Страница 36 из 52
- Он вызвал батальон сипаев. Без помощи казаков я не удержусь и часа, - скорбно констатировал султан.
- Что говорят германцы?
- Форт не готов. Бюджет на ведение военных действий отсутствует. Не надо волноваться: Гусев дал слово защитить Занзибар - Гусев сдержит слово. Пусть Inselaffe (островные обезьяны) сделают очередную попытку, человек-смерть "надерет им их красные задницы".
- Никогда не слышал от германцев про красные задницы англичан, - удивился Гусев.
- Это их твой атаман научил. Он постоянно кормит ужином германских офицеров и инженеров. Они очень бережливые и не могут устоять. При этом германцы вынуждены каждый день заменять свой состав. Обычно, после пятого стаканчика, они понимают друг друга без переводчика.
- Каждый на своем языке они, одновременно, рассказывают, как уважают друг друга и не любят островных обезьян, - понятливо кивнул Гусев.
- Я могу быть уверен, что "человек-смерть" "надерет островным обезьянам их красные задницы"? - пристально посмотрел на Гусева Баргаш.
- Завтра же поговорю с британским консулом и удержу его от необдуманных шагов, - сухо ответил Гусев.
- Я могу надеяться, что меня сразу же поставят в известность о достигнутых договоренностях? - султан был явно недоволен ответом.
- Да, - коротко и достаточно резко отрубил Гусев.
Вошел охранник.
- Владимир Иванович, атаман приехал. Просил принять, пока остальные не подтянулись.
- Зови, - распорядился Гусев и выжидающе посмотрел на султана.
- Я буду тебе крайне обязан, генерал. Две крошечные страны могли бы объединить свои усилия..., я предлагаю заключить официальный договор, - Баргаш постарался максимально смягчить свой недавний холодный ответ.
Вошел атаман и султан поторопился распрощаться.
- Владимир Иванович, за янки можешь не волноваться, сидит на гауптвахте под охраной. Его казаки неделю назад поймали, хотел на рыбацкой фелуке улизнуть. Парусник поставили на якорь в небольшой бухте, рыбаков посадили в яму, можешь в любой момент спустить с наглеца три шкуры.
- Что так? Всего лишь "три шкуры"? Мягок ты стал до крайности, Флегонт Силыч, как я посмотрю! - усмехнулся Гусев.
- Я так понимаю, у нас неприятности, вернее, большие неприятности, или совсем точно "песец", как любит говорить Франческа. Поэтому нам потребуются хорошие отношения с США.
- Моя жена говорит "песец"?
- Постоянно.
- Про наш "песец"? Можно чуть подробнее?
- Я думал, что ты мне расскажешь, - удивился атаман.
- Да в чем дело?! - повысил голос Гусев.
- Британцы объявили всем, что мы сдаемся. Будто ты запретил нам открывать огонь, за возможность живыми вернуться на Гавайи, - растерялся Флегонт Силыч.
- Вот даже как!!! - нахмурил брови Гусев.
- Что там за песец?
- Он наступил давно. Как только англичане убили королеву, мы тут же оказались в глубокой жопе. Я отвратительно провел захват броненосца, было много жертв. Конфликт нарастал, возможность помириться с Великобританией стремительно уменьшалась. Выиграть у неё войну невозможно по определению. А тут... Приехал Клячкин и привез предложение. Крайне сомнительное, оскорбительное по форме и содержанию. Предложение... даже не от британского правительства, а от банкиров. Хоть какой-то шанс на переговоры. Я спрятал свою гордость в карман, и сделал первый шаг навстречу врагам.
- Кто меня убеждал, продержимся два года, и англичанам будет не до нас? Ты и Ершов!!! Я поверил! Ты убедил меня, убедил казаков, убедил крестьян! - атаман выпучил глаза, подошел вплотную и пахнул вчерашним перегаром.
- Худой мир лучше доброй ссоры!
- Тьфу на твоего Цицерона!!! У тебя, генерал, на островах тридцатитысячная армия, каждый солдат которой стоит двух или трех англичан. Ты сам говорил, что нам нужно проволынить два года. Потом англичане увязнут на три года в Африке. Пройдет девять лет с момента захвата "Центуриона", общественность перестанет нажимать на парламент. Тратить огромные средства? Зачем? - атаман чуть ли не дословно повторил доводы, которые он так часто слышал от Гусева.
- Ты понимаешь, что плата за твою и мою гордость - это жизнь?
- Честная смерть лучше позорной жизни!
- Опять Цицерон?
- Тацит. Гимназия. Латынь и древнегреческий.
- Так умирать-то суждено не только нам. Мы потащим за собой на тот свет от пяти до тридцати процентов армии. Есть еще неприятная такая привычка у англичан. Тактика выжженной земли. Они уничтожают дома, посевы, скот; женщин и детей сгоняют в отгороженные колючей проволокой лагеря, концентрационные. Выживают в таких лагерях единицы.
- Ты, Владимир Иванович, про вот эти ужасы можешь рассказывать мальчишкам, которые сюда придут через полчаса. А то я не помню, как самолеты эскадру утопили. Считай без потерь!
- А ты знаешь, Флегонт Силыч, сколько стоит один самолет?!
- Пятнадцать тысяч долларов. Как ты думаешь, генерал, тебе сотни самолетов для защиты островов хватит? Или мне подписку на две сотни организовать? Как говорит Ершов, "легко, как два пальца об асфальт".
- Ершов делает всё, что возможно. Он даже заказал в США четыре авианосца. Можно будет устраивать охоту вдали от берега, - недовольно сказал Гусев.
- Что же так печален?
- Через десять лет у англичан появятся и самолеты, и средства борьбы с ними, хотя мы всеми силами тормозим производство моторов.
- Сбор средств на нужды армии я всё-таки объявлю.
- Только оформим это как государственный целевой займ.
- Ну так что? Война до победного конца?! - загорелись глаза у атамана.
- Только в случае отказа Британии от равноправного мира. Условия мира простые. Во-первых, нам дают выполнить прошлые обязательства. Англичане не нападают на Занзибар до сентября следующего года. Во-вторых, никаких аннексий и контрибуций. Британия признаёт наши нынешние границы, включая Гуам. В-третьих, мы добровольно передаем англичанам пленных. Всё!
- Хорошо. Значит, всё-таки война!!! - обрадовался атаман.
Франческа вошла не постучавшись. Она подошла к креслу во главе стола, Гусев и атаман сидели напротив друг друга, как равные. Франческа коротко кивнула атаману, тот, здороваясь, привстал и выдавил свою самую добрую улыбку. Гусева долго расправляла складки своего шикарного платья, и, наконец, уселась.