Девственница

Белсер, один из рыцарей Роуана, взял под уздцы коня господина. Роуан вскочил в седло и протянул руку мальчишке, который примостился сзади. Развернув коня и уже готовясь вернуться в лагерь, Роуан спросил:

– Как тебя зовут?

– Кеон! – гордо объявил пленник, но при этом чуть запнулся, словно в горле еще стоял страх после близкой встречи со смертью. – Сын короля зернас.

– Думаю, лучше стоит дать твоему отцу другой титул. Я – единственный король этой страны.

Кеон пренебрежительно рассмеялся.

– Мой отец уничтожит тебя. Ни один ириал не будет править зернас.

– Это мы еще посмотрим. Но хотя бы сегодня тебе лучше считать меня зернас и держаться поближе. Уверен, остальные ланконийцы не так снисходительны, как я.

Позади них ехали рыцари Роуана, и только за ними – остальной отряд во главе с Дейром, Силин и Ксанте.

– Он всегда ведет себя так глупо? – потихоньку спросил Дейр у Ксанте, глядя в спину человека, назвавшего себя ириалом, но обращавшегося с мальчишкой зернас как с другом. – Как тебе удалось довезти его живым?

Ксанте задумчиво взирал на странную парочку.

– До сегодняшнего вечера он был смирен, как домашняя собачка. В его сестре, казалось, куда больше огня, чем в нем! И до сегодняшнего вечера он говорил только по-английски.

– Если он и впредь будет выезжать в одиночку навстречу зернас, наверняка не проживет долго, – заметил Дейр. – Нам не следует пытаться удержать его от глупостей, которые он так и стремится наделать. Судя по тому, что сотворил сегодня так называемый принц, он готов открыть ворота Эскалона любому завоевателю. Ланкония падет под правлением такого глупца! Нет, пусть и впредь выезжает на врага в одиночку. Скоро мы избавимся от него, и нашим королем станет Джералт.

– Разве он так уж глуп? – удивилась Силин. – Если бы мы напали на мальчишек и убили сына Брокаина, то, поверьте, не знали бы мира, пока Брокаин не уничтожил бы сотни наших людей. А теперь у нас появился знатный заложник. Брокаин не посмеет пойти на нас войной, из страха, что мы убьем его сына. И, говоришь, за все эти недели Роуан ни словом не обмолвился на ланконийском? Ты меня поражаешь, Ксанте. Этот человек узнал о нас все, что возможно, а вот тебе о нем ничего не известно!

Усмехнувшись, она пришпорила лошадь и догнала Роуана.

Весь вечер Силин наблюдала за ним, его сестрой, племянником и людьми, сидевшими вокруг костра, перед красивым шелковым шатром Роуана. Кеон тоже находился рядом с ними, тихий, молчаливый, настороженный: очевидно, он, как и ириалы, считал поведение Роуана по меньшей мере странным. Роуан держал на коленях маленького Филиппа и что-то шептал, отчего ребенок визжал и смеялся. Ни один ланкониец не стал бы держать на коленях своего сына. К четырем годам мальчики уже учились обращаться с оружием, как и девочки, выбранные для отряда женской стражи.

Вот Роуан улыбнулся сестре, спросил, удобно ли ей… и Силин вдруг задалась вопросом, каково будет жить с человеком, сотканным из противоречий, человеком, не побоявшимся в одиночку встретиться с тремя зернас. Человеком, который всего два часа спустя после стычки ласкает ребенка и перешучивается с женщиной… Может ли он быть настоящим воином? Сумеет ли стать королем?

Ранним утром, на рассвете, часовые протрубили тревогу, мгновенно подняв на ноги весь лагерь.

Роуан вышел из шатра в одной набедренной повязке, впервые позволив ланконийцам увидеть свое тело, которое те считали мягким и заплывшим жиром. Но такие мышцы наливаются только в результате тяжелого, неустанного труда.

– Что это? – крикнул он Ксанте на ланконийском.

– Зернас, – сухо ответил тот. – Брокаин пришел отбить своего сына. Мы встретим его.

Он уже садился на коня. Но Роуан схватил его за плечо и повернул лицом к себе.

– Мы не нападем только потому, что ты считаешь это необходимым. Кеон! Готовься ехать со мной, встречать своего отца.

– Что же, ты рискуешь только своей жизнью, – холодно бросил Ксанте.

Роуан поперхнулся гневной отповедью и предостерегающе покачал головой, когда Нейл шагнул к Ксанте. Он ожидал, что ланконийцы станут сомневаться в нем. Но они не сомневались. Наоборот, были уверены в его ничтожестве.

Еще несколько минут, и он был полностью одет. Не в кольчугу, как для битвы, а в вышитую тунику, как для торжественного случая. И едва заметно поморщился, видя снисходительные улыбки ланконийцев, пораженных глупостью чужака. А вот Кеон удивленно качал головой. В этот момент он жалел, что его не убили вчера. Смерть куда предпочтительнее, чем встреча лицом к лицу с разгневанным отцом.

Силин, наблюдавшая за происходившим со стороны, заметила, как гримаса ярости исказила лицо Роуана, но тут же исчезла. Если ей предназначено выйти замуж за этого человека, сейчас самое время выступить на его стороне. И кроме того, ей было очень интересно, как он собирается обойтись со старым, коварным лисом вроде Брокаина.

– Можно мне поехать с тобой? – спросила она Роуана.

– Нет! – хором завопили Дейр и Ксанте.

Роуан оглядел их холодными как сталь глазами.

– Они могут пожертвовать жизнью английского принца, но не своего соотечественника, – горько бросил он.

Силин взяла длинное копье, повесила за спину лук, прикрепила на пояс колчан со стрелами.

– Я принадлежу гвардии и сама принимаю решения.

Роуан широко улыбнулся ей, и Силин моргнула, словно в глаза ударил солнечный луч. Боги ей свидетели: этот человек – настоящий красавец.

– В таком случае садись на коня, – велел он, и Силин поспешила к кобылке, словно новичок, которому не терпится угодить наставнику.

Роуан посмотрел ей вслед. Фейлан не считал нужным распространяться об уме и благородстве ланкониек.

На мужчин, однако, внешность Роуана впечатления не произвела. Они растянулись длинной линией, молчаливо наблюдая, как Роуан, Силин, трое английских рыцарей и Кеон выехали навстречу двум сотням воинов зернас и верной смерти.

– Выпрями спину, мальчик, – велел Роуан Кеону, – не то люди посчитают, что ты боишься гнева своего короля.

– Это мой отец – король! – парировал Кеон. В этот момент его лицо было почти таким же белым, как у Роуана.

Оказавшись в сотне ярдов от зернас, сидевших неподвижно и ожидавших приближения маленького отряда, Роуан выехал вперед один. Солнце переливалось в золотой вышивке его туники, отражалось в золотистых волосах, подмигивало алмазом, вделанным в рукоятку меча, поблескивало в конской сбруе. Ланконийцы, как ириалы, так и зернас, никогда не видели человека, одетого столь богато. Он выделялся среди них как роза среди терновых зарослей. И все изумленно глазели на него.

После минутного колебания навстречу Роуану выехал крупный мужчина с изборожденным шрамами лицом. Один, самый уродливый, тянулся от левого глаза к шее. Половина уха отсутствовала. На руках и ногах тоже было немало шрамов. Выглядел он так, словно в жизни не улыбался.

– Ты англичанин, который захватил в плен моего сына? – спросил он голосом, от которого конь Роуана тревожно заплясал, словно распознав опасность.

Роуан улыбнулся незнакомцу, успешно скрыв то обстоятельство, что сердце тревожно колотилось. Вряд ли даже закаленные в боях воины осмелятся выступить против такого человека!

– Я Роуан, преемник короля Тала. Мне предстоит стать королем всех ланконийцев, – неожиданно твердо объявил он.

Старик от удивления даже рот приоткрыл, но, немного опомнившись, прорычал:

– Я убью сотню человек за каждый волосок, упавший с головы моего сына!

– Кеон! Выходи вперед! – прокричал, полуобернувшись, Роуан.

Брокаин оглядел сына, довольно пробурчал что-то и велел ему присоединиться к остальным зернас.

– Нет! – резко воскликнул Роуан, опустив руку так, что она почти касалась рукояти меча. Втайне он побаивался Брокаина, но не выказывал страха и тем более не мог отдать Кеона этому человеку. Судьбе было угодно послать ему мальчишку, и Роуан не собирался выдавать столь важного заложника. – Боюсь, я не могу этого позволить. Кеон остается со мной.