Страница 32 из 44
— Я понимаю, что вы хотите сказать.
— Они появились в одно время, не так ли? Эта Майзель и ее темнокожий сводный брат.
— Перед смертью их мать что-то им послала. Владелец бара, в котором она работала, отправил письмо в Лондон для Олтигби и посылку, размером с коробку из-под сигар, в Вашингтон для Конни.
Синкфилд кивнул и отрезал кусок бифштекса. Положил в рот и, еще не прожевав, спросил:
— Чего вы летали в Лос-Анджелес?
— Хотел найти какую-либо связь между сенатором Эймсом и Конни Майзель.
— И что вы искали? Непристойную фотографию, на которой изображены она, сенатор и еще какая-нибудь телка?
— Возможно. Она кое в чем солгала мне. К примеру, сказала, что родители ее принадлежали к среднему классу. На самом деле это не так, но многие стараются приукрасить свое прошлое.
— Она училась в колледже, получив стипендию, — заметил Синкфилд. — Я это проверял.
— В основном ее слова действительно соответствуют истине. Она училась в Голливуд-Хай и закончила ее с достаточно хорошими отметками, чтобы получить стипендию в Миллз. После этого работала в нескольких местах, пока не оказалась в вашингтонской лоббистской фирме. Не говорила она лишь о том, что росла в Лос-Анджелесе сама по себе и жила с музыкантом, который, возможно, был ее отцом. Он научил ее играть на пианино и кое-чему еще, когда ей исполнилось двенадцать или тринадцать лет.
— Такая, значит, получается картина?
— Если исходить из того, что мне удалось выяснить, то да. Похоже, счастливого детства у нее не было.
— Вы нашли, что связало ее с сенатором?
— Конни?
— Да.
— Ничего не нашел.
— А с матерью?
— Мать, похоже, трахалась со всеми подряд. Может, среди них был сенатор, и, как вы и сказали, его сфотографировали.
— А фотографии она оставила своим детям?
— Вот-вот. Есть только одна заковырка. Если бы фотографии представляли какую-то материальную ценность, мать воспользовалась бы ими сама. Если фотографии и были, в чем я очень сомневаюсь.
— Как обычно поступают с такими фотографиями?
— Платят за них. Другого выхода нет.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Как видите, моя версия не выводит на преступника.
— Похоже, что так.
— Хотите что-нибудь на десерт?
— Нет, обойдусь без десерта.
— Тогда кофе?
— Кофе тоже не хочу.
— А чего же вы хотите?
— Поговорить с Конни Майзель.
— Так что вас останавливает?
— Ничего. Поехали.
Глава 21
До «Уотергейта» мы добрались на машине Синкфилда. Обычном черном «форде»-седане, безо всяких знаков отличия, сошедшем с конвейера пару лет назад и требующем замены амортизаторов. Синкфилд умело вел машину, умудряясь проскакивать большинство светофоров на зеленый свет.
— Вроде бы вы хотели мне что-то сказать, — напомнил я.
— Я думал, это мощная зацепка. Вы же знаете, мы, детективы, обожаем зацепки.
— Так о чем, собственно, речь?
— Я навел справки об Олтигби. Он служил в восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии. И знаете, чему его учили в Форт-Беннинг?
— Чему?
— Подрывному делу. Он был первоклассным специалистом. Мог взорвать практически все.
— Особенно, «дипломат», не так ли?
— Да, особенно «дипломат».
— Что же, это действительно зацепка.
— Вам она не нравится?
— А вам?
— Нет. Не нравится. Зачем ему взрывать дочь сенатора? С ее смертью он остается ни с чем. На живой он может жениться и получить миллион долларов.
— Может, его сводная сестра предложила ему отправить Каролин в мир иной?
— Что?
— Это последняя версия Лукаса. После долгих лет разлуки сводная сестра вновь встречается со своим братом. Из телефонного справочника они узнают адреса намеченных жертв, сенатора Эймса и Каролин, его дочери. Конни Майзель берет на себя сенатора. Игнатий — Каролин, которая узнает об их намерениях и угрожает рассказать обо всем. Они взрывают ее и имеющуюся у нее информацию. Затем Конни Майзель обуревает жадность. Она извиняется перед партнерами по бриджу, говоря, что хочет пописать, а сама мчится к моему дому, подстреливает сводного братца и возвращается аккурат к следующей сдаче. А затем подает гостям кофе, не забыв бросить ежедневную дозу мышьяка в чашку сенатора.
— Перестаньте, Лукас, — отмахнулся Синкфилд.
— Вы можете предложить что-то получше?
— Нет, но вы должны учитывать одно обстоятельство.
— Какое?
— Вчера на меня не наставляли револьвер.
Синкфилд использовал свою бляху, чтобы миновать кордон службы безопасности «Уотергейта». Нам пришлось подождать лифт, но недолго: в таких кооперативных комплексах, как «Уотергейт», на лифтах не экономят. Кабина спустилась вниз, звякнул колокольчик, раскрылись двери и из лифта вышел мистер Артур Дэйн, частный детектив, берущий сто долларов в час, в одном из своих строгих, темных костюмах.
— Что-то мы постоянно натыкаемся друг на друга, не так ли, лейтенант, — он кивнул и мне. — Добрый день, мистер Лукас, — дабы я не почувствовал себя лишним.
— Вы были у сенатора? — спросил Синкфилд.
— Совершенно верно.
— Странно, что вы появляетесь у него.
— Ничего странного, лейтенант. Иногда я выполняю обязанности дипломатического курьера. Везу послание миссис Эймс к ее мужу. Впрочем, обычно мне не удается пройти дальше мисс Майзель. Сегодня я привез плохие новости.
— О, — сокрушенно покивал Синкфилд. — И какие же?
— Вы помните секретаря сенатора, Глорию Пиплз?
— Она чуть не устроила скандал на похоронах.
— Теперь она пошла дальше. Где-то раздобыла телефон миссис Эймс и стала названивать ей днем и ночью. Совершенно пьяная. Миссис Эймс опасается, как бы она не причинила себе вреда, и попросила меня выяснить, не позаботится ли сенатор о том, чтобы эту Пиплз препроводили в больницу.
— Какую же?
— Центральную. Там ее вывели бы из запоя.
— А что потом?
Дэйн пожал плечами.
— Потом ее можно поместить в какую-нибудь закрытую клинику.
— Откуда зачастую уже не выходят, — заметил Синкфилд.
— Эта женщина нуждается в помощи.
— Сенатор согласился?
— Его не было, но мисс Майзель сказала мне, что я могу принять все меры, которые сочту необходимыми.
— Она взяла на себя управление делами сенатора, так? — спросил Синкфилд.
— Мы ждали сенатора час, но он так и не появился. Тогда мисс Майзель и сказала, что оплатит все расходы по лечению этой Пиплз.
— А где сенатор? — спросил я.
Дэйн взглянул на часы.
— Пошел погулять два часа тому назад. И еще не вернулся.
— Я бы не возражал провести час наедине с ней, — заметил Синкфилд. — Но почему-то мне всегда приходится брать с собой кого-то еще. На этот раз, Лукаса.
— В качестве дуэньи, — добавил я.
Артур Дэйн улыбнулся, показывая, что понимает шутку, когда слышит ее. Впрочем, улыбка задержалась на его лице ненадолго.
— Миссис Эймс хотела бы повидаться с вами, мистер Лукас.
— Потому-то она и звонила мне вчера?
— Да.
— И вы звонили по этому же поводу?
— Да.
— Хорошо, я с ней повидаюсь. Когда?
— Вы задержитесь здесь надолго? — спросил Дэйн.
Я посмотрел на Синкфилда. Он покачал головой.
— Нет, скоро уйдем.
— Тогда, если хотите, я могу отвезти вас во «Французский ручей» и обратно. Мне все равно туда ехать.
— Хорошо. Где я вас найду?
— Здесь, в вестибюле. Я провожу много времени в этом вестибюле.
Синкфилд огляделся.
— Неплохое место. Тут можно и посидеть, зная, что кто-то платит тебе пятьсот баксов в день.
Я задал следующий вопрос до того, как Дэйн успел ответить на шпильку Синкфилда.
— Почему миссис Эймс захотела повидаться со мной?
— Я не знаю.
— Вы не спрашивали?
— Спрашивал.
— И что она сказала?
— Сказала, что дело важное. Вернее, очень важное.
— Тогда мне надо поехать к ней.
— Да, — кивнул Дэйн, — я думаю, так будет лучше.