Страница 8 из 117
Как предсказывал братец, вечер проходил в весёлой и непринуждённой обстановке. Через десять минут старшему из сыновей Поттеров подсыпали «перцовой кашлюшки» и под смех хозяев и приглашённых он, под каждый чих изрыгающий языки пламени, выбежал во двор.
Отдышавшись и оттерев слезящиеся глаза снегом из ближайшего жиденького сугробчика, имевшего наглость не растаять на солнце (температура которую неделю колебалась от минус трёх до плюс пяти), я обратил внимание на мальчика лет одиннадцати или двенадцати, читающего книгу, сидя на перевёрнутом чурбачке. Рыжие волосы паренька прямо указывали на фамильную принадлежность. Ещё один Уизли. Оказалось, что судьба свела меня с Чарли, вторым сыном многодетного семейства.
— Опять близнецы, — не спрашивал, констатировал Чарли. — Можешь посидеть со мной, если не хочешь идти в дом.
— Гарольд Поттер! — представился я, переворачивая на торец второй чурбачок из куцей, полурассыпавшейся поленницы.
— Чарли, — ответил рыжик, — фамилию не говорю, по мне и так видно.
— Что читаешь? — спросил я.
Чарли показал обложку книги, на которой был изображён ирландский короткохвостый дракон. Слово за слово и мы разговорились. Чарли учился на первом курсе Хогвартса, мечтал стать драконологом и уехать жить в какой‑нибудь заповедник. Парень буквально бредил драконами, взахлёб рассказывая об их повадках, красоте и мощи. Минут через пятнадцать он не удержался и похвастался экскурсией на драконозаводческую ферму в северной Испании. Поездку за границу он выиграл, участвуя в конкурсе, напечатанном в альманахе «Природа». Редакция журнала ежегодно устраивала для молодых волшебников конкурсы на знание повадок различных животных. Чарли, гордо подбоченясь, сказал, что он не мог упустить свой шанс. Ему, и ещё пяти победителям в различных возрастных категориях, выпала честь вживую встретиться с древними чудовищами. Из поездки он привёз море впечатлений и сувенир — специальный укрепляющий порошок, выпрошенный у одного из работников фермы. Флакончик заветного зелья тут же был извлечён из складок мантии и гордо мне продемонстрирован.
— А для чего он? — покрутив в руках гордость первокурсника и не впечатлившись, спросил я.
По окончании пятиминутной лекции я знал, что волшебный порошок применяют для укрепления оболочки яиц в кладках. Чтобы увеличить поголовье и заставить дракониху откладывать не одну, а две кладки, драконологи изымают яйца и помещают их в инкубатор, предварительно усыпив крылатых мамаш, стерегущих «гнёздышко». Зачастую магия плохо срабатывает против естественного иммунитета животных и драконихи просыпаются в самый неподходящий момент. Если людей защищают мощнейшие заклятья, то кладка, порой, оказывается растоптанной рассвирепевшей «наседкой». Для того, чтобы кожистые яйца рептилий не пострадали, их заранее дистанционно обрабатывают специальным укрепляющим составом, превращающим оболочку в стальной кокон. При обработке требуется соблюдать строжайшие меры безопасности. Драконы сами по себе не сахар, ещё не дай Мерлин вдохнуть порошковую взвесь и заработать жесточайший запор.
Слушая Чарли, я обдумывал одну идею, пришедшую на ум после его слов. Тепло попрощавшись с будущим драконологом и, по — моему, единственным нормальным Уизли, я, отойдя за угол кривого сарая, зовущегося «Норой», вызвал Дипси. Получив инструкции, верная домовуха, хлопнув ушами, аппарировала. Как и ожидалось, любитель гигантских рептилий не заметил пропажи щепотки порошка из флакончика….
Тремя днями позднее, придя с дежурства в аврорате, папаша поведал мачехе душещипательную историю об угодивших в Святого Мунго младших мальчиках несчастной Молли. Да — а–а, сработало! Близнецы имели возможность почувствовать себя настоящими мужиками с в — о–о — т т — а–акенными стальными яйцами. Рону тоже досталось, магия оказалась бессильна избавить прожорливого мальца от запора, колдомедикам пришлось воспользоваться методами маггловской медицины. Как мне кажется, арахнофобия отныне не главный страх шестого номера, на первом месте в чемпионате фобий прочно обосновалась резиновая «груша». Наученной мною Дипси не пришлось усыплять рыжиков. Домовуха сыпанула чуть порошка в трусы близнецов, лежащие в стопке чистого белья, а Рону подкинула заранее обработанное яблочко. Порошок не обязательно вдыхать. Будет этому Робину Бобину в миниатюре наглядный урок не тянуть в рот что попало. Молли и Артур в недоумении, дети были целый день у них на глазах, никуда не отлучались, как же их прокляли? Похоже, о чудодейственном порошке Чарли мамаша была не в курсе, сам он помалкивал, как партизан на допросе.
Поздно вечером в окно моей спальни постучалась сова. Открыв створку и впустив старую птицу, в которой невозможно было не признать уизлевскую Стрелку, страдающую отдышкой, словно она мопс с пережатой ошейником шеей. Дав пернатой старушке отдышаться от перелёта, я угостил её печеньем и отвязал от дрожащей лапки клочок пергамента. Округлыми буковками первоклассника, пишущего в прописях, на пергаменте было выведено: «Классная месть! Чарли». Нарисовав в углу записки улыбающийся смайлик, я отправил Стрелку обратно. Прочуханный парнишка этот Чарли. Эзоповым языком записка намекала об образовавшемся мелком должке отправителю послания. Плевать, а вот за то, что не сдал «в гестапо» огромное спасибо. Сочтёмся при случае. За добро я плачу добром. Провожая медленную сову, я подумал, что имеет смысл упрочить дружеские отношения с парнем. Свой человек во вражеском лагере мне ой как пригодится, но наполеоновским планам по вербовке тайных агентов не суждено было сбыться.
Через месяц от описываемых событий Гарольд Джеймс Поттер был отправлен в ссылку к Дурслям….
Не знаю и не ведаю причин, побудивших Поттера принять это решение, но сгущение туч над головою я почувствовал за пару недель до судьбоносного дня. Предвидя скорые изменения, я насел на Дипси, организовав с её помощью кражу некоторых зелий из семейного хранилища.
Заинструктированная Поттером — старшим домовуха ни в какую не желала ловиться на уговоры, лесть и посулы. Чтобы добиться нужного результата, приходилось выстраивать трёхэтажные логические конструкции. К примеру, зелья не воровались, а брались на время, потом они, по надуманному предлогу уменьшались и оставлялись на столе в холле. Если хозяин спросит, не видела ли Дипси, кто взял флакончик? Она ответит — нет. Ведь в хранилище она завязывала себе глаза, чтобы не видеть, как тоненькая ручка хватает заветную флакушку. Раз глаза не видят, может, Дипси взяла другой флакон, а не тот, про который спрашивает хозяин и домовуха, на голубом глазу будет отрицать свою причастность к пропаже. И знать она не знает, куда тара девалась со стола, так как в это время домовуха аппарировала на кухню и не могла видеть старшего сына хозяина, прибирающего «пропажу» в карман. Аналогично обтяпывались дела с семейной библиотекой. Спиз…, э — э–э, экспроприированные ранее фолианты уменьшались эльфийкой до размеров ноготка и складывались в старый потёртый портсигар. Работала Дипси вслепую, я постарался обезопаситься со всех сторон. Теперь у домовухи даже под веритасерумом невозможно было что‑то узнать или добиться. Легилеменция на домовиков не действовала. Для правильного ответа требовалось задать правильный вопрос, а как его задашь, если концы давно в воде? Дело будет шито — крыто, карты правду говорят….
Интерлюдия 1.
Альбус Персиваль Вулфик Брайан Дамболдор, кавалер Ордена Мерлина I степени, величайший светлый маг Британии, глава Визенгамота, почётный председатель Международной Конференции Магов, директор Хогвартса и прочая, и прочая…, очень любил шахматы. Тысячи лет в них играют люди и маги, но до настоящего времени они не потеряли своей прелести, не раскрыли всех комбинаций и таинств ходов, когда противник, забрав твою фигуру, сам того не понимая, оказывается в давно подготовленной ловушке. Один ход…, шах и мат.
Отставив в сторону чашечку с великолепным, терпким, чуть вяжущим чаем, Альбус Дамболдор подошёл к маленькому, инкрустированному слоновьей костью столику, расчерченному на белые и чёрные квадратики. Старый маг всецело отдавался страсти великолепной игры, только играл он сам с собою, ибо у каждой фигуры на столе из красного дерева, как у кукол Вуду, было собственное имя. Дамболдор играл людьми, как фигурами, а к фигурам относился, как к людям. Других гроссмейстеров у его доски быть не могло. Длинные пальцы пианиста, сверкнув в пламени магических светильников лакированными ногтями, подхватили чёрную пешку. Ручка чёрного зачарованного латника потянулась к поясу, на котором был закреплён меч.