Пьеса – Женщина – Судьба

Но откуда же взялась Нина, кто она? Кто Арбенин, мы знаем, азартный картежник, кутила, соответственно – «дурной сын». А Нина? Не о ее ли детстве написал Лермонтов незаконченную «Сказку для детей»? Героиню зовут Ниной. Она отличается всеми приметами «ангела красоты» - маленькая ручка, головка, достойная кисти Рафаэля или Перуджино. Ее старый отец читает Вольтера. Нина воспитана в западноевропейской строгости, английской гувернанткой, но в душе ее бушуют страсти...

Ее смущали странные мечты.

Порой она среди пустого зала

Сиянье, роскошь, музыку, цветы,

Толпу гостей и шум воображала;

Кипела кровь от душной тесноты;

На платьице чудесные узоры

Виднелись ей, — и вот гремели шпоры,

К ней кавалер незримый подходил

И в мнимый вальс с собою уносил;

И вот она кружилась в вихре бала

И утомясь на кресла упадала...

23

И тут она, склонив лукавый взор

И выставив едва приметно ножку,

Двусмысленный и темный разговор

С ним завести старалась понемножку;

Сначала был он весел и остёр,

А иногда и чересчур небрежен;

Но под конец зато как мил и нежен!

Ум Нины «сметливый и здравый», даже самому Мефистофелю нечего ей посоветовать, потому что он –

... понял, что душа ее была

Из тех, которым рано всё понятно.

Для мук и счастья, для добра и зла

В них пищи много; — только невозвратно

Они идут, куда их повела

Случайность, без раскаянья, упреков

И жалобы. Им в жизни нет уроков;

Их чувствам повторяться не дано...

Любопытно, что, отправляясь в семнадцать лет на свой первый бал, Нина в волнении «... золотой браслет сломала...», а в маскераде на жене Арбенина «...Браслет с эмалью, золотой...». И здесь самое время вспомнить третью редакцию пьесы «Маскарад». Собственно, эту редакцию можно считать отдельной пьесой, у нее даже и название другое – «Арбенин». И сюжет другой – маскерад заменен балом, Нина отвечает взаимностью князю, но пытается обмануть мужа, уверяя, что князь влюблен в ее компаньонку Оленьку и пользуется взаимностью. Арбенин подает Нине лимонад и затем уверяет, что лимонад был отравлен. Нина признается в измене. Арбенин уезжает в деревню.

Лермонтов явно не хотел сделать Нину наивным невинным существом. У нее своя жизнь и своя тайна. Надо отметить, что в литературе девятнадцатого века – и в западноевропейской и в русской – бытовали два взгляда на измену женщины. Первый взгляд – измена не допустима, поскольку измена мужу – суть измена неким важнейшим правилам жизни, этот взгляд четко сформулирован Бальзаком в романе «Лилия долины», с героини которого «образован Татьяны милый идеал». Второй взгляд: измена суть бунт, этот взгляд также достаточно ясно выражен в крамольных для своего времени романах Жорж Занд. В свою очередь, Лермонтов рисует Арбенина таким деспотом, что бунт против его деспотизма представляется вполне законным и закономерным действием. Нине не довольно «скучной свободы», предоставленной ей Арбениным, она хочет жить и любить. Но до этого мы еще дойдем. А пока...

Арбенин обнаруживает, что на одной из рук Нины нет браслета. Роковой браслет начинает как будто играть роль платка, так неудачно потерянного Дездемоной, однако существует другой источник сюжетного хода с браслетом – повесть Жорж Занд «Жак». В этой повести налицо и ревнивый муж, и эмансипированная подруга, и влюбленный, ему случайно достается браслет, который героиня бросила мужу. Но браслеты Нины – парные, что немного странно. Парные браслеты носят женщины обычно на Востоке, в Европе парные браслеты не приняты. Мало того, что парные браслеты нужны Лермонтову для развития сюжета, не знак ли они в своем роде рабского положения Нины – «восточной рабыни» Арбенина (несмотря на «скучную свободу»)?

Слуга послан отыскивать потерянный браслет в карете, со строгим предупреждением: «... Избави бог / Тебе вернуться без него!», без браслета то есть. Но слуга вовсе не боится «барского гнева»; он спокойно объявляет, что «перешарил всю карету», а браслета не нашел, и тут же, что называется «сдает» барыню, фактически раскрывая свою неприязнь к ней: «Конечно, в маскераде он потерян». Слуга знает, что барыня ездила в маскерад, но этого не знает барин. Арбенин вовсе не в восторге от поездки жены в маскерад. Она ездила втайне от него. И куда же? Маскарады устраивались и в частных светских домах, в обществе, где все друг друга знали, но маскерад у Энгельгардта – это было нечто иное. Дворец на Невском проспекте отставной гвардии полковник Василий Энгельгардт преобразил в доходный дом с магазинами, дорогими апартаментами и огромным залом, где устраивались концерты и маскированные балы. Маскерад у Энгельгардта являлся настоящим маскарадом, где инкогнито собирались самые разные личности и поведение порой было достаточно вольное. Там возможно было встретить дам полусвета и уговориться о решительном свидании «на полчаса», но можно было встретить и самых что ни на есть светских дам. «И даже там бывают, говорят...» - начинает простодушный Звездич, но Арбенин поспешно его обрывает, Арбенин осторожен. А кто же все-таки бывает в маскераде у Энгельгардта? Об этом подробно рассказала в одной из самых популярных записей своего дневника Дарья (Долли) Фикельмон, внучка Кутузова, супруга австрийского посла в Петербурге и подруга императрицы Александры Федоровны, жены Николая Первого:

«Бал-маскарад в доме Энгельгардта.Императрица захотела туда съездить, но самым секретным образом, и выбрала меня, чтобы ее сопровождать. Итак, я сначала побывала на балу с мамой, через час оттуда уехала и вошла в помещение Зимнего дворца, которое мне указали. Там я переменила маскарадный костюм и снова уехала из дворца вместе с императрицей в наемных санях и под именем M-lle Тимашевой. Царица смеялась, как ребенок, а мне было страшно; я боялась всяких инцидентов. Когда мы очутились в этой толпе, стало еще хуже - ее толкали локтями и давили не с большим уважением, чем всякую другую маску. Все это было ново для императрицы и ее забавляло. Мы атаковали многих. Мейендорф, модный красавец, который всячески добивался внимания императрицы, был так невнимателен, что совсем ее не узнал и обошелся с нами очень скверно. Лобанов тотчас же узнал нас обеих, но Горчаков, который провел с нами целый час и усадил нас в сани, не подозревал, кто мы такие. Меня очень забавляла крайняя растерянность начальника полиции Кокошкина – этот бедный человек очень быстро узнал императрицу и дрожал, как бы с ней чего не случилось...»

Поездка в маскерад к Энгельгардту находилась на опасной грани шалости и полного неприличия. Там – о ужас! – женщины могли являться без корсетов: «...Как дышит грудь ее и страстно и свободно!..». Маскерады у Энегельгардта осуждает с негодованием баронесса, как раз-таки слывущая «в обществе Дианой», один раз она посетила маскерад, повела себя там «Венерой», и теперь боится быть узнанной –

Я объявить вам, князь, должна,

Что эта клевета нимало не смешна.

Как женщине порядочной решиться

Отправиться туда, где всякий сброд,

Где всякий ветреник обидит, осмеет;

Рискнуть быть узнанной, - вам надобно стыдиться,

Отречься от подобных слов.

Князь

Отречься не могу; стыдиться же - готов.

Изящная светская болтовня, только баронесса слишком уж горячо обличает маскарадное веселье. После ухода Нины баронесса намекает Звездичу, что его ухаживанье за женой Арбенина может принести чаемые результаты:

Баронесса

Я завтра ж дам совет полезный Нине:

Не доверяться болтунам.

Князь