зачем ходить? Рядом с оградой предприятия чернели безобразными остовами гаражи ветеранов войны, построенные здесь, как показала проверка, по разрешению райисполкома. С них-то все и началось. Ибо вначале загорелись, как утверждал дознаватель, гаражи. В одном из них, а это было в полночь, взорвался баллон с ацетиленом, при этом погиб человек. Личность его была установлена. Им оказался Иванов Всеволод Егорович, инвалид войны, человек в высшей степени положительный. Заподозрить его в том, что он поджег гараж нарочно и причем ценой своей жизни, было бы просто нелепо. Но думать о том, что его халатное, а скорее всего, неумелое обращение с огнеопасным предметом могло вызвать пожар — было можно.
И, как гласила инструкция, с которой сегодня утром ознакомили Нестерова в исполкоме, ветеранам было «разрешено строить гаражи на расстоянии более трех метров от изгороди химкомбината». Однако почти все гаражи, в том числе и гараж Иванова, были построены впритык. С другой стороны изгороди, также впритык, как раз и был прилеплен загоревшийся, но вовремя потушенный цех и склад готовой продукции. Установили также вероятные нарушения правил пожарной безопасности. И еще: из четырех гаражей, сгоревших в ту ночь, пожар начался именно с гаража Иванова. Бго сосед дал показания, что из гаража Иванова с вечера сильно пахло газом. Но он не обратил на это внимания, поскольку Иванов часто занимался сваркой, подрабатывая ремонтом чужих автомобилей.
Удалось обнаружить остатки шланга, по всей вероятности ведущего от баллона к сварочному агрегату Иванова. Шланг был, возможно, преднамеренно поврежден. На этот и другие вопросы предстояло дать ответ экспертам.
10
— Саша, вы свинья, я же беспокоюсь, а от вас ни слуху ни духу. Пожалейте нервы подданного сопредельной державы, лично не испытывающего ни симпатий, ни антипатий к стране, гражданином которой являетесь вы, — раздраженно говорил Хангер.
— Я не свинья, но мне нечего было вам рассказать. За исключением разве что того, что я был в Главном управлении пожарной охраны и познакомился с начальником. По-моему, все в ажуре.
— Что вы называете этим полуфранцузским словом?
— В ажуре-то? А это все равно, что о’кэй.
— Фу, не говорите пошлости, Саша, вы же знаете, что я этого не выношу, итак…
— Познакомился в министерстве с начальником. Думаю, что все они там мечтают, чтобы их прославили в газете, и за это будут меня опекать. Я ведь им нужен, от меня кое-что зависит: например, их прославить или не прославлять.
— Не обольщайтесь, Саша.
— Да нет, уверяю вас.
— У меня нет оснований вам не верить. Ну, хорошо, а следствие?
— С этим сложнее. Во всем мире, наверное, следователи ведут себя так, будто бы все кругом виноваты. Меня уже следователь допросил, зачем я был на химкомбинате накануне поджога.
— Так и сказал: накануне поджога?..
— Да нет, это я сейчас.
— Не забывайте, пожалуйста, что ни вы, ни тем более я никакого отношения к этой странной истории не имеем. У вас деньги есть?
— Кончаются.
— Возьмите, тут немного, но сегодня ведь вы много и не заработали. Потом, конечно, будет еще.
11
— Разрешите, гражданин следователь? — Дверь приоткрылась, и в кабинет, где расположился Нестеров, заглянул «сгоревший» Самсонов.
— Конечно же заходите, Самсонов, но почему так официально — гражданин.
— А так положено.
— Кем?
— Издавна положено: раз вы следователь, так уж мы все и граждане.
Подивившись такой логике, Нестеров придвинул стул к столу и жестом предложил Самсонову сесть. Самсонов нарочито потоптался на месте, потом вдруг смиренно присел, и Нестеров подумал, что, быть может, он немного более играет в простачка, чем есть на самом деле.
— Что стряслось, Самсонов?
— А то, что завод подожгли специально, это каждый знает. Почитай, самый лучший стиральный порошок в мире делал.
— Кому же надо завод поджигать в таком случае?
Самсонов горько усмехнулся:
— Ты, следователь, газеты не читаешь, конкуренция ведь…
Нестеров, улыбаясь, записывал показания. Когда он закончил, Самсонов взял листы, читать не стал, а размашисто подписал каждую страницу. Было видно, Что протокол допроса он уже видел не однажды и знает, как его подписывать.
Самсонов направился к выходу и в дверях столкнулся с Хотимцевым, который презрительно поглядел на выходящего.
— Прошелся, знаете, товарищ следователь, — развязно начал начальник цеха, — посмотрел на наше пепелище… А этот, — он кивнул на дверь, — уже все растрепал?
— Простите, — сказал Нестеров, — кто и что растрепал?
И Хотимцев понял, что с развязностью номер не пройдет. Надо держать себя в рамках: все-таки один следователь, другой — свидетель.
Кстати, свидетель — тоже неплохо, между прочим это же не подследственный.
— Я выполнил вашу просьбу.
— Рад, слушаю вас.
— Вы просили меня сообщить, почему я считаю Самсонова пьяницей. Да потому, что он пьет. А вот на вопрос, почему он назвал меня мерзавцем, вернее, сукиным сыном, ответить не берусь. Вероятно, потому, что он несдержан, некультурен, бесшабашен.
— Или потому, что вы его предали в трудный момент. Вы ведь бывали у него дома, а тут спасовали.
— Я у него дома был по просьбе его жены. Устанавливал факт того, что он пропил только что купленную мебель.
— Запишите, пожалуйста, все, что вы сказали. И можете быть свободны.
Нестеров встал, потянулся, прошелся по кабинету, дождался, когда Хотимцев напишет все, что он сказал, показал ему, где надо расписаться, и, выпроводив его, остался один.
Пахло гарью, но не приторно и тревожно, а как-то уже знакомо и буднично.
Продолжалась работа.
И в ней, в этой работе, надо было еще столько сделать, прежде чем даже не придет, не установится, а только покажется, мелькнув своим хвостиком, истина.
Нестеров улыбнулся. Он любил то, что делал. Он вышел из кабинета. На него смотрели, как на бога.
— Ну хорошо, — сказал Нестеров своим товарищам, — а почему бы нам не допросить тех, кто вызвал пожарных?
— Пожарных вызвала сигнализация, — веско сказал кто-то из начальства.
— Не сомневаюсь в оснащенности предприятия противопожарными устройствами или техникой, но ведь на пульт держурной части поступил чей-то конкретный сигнал. Кто-то же, значит, позвонил?