Амазонки Янычара

– Что дальше? – собравшись с духом, напрямую спросила Таня.

– Готланд, – ответила Инга. – Других вариантов для нас просто нет. Великая мечта Янычара…

Дарья перевела коней с галопа на рысь. Трясти стало меньше. Девушка обернулась к матери и спросила:

– Так вот почему ты велела повернуть налево? Дело не в радиации, не в мутантах? Их в сухую погоду тут и так нет. Мы просто едем на северо-запад. Так? А ты уверена, что Готланд действительно существует, что это не просто красивая легенда, призванная дарить людям надежду на нечто лучшее, чем у них есть?

– Уверена, – ответила Инга. – Когда мне было десять, когда с заражения прошло совсем немного времени, Янычар узнал по Готланд, можно сказать, из первых уст. Ну, из вторых. В то время никому не нужна была легенда, способная дарить надежду.

– Но ведь из Крепости ушли на Готланд три экспедиции, и ни одна не вернулась, ни одна не дала о себе знать. Ведь если там живут люди, там должны быть остатки цивилизации, мощная радиостанция. Они знают, что и в бункере есть превосходные средства связи, могли бы сообщить о себе.

Инга не ответила. Насчет того, что дошедшие до Готланда могли бы дать о себе знать на коротких волнах, которые в ночное время распространяются на многие тысячи километров, она и сама думала. Не может не быть на таком большом острове коротковолновой станции. Там есть порт, а на любом корабле есть средства дальней связи. Может они не хотят сообщать о себе всему миру? Не хотят сообщать о спасительной вакцине, способной предотвратить неизбежную мутацию зараженных? В этом был резон. Если кричать об этом на весь мир, на остров могут хлынуть потоки народа, и неизвестно, чем это кончится. А так туда попадают только те, кому повезло добыть спасительную информацию и преодолеть опасности путешествия. Теперь и им самим предстояло пройти этот путь. Но на взгляд Инги оно того стоило. Это был шанс для Дарьи прожить дольше, чем ее мать. Ни о чем другом Инга теперь не думала. Шанс… Разве можно его не использовать?

Давным-давно, когда Инге было десять, когда она, вместе с другими воспитанниками детского дома встретила конец цивилизации в богом забытом подмосковном поселке, когда казалось, что ничто уже не сможет ее спасти, появился он… Янычар. Странный, противоречивый человек. Он не только спас их тогда, едва не пожертвовав собственной жизнью, но и дал шанс выжить оставшимся после него. Он примирил зараженных с Чистыми, он заложил первые бревна в стены Крепости. И он подарил людям надежду на спасение, выразив ее в коротком слове «Готланд».

Дарья была права, все это могло бы смахивать на легенду, если бы родилось хотя бы лет через пять после заражения. Тогда да. Тогда в такой легенде был бы смысл. Но Янычар рассказал всем об острове Готланд сразу, в первые же дни, когда искал аргументы для объединения зараженных с Чистыми. Впрочем… Ему нужны были аргументы, и он их мог выдумать. Придумал остров Готланд, на котором безумный ученый оставил вакцину от вируса.

В принципе такое можно было бы допустить, не знай Инга Янычара. Он мог придумать что угодно. Но он никогда бы не позволил отправиться на несуществующий Готланд первой экспедиции, зная, что посылает людей в никуда. А «никуда» в новом мире точно означало «смерть». Не мог Янычар обречь людей на верную гибель. Не мог. Даже если речь шла о том, чтобы пожертвовать десятком человек ради тысячи. Именно поэтому Инга была уверена в существовании Готланда. Просто потому, что была уверена в Янычаре.

– К тому же, кроме Готланда, нам ехать вообще некуда, – подвела итог Инга.

– Мы могли бы прибиться к любому племени диких, – вставила слово Варя. – Когда Дарья нас склоняла к побегу, мы, вообще-то, на это и рассчитывали.

– Прибиться? К диким? – Инга усмехнулась. – Что бы это дало? Там порядки еще хуже, чем в Крепости!

– Мы, с нашими знаниями технологий старого мира, могли бы возглавить племя, – уверенно заявила Варя.

– Чушь, – хмуро ответила Дарья. – Мужчины никогда не позволят нам верховодить. Но я не уверена, что везде так плохо, как в Крепости.

Инга не ответила. Она сама не была уверена в собственной правоте. Будь жив Янычар, порядки в Крепости не скатились бы до такого скотства, к которому пришли при Юсупе. Мужчинам еще ладно, а для женщин жизнь в крепости превратилась в одну сплошную боль, длиной в жизнь. Хотя, какие они женщины… Доживали-то хорошо если до двадцати трех, успевая за это время родить троих, а то и четверых детей. Такая доля в старом мире доставалась лишь мусульманкам в диких аулах. А тут другой не было. Особенно если ты красива. Боль длиною в жизнь, и никакого просвета. Именно это и побудило Ингу не перечить дочери в ее безумной идее побега. Ее жизнь, ей и решать. Можно одобрять, можно осуждать – это не важно. Но заставить ее прожить короткую жизнь, заполнив ее лишь болью, Инга не могла. Ведь речь шла о ее дочери.

Через семь минут галопа Змейка велела перевести коней на рысь.

– До наступления утра им надо будет дать отдохнуть, – сказала она. – Так что, если можно будет сделать привал в поселке Удача, это даст нам весомое преимущество. Если собьемся с режима, загоним коней.

Дарья беспрекословно перевела упряжку на менее энергичный аллюр. Кони – их единственная надежда выбраться из одной жизни в другую. Их придется беречь, как себя. Беречь от утомления, беречь от мутантов, которые неизбежно попытаются их сожрать, беречь от диких, которые непременно попытаются их отобрать. До Дарьи только сейчас начал в полной мере доходить истинный смысл совершенного ей побега. Она бежала от боли, которой могла наполниться ее жизнь после свадьбы с Юсупом, а убежала в жизнь, полную опасностей и другой боли. Шило на мыло, как говорят.

Отчаяние накатило на Дарью темной тяжелой волной, но девушка не желала ему поддаваться.

«Все не так, – подумала она. – В нынешнем положении есть то, чего нет, не было и никогда не будет в стенах Крепости. Это настоящая надежда на перемены к лучшему. Мы движемся вперед, не стоим на месте. Значит, все меняется, и может измениться к лучшему. В это надо просто верить. Наверное. Ведь пока человек в пути, у него всегда есть надежда».

Глава 2

От элитного поселка Удача, обстрелянного тридцать лет назад двумя ядерными фугасами из «Тюльпана», мало что осталось. Били прицельно, один фугас уложили между центром поселка и западной окраиной, другой между центром и юго-восточной окраиной. Две килотонны, хоть и невеликая мощность по меркам ядерного заряда, но и они свое дело сделали исправно – каждая воронка была по двадцать пять метров в диаметре и больше десяти метров вглубь, а в радиусе полукилометра вокруг них не осталось ничего, кроме бетонных фундаментов зданий. Лишь в километре от эпицентра можно было разглядеть полуразрушенные каменные дома с сорванными крышами и частично поврежденными стенами. В одном из таких зданий, в самом центре, устроили привал. Инга велела надеть лошадям на морды мешки, чтобы они не могли есть траву. Она тут хоть и была выше пояса, но наверняка сохранила следы радиоактивного заражения, способного, при длительном воздействии через пищеварительный тракт нанести серьезный вред здоровью животных.

Растительность на руинах поселка вообще процветала – за тридцать лет пространство оказалось захвачено не только густой и высокой травой, но и довольно большими деревьями, окончательно разрушившими многие из уцелевших построек. Ночью, в холодном свете луны, развалины выглядели особенно зловеще.

Таня вызвалась сходить в разведку, узнать, не бродят ли в окрестностях небольшие группы мутантов в поисках диких зверей, служивших им кормом. Нужно было увериться, что путь на северо-запад свободен, и на четверку коней никто не нападет неожиданно из темноты. Несмотря на уверения Инги, что радиация способна отпугнуть тварей, Таня в это не верила, не понаслышке зная об их запредельной живучести. Лучше проверить местность, чем подвергнуться нападению, рассчитывая на невидимую защиту. Инга не возражала, лишь велела взять с собой Змейку, на случай, если придется распознать оставленные кем-то следы. К тому же она обладала самым острым из всех слухом, что тоже могло пригодиться.