Пруссачество и социализм

ни; немецкая революция - против <английско-

го> разделения на богатых и бедных, которое

проникло в Германию в XIX веке с промышлен-

ностью и торговлей и стало центром враждеб-

ных Пруссии и социализму тенденций. Только

одна лишь французская революция не была на-

правлена против чужого и потому безнравст-

венного порядка, а против порядка вообще: это

и есть демократия во французском понимании.

Здесь, наконец, выступает на свет глубоко

этический смысл лозунгов: капитализм и соци-

ализм. Это два строя человеческих отношений,

основанных один на богатстве, а другой на ав-

торитете; порядок, достигаемый путем сво-

бодной борьбы за успех, и порядок, устанавли-

ваемый законодательством. Для истинного анг-

личанина слушаться приказаний человека не-

имущего так же невозможно, как для истинного

72

пруссака преклоняться перед одним лишь бо-

гатством. И даже сознательный в классовом от-

ношении рабочий из прежней партии Бебеля

подчинялся партийному вождю с той же верно-

стью инстинкту, с какой английский рабочий

почитает миллионера как более счастливое

и явно отмеченное Богом существо. Такие глу-

боко коренящиеся в душе различия пролетар-

ская классовая борьба совершенно не может за-

тронуть. Все английское рабочее движение по-

строено на различии между благосостоянием

и нищенством в пределах самого рабочего клас-

са. О железной дисциплине внутри миллионной

партии, как в Пруссии, здесь нельзя и думать.

<Неравное распределение богатства> - тако-

ва истинно-английская пролетарская формула,

которая постоянно на устах у Шоу^; как она ни

звучит двусмысленно для нас, она истинна для

того жизненного идеала, который один пред-

ставляется цивилизованному викингу привле-

кательным. Итак, можно было бы - принимая

к тому же еще во внимание мощное развитие

этого идеала в типе янки - противопоставить

социализм миллиардеров социализму чиновни-

ков. К первому принадлежит такой тип челове-

ка, как Карнеги^, который сначала превратил

значительную часть общенародного достояния

в свою частную собственность, а затем блиста-

тельно раздает его на общественные цели по

своему личному усмотрению. Его слова: <Кто

умирает богатым, умирает бесчестно>, - выра-

жают истинное понимание стремления к гос-

подству над общественным целым. Не следует,

однако, упускать из виду глубокой связи между

73

этим <социализмом частного лица>, который

в своем наиболее ярком выражении представ-

ляет не что иное, как диктаторское управление

народным достоянием, и социализмом чинов-

ника и организатора (который может быть

очень беден), как он проявлялся в одинаковой

степени в лице Бисмарка и Бебеля.

Шоу представляет собой вершину <капитали-

стического> социализма, для которого богатст-

во и бедность всегда будут двумя организующи-

ми противоположностями хозяйственного орга-

низма. <Бедность - величайшее из зол и наи-

худшее из преступлений> (<Майор Барбара>)^.

Шоу восстает против <трусливой массы, кото-

рая держится за жалкий предрассудок, что сле-

дует предпочитать добродетель богатству>. Ра-

бочий должен попытаться стать богатым, это

с самого начала было политикой английских

профессиональных союзов, тред-юнионов. По-

этому в Англии за время между Оуэном^ и Шоу

будто и не было социализма в пролетарском

смысле - он по своему типу не отличается от ка-

питализма низших слоев. Мы же, пруссаки, все-

гда противопоставляем веление послушанию

в пределах строго дисциплинированного обще-

ственного целого, носит ли оно название госу-

дарства, партии, рабочего класса, офицерства

или чиновничества; слугой его является каж-

дый, принадлежащий к нему, без исключения.

Travaillerpour le roi de Prusse* - это значит ис-

полнять только свой долг, не стремясь к личной

выгоде. Жалованье офицеров и чиновников со

* Трудиться на благо короля Пруссии (фр.).

74

времени Фридриха Вильгельма I смехотворно

мало по сравнению с суммами, которые дали бы

возможность в Англии причислять себя хотя бы

к среднему классу. Тем не менее у нас работали

прилежнее, самоотверженнее, честнее. Чин да-

вался как награда. Так было и при Бебеле. Орга-

низованное им рабочее государство стремилось

не разбогатеть, а властвовать. Эти рабочие в сво-

их стачках, организованных партией, очень ча-

сто терпели лишения не ради увеличения зара-

ботка, но ради власти, ради своего мировоззре-

ния, которое казалось или действительно было

в противоречии с убеждениями их работодате-

лей, они боролись ради нравственного принци-

па, причем проигранное сражение все же оказы-

валось моральной победой. Английским рабо-

чим это совершенно непонятно. Они не были

бедны и при своих стачках получали сотни ты-

сяч, которыми жертвовал в этих случаях бед-

ный немецкий рабочий, полагая, что там, за мо-

рем, борются за то же, за что и он. Ноябрьская

революция была таким образом отказом повино-

ваться в армии и одновременно внутри рабочей

партии. Внезапное превращение дисциплиниро-

ванного рабочего движения в дикую погоню за

увеличением заработной платы отдельных,

не считающихся друг с другом групп, было побе-

дой английского принципа. Неудача этой поли-

тики проявилась в том, что в лице <рейхсвера>^

возник новый организм с внутренней дисципли-

ной. Единственным проявившим себя способ-

ным человеком оказался солдат. Немецкая ре-

волюция будет продолжаться в виде таких воен-

но-авторитарных успехов и неудач.

75

XVI

Те же противоположности царят и в хозяйствен-

ном мировоззрении обоих народов. Роковая

ошибка политической экономии заключается

в том, что она слишком просто и исключительно

материалистически, без малейшего внимания

к многообразию хозяйственного инстинкта и его

творческой силы, трактует о <ступенях челове-

ческого развития>, о <новом времени> и о <со-

временности>. В этом проявляются все слабости

ее английского происхождения, ибо как наука

она представляет собой произведение современ-

ного англичанина, с его самоуверенностью и не-

достатком психологии. Это его единственная

philosophy*, которая соответствует его любви

к борьбе, успеху и собственности. С её помощью

англичанин, начиная с XVIII века, внушал свое

чисто английское отношение к хозяйственной

практике всем умам континента.

Из мироощущения коренного жителя прус-

ской земли, поселенного духовным орденом во

время колонизации, с необходимостью вытекал

принцип хозяйственного авторитета государ-

ства. Каждому человеку дается особая хозяйст-

венная задача. Права и обязанности в производ-

стве и пользовании им точно определены. Це-

лью является не обогащение отдельных лиц

или каждого работника в отдельности, а про-

цветание целого. Такова была цель колониза-

ции восточных болотистых местностей, пред-