Страница 84 из 117
— Щенок! — сплюнула МакГонагалл, поправив причёску.
— Браво, Минни, браво! Как я гляжу, ты не забыла наши уроки, — хлопая в ладоши, прогромыхал Бернард Кар.
— Все в мой кабинет! Немедленно! — со всей силы долбанув по столу, взревел Дамблдор.
Интерлюдия.
Весь день Минерва не находила себе места. Интересные доклады о новых веяниях трансфигурации и занимательных находках она рассеянно пропускала мимо ушей. Видя реакцию ушедшей в себя дамы, коллеги старались лишний раз не тревожить её. Им, конечно, было непривычно смотреть на притихшую МакГонагалл, но воспитанные люди считаются воспитанными, потому как умеют проявить такт.
Причиной угнетённого состояния профессора стал всплывший в памяти разговор Гарольда Эванса с друзьями, оказией подслушанный в спортивном зале. Но не он заставил уйти в себя. Совсем не он. В сумрачном состоянии виноваты другие события и предпосылки. Минерва не могла понять в честь чего она отказалась от традиционных очищающих и укрепляющих ритуалов, запланированных в ночь на Самхейн. Как ни горько признавать, мистер Эванс оказался прав, причём со всех сторон. Не поехала. Осталась в школе. Что‑то же её заставило? Какая муха укусила, что она наплевала на поездку домой на празднование Самхейна и принесение треб? Забыла? Нет. Раньше на память она не жаловалась. Почему же случилось то, что случилось? Логика диктует единственно приемлемый вариант — заставили забыть, помогли запамятовать! Как? Это другой вопрос. Способов существует множество. Третий вопрос: кто? Вариантов ещё меньше. Иллюзии юношества, пиетет и вера в наставника разбились подобно стеклу на мелкие осколки под ударами логики и фактов. Дамблдор и, возможно, Снейп.
Минерва вздрогнула, отгоняя тягуче — прилипчивые щупальца паранойи. Ненадолго, скрываясь за вихрем мыслей, она вновь касалась разума МакГонагалл, продолжая подсыпать в костёр бензиновые факты, приправляя их сухостоем несоответствий и вечных снисходительных недоговорок и обмолвок Дамблдора. Женщина машинально осенила себя отвращающим зло знаком, так можно дойти… Или она… нет, наставник не мог с ней так поступить. Или мог? Мог ли он, в вечном стремлении к «всеобщему благу» принести её в жертву и возложить на алтарь кровавого Молоха? Положив руки к сердцу — мог! Выходит так, что декана Гриффиндора намеренно подставляют под откаты?!
С откатами и их последствиями не шутят. После завершения первого дня конференции и короткой прогулки по вечернему Бремену, Минерва дерзнула обратиться к старому знакомому ритуалисту, проживавшему на Гриммштрассе — одной из магических улочек старинного немецкого города. Зигмунд Белов — чистокровный пруссак и старый дамский угодник, служивший ещё последнему германскому императору в департаменте магической безопасности, не любил Дамблдора. Не любил — это ещё слабо сказано. Лютая ненависть — самое яркое чувство, которое испытывал старичок к директору Хогвартса. Поэтому он приложит все силы, чтобы подтвердить или опровергнуть сомнения подчинённой старого недруга, к тому же Минерва небезосновательно надеялась на жгучее желание Белова безнаказанно нагадить дружку Гриндевальда.
В тридцать третьем году Белов активно выступал против германского Тёмного Лорда, чья арийская харя торчала из‑за левого плеча бесноватого Гитлера. Зигмунд быстро разобрался, что политика двух «Г», как о них шептались в кулуарах, ни к чему хорошему не приведёт, вследствие чего неугомонный критик был схвачен клевретами Тёмного Лорда и заключён в магическую тюрьму, в которой провёл одиннадцать долгих лет. Освободили Зигмунда в сорок четвёртом году наступающие советские войска и китежские волхвы, составлявшие ударный магический кулак Первого Белорусского фронта. До конца войны Белов активно сотрудничал с волхвами и воевал против Гриндевальда. В награду за сотрудничество Зигмунд попросил не деньги, орден или медаль, а вернуть ему мужское здоровье, утерянное в нацистских застенках. Волхвы посмеялись, но с пониманием отнеслись к незамысловатым пожеланиям. Здоровье бывшему узнику вернули, единственным минусом целебной волшбы стало непостоянство в выборе партнёрш. Зигмунд пустился во все тяжкие, меняя пассий чаще, чем ветреные красотки сумочки и перчатки. Но всё проходит, прошло и это, лет двадцать как он не осчастливливал себя и весёлых кокоточек плотскими утехами — кончилась магическая батарейка, что не мешало седому ловеласу флиртовать направо и налево, расточая комплименты и похабные шуточки, и щипая молодиц за оттопыренные попки. Минерва в прошлом сама не один раз становилась жертвой шаловливых ручек знаменитого магического Дона Жуана и раз двести шлёпала мужчину по пальцам, но все выходки старичка были не более, чем эпатажем публики. Среди молодых леди существовал определённый рейтинг и негласное соревнование кто из них больше заработает щипков или «лещей» от «эксперта». Считалось, что набравшая за год большее количество «очков» непременно будет счастлива в любви и неутомима в постели.
Лирика лирикой, но Старый Зиг прославился не только на любовном фронте. Задетый за живое магией волхвов, он ударился в ритуалистику, достигнув в ней впечатляющих успехов. Во всей западной Европе в ритуалах ему давно не было равных. К этому человеку Минерва и направила стопы. Внимательно выслушав сомнения припозднившейся гостьи с Туманного Альбиона и тяпнув шнапса, Зиг потянул её в подвал, где у шебутного старичка располагались ритуальные залы. Час и несколько специфических ритуалов спустя Зиг выдал нервничающей даме эпикриз с нерадостным заключением. Зелье, ментальное внушение и закладки, нарушение в ауре и начавшая прогрессировать нестабильность магического ядра. Ещё через четыре часа, пять накопителей, две кружки крови и десять баранов отпущения грехов, пошедших под чёрный обсидиановый нож, здоровье было поправлено, а намечавшиеся проблемы устранены. Зиг за услуги не взял ни кната. Зачем? Кипящая праведным гневом Минерва обещала иную оплату. Проводив визитёршу, Белов, в предвкушении потерев друг о друга ладони, основательно причастился к шнапсу и принялся с нетерпением ожидать вестей с Островов. За обещание устроить весёлую жизнь Дамблдору он бы сам приплатил. Жаль гордая Минни денег не взяла бы.
Второй день конференции прошёл более плодотворно, а вот радость от возвращения в Хогвартс оказалась омрачена неприятными известиями. Новость, вываленная Поппи, которая перехватила декана Гриффиндора около камина, выбила почву из‑под ног и взбесила Минерву, а Снейп, презрительно цедящий слова через губу и прикрывающийся положениями Устава школы и побитыми плесенью, но не отменёнными законами, довёл до ручки. Выбешенная до основания Минерва, которой изменила знаменитая выдержка, не удержала ярость в себе. Снейп схватился за палочку. Дуэль! Какая, к засранным трусам Мордреда, дуэль — драка! Сейчас она покажет этому ублюдку… Мечтающая «приголубить» зельевара каким‑нибудь особо мерзопакостным проклятьем из обширного арсенала родовых заклятий, Минерва вдруг вспомнила Эванса и его слова об унижении чистокровных магов обычной маггловской кабацкой дракой. Да, она унизит этого слишком много возомнившего о себе сальноволосого пожиранца… Унизит так, что тот до скончания веков не отмоется!
Н — на! Усиленный магией кулак врезался в челюсть противника. Животная ярость берсерка перетекла из клокучущего нутра через правую руку в палочку, невербально, без жеста — ключа, на одних эмоциях выстрелив в незащищённое брюхо Снейпа.
Месть — это блюдо, которое подают холодным, хотя в роли горячего аперитива или глитвейна она тоже мило греет душу. Это так, затравка, обозначение намерений. Кто бы ещё год назад сказал ей, что она будет испытывать мрачное и чуть ли не оргазмичное наслаждение от вида чужих выбитых зубов и поверженного на землю тела, она бы плюнула ему в лицо и наложила конфудус. И тем не менее… Огненный жар удовлетворения сладкой патокой затопил душу.
Рёв Дамблдора вынудил брезгливо поморщиться. Да пошёл он! Обменявшись взглядами с Каром и подхватив того под локоток, она гордо вздёрнула подбородок и направилась в директорский кабинет.