Рассказ о непокое

Или еще:

— Не знаю. Когда выедем — увидим. Направо или налево — куда укажет зеленый свет. Прихватите карту Украины. Ту, на которую вы наносите наши путешествия. Надо посмотреть, по какой дороге мы еще не ездили.

А бывало и так:

— Как, вы забыли, что завтра Маковея? В Белой Церкви — престольный праздник. Я понимаю, что вы атеист, однако же туземцы не все атеисты и вопреки нашей идеологической концепции отмечают еще религиозные праздники. Преимущественно водкой и закуской, ра-зумеется. Но вокруг церкви святят цветы, как мед и яблоки на Спаса. Это же красота! Давайте представим законопроект, как лучше всего бороться с религией! Как? Очень просто: сохранить и умножить все связанные с религией традиции! Неужели вы не понимаете? Выпить и закусить — прежде всего. Потом — попеть и поплясать. И, конечно, не выходить на работу. Итак, в день религиозных праздников бесплатное пиво, народные гулянья, фейерверк, возможны и современные формы массовых развлечений: фестивали, спортивные соревнования и тому подобное. Увидите: все будут у бочки с пивом, а в церкви — поп, дьячок и пономарь, если, конечно, сами они не застрянут возле пивной. Во всяком случае, у пивной в канаве будут валяться все басы из церковного хора. Что? Думаете, не примут законопроект? И я так думаю. Тогда, может быть, просто подсказать обществу безбожников или как оно теперь называется? Ах, и там талмудисты и начетчики? Тогда не будем предлагать проекта и подсказывать — пускай додумываются сами. Кстати, вы слышали, что лекторы-безбожники на склоне лет идут в монахи? Не слышали? И я не слыхал. А интересно было бы — в плане контраста? Верно?.. Словом, едем на престол и потолкаемся среди народа. Выезд в девять. Не забудьте прихватить цветы. Как — зачем? Чтоб освятить.

А впрочем, это всем известно: шутник и весельчак был Максим Фаддеевич.

Словом, мы договаривались, и заканчивал Максим всегда своим неизменным между нами приветствием: "Какомей!" Так то ли здоровались, то ли прощались северные поморы. Происхождение этого приветствия таково. Как-то летом, плывя морем из Батуми в Одессу, мы с женой прочитали книжку, не припомню чью, где описывался быт Севера. Чтобы взбодриться, местные гурманы употребляли специальный напиток — крепкий кофе с водкой; название напитка — "мурилка". В ресторане парохода мы сделали пробу: вкусно! Зная некоторую склонность Максима Фаддеевича к спиртному, а также его любовь к шуткам и мистификациям, мы послали ему с парохода телеграмму: "Везем мурилку привет!" Максим Фаддеевич, как он рассказывал потом, два или три дня ходил совершенно очумелый: никак не мог разгадать телеграмму, но, как всегда бывает в таких случаях, не мог и отвязаться от непонятного слова: "мурилка, мурилка, что оно такое?" И вот по случайному стечению обстоятельств, (а может быть, это телепатия?) ему как раз попалась та же книжка. Прочитал он и про мурилку и еще вычитал, что эти северные люди, здороваясь или прощаясь, говорят "какомей!" Тогда он послал нам в ответ телеграмму из одного слова: "Какомей".

Мурилку мы распробовали в домашней обстановке — за столом. Потом Максим Фаддеевич играл на рояле, и мы строили планы путешествий. Был Максим Фаддеевич настоящий Кола Брюньон, вот только не питал пристрастия к еде.

Поездили мы — в первые годы после войны — много, и по дальним и по ближним маршрутам. Любимым стал легкий и удобный способ передвижения — на автомашине: хочешь — едешь, хочешь — остановился, ни расписания, ни какой-нибудь другой формы регламентации. Новостью была самая возможность свободного передвижения и вообще ощущение радости бытия — после горьких и страшных лет войны. А без смены впечатлений и без возможности ощущать радость бытия Максим Фаддеевич не мог жить. Жизнь — радость, и все радости, которые может дать жизнь, надо от нее брать: Максим Фаддеевич был эпикуреец. Поэтому каждая поездка с ним была веселым отдыхом.

И чуть не каждая — каким-нибудь эпизодом — оставалась у меня на бумаге. Из поездки в Сквиру родился очерк о Магомете "Дегустация". Из поездки в Белую Церковь — рассказ "Телескоп моего отца". После поездки в Опошню — "Цвет яблони". Из путешествия по Подолии — "Секреты секретаря обкома партии". Мотивы из охоты в Межибоже и посещения Софиевки, где я родился, нашли свое отражение в заметке "Меж людей и с людьми". В других путевых записках использованы путешествия по Житомирщине, когда я был доверенным лицом при выборах Максима Фаддеевича в Верховный Совет, или Екатерининским трактом от Брацлава до Проскурова и Шепетовки. И еще по многим местам. Максим Фаддеевич все уговаривал меня эти рассказы, очерки и путевые заметки, разбросанные по разным книгам и сборникам, собрать в одну книжку, а он брался дать к ней вступительный и заключительный рассказ — эссе или поэтический запев. Да все как-то не доходили руки ни у меня, ни у Максима Фаддеевича: разве успеешь осуществить все то, что взбредет в твою литераторскую голову?

Лежит у меня, например, одна путевая запись, которую я так и не напечатал из фальшивой, как говорил Максим Фаддеевич, скромности. А впрочем, скромность тут, может быть, и ни при чем, дело в том, что использованные мной факты Максим Фаддеевич как раз и собирался положить в сюжетную основу своего эссе к предполагаемому сборнику записей о наших путешествиях.

Отбросив в этих мемуарах "фальшивую скромность", коротко перескажу ту запись. Пусть читатель поверит, что делаю я этот пересказ не из бахвальства: теперь, поскольку Максим Фаддеевич уже никогда не осуществит своего замысла, будем считать его материалом для черновика Максимова эссе.

Мы отправились тогда в долгое, недели на две, путешествие по Украине — вообще, без точного маршрута, куда свернет конь, то бишь машина, выбирая лучшую дорогу. И вот, когда мы проезжали Жмеринку, город, где прошла моя юность, я рассказал Максиму Фаддеевичу, как года два тому назад, вот так путешествуя на машине, заехали мы с Саввой Голованивским в Жмеринку и зашли пообедать в ресторан. Ресторан был пуст, у дверей сидела, читая книжку, официантка. Пока она ходила за едой, Голованивский посмотрел, что за книжку она читает. Это оказался мой роман "Наши тайны". Мне, конечно, было приятно и любо: приехал в родной город, и первый же человек, которого я увидел после тридцати лет отсутствия, читает мою книгу о родном городе! Было это точно свидание с родными. Тогда Максим Фаддеевич предложил: давайте в каждом месте, где мы будем останавливаться и где увидим человека с книгой, узнавать, что именно он читает. Это будет, пускай и эмпирический, но недурной способ проверки интересов массового читателя.

Осуществление этой проверки мы тут же поручили Мамиконяну, который ехал с нами.

Первая остановка на ночлег была, помню, в Староконстантинове. "Отель" там был тогда довольно своеобразный: двухэтажный, но лестницы на второй этаж не было — залезать надо было по деревянной, приставленной к окну. И комната на втором этаже была всего одна — на четыре койки, три из которых и отдали в наше распоряжение.

Когда мы взобрались в наше пристанище, четвертый квартирант был уже дома, сидел на кровати и читал книжку.

— Ура! — сказал Максим Фаддеевич. — Сразу имеем случай начать, Ваган Александрович, приступайте!

Мамиконян подошел к нашему сожителю, извинился и спросил, что он читает.

Он читал… Юрий Смолич — "Восемнадцатилетние".

— Здорово! — только и сказал Максим Фаддеевич. — Какое блестящее совпадение!

Потом нам пришлось ночевать в Умани, и снова первого человека с книжкой мы увидели в гостинице. И снова читатель склонился над моей книжкой.

Максим Фаддеевич был даже несколько шокирован. Не без оттенка ревности он сказал:

— Послушайте, вы рискуете заболеть манией величия. Не делайте из этого совпадения вывода, что, кроме вас, больше никого не читают: это повредит вашему здоровью.