Наследник

Он окинул прощальным взглядом комнату, глубоко вздохнул, надвинул на лоб кепку и вышел из

квартиры.

* * *

Через несколько дней с оборонительных работ вернулась Анна Семеновна. Она стала уговаривать

сына поехать вместе с ней к отцу и там продолжить работу на заводе. Виктор упорствовал, она

настаивала. Доводы ее были такие: будем все вместе, а в такое время это очень и очень важно. Что же

касается работы, то там ее будет не меньше. Кроме того, — говорила она, — Георгию Николаевичу

необходим какой-то домашний очаг. Иначе он при своем круглосуточном бодрствовании долго не

протянет. Я ему там очень нужна.

Виктор понял, что больше морочить голову матери он не вправе и рассказал ей все, как есть.

— Меня должны скоро призвать Ну как же я могу уехать? Написал заявление в военкомат с

просьбой призвать в армию, а сам уехал. Ну подумай, мам, как это будет выглядеть! Написал и

сбежал...

Анна Семеновна долго молча смотрела на сына, потом ушла в другую комнату и прилегла на

постель. Виктор почувствовал через открытую дверь запах валерианки. Он подошел к ее постели:

— Мам, я не мог поступить иначе.

Помолчав, она негромко сказала:

— Набрось на меня плед и растопи печурку. Я постараюсь уснуть.

Виктор поглядел на нее с благодарностью. Он понял, что одержал победу.

Утром Анна Семеновна сказала Виктору:

— Сегодня же иду на наш завод и подаю заявление о приеме на работу. Будем работать вместе до

твоей мобилизации. Они меня не могут не взять, я все же жена их директора. А к папе я поеду, когда

провожу тебя

— Но это может быть не очень скоро, мама. — осторожно сказал Виктор.

— Дай-то бог, — вздохнула она.

— Но... он велел сделать наоборот, он сказал, чтобы я тебя посадил в вагон. А ты ведь сама

говорила о том, что очень нужна папе там... — не очень уверенно произнес он.

— Да, говорила, ну и что? — нервно сказала Анна Семеновна. — Но я пока и тебе здесь нужна не

меньше.

Виктор вздохнул, он понимал состояние матери.

* * *

Виктор знал, что отец и райвоенком — старые приятели, что когда-то, в двадцатых годах, они

вместе где-то работали. Он помнил, что однажды, в какой-то праздник, военком со своей женой даже

был у Дружининных в гостях. И Виктор решил пойти к райвоенкому, попытать счастье. Райвоенком

его принял в тот же день. — Ну-с, с чем пожаловал, дружок? Еще одно заявление принес? —

улыбнулся полковник. Торопясь и волнуясь, Виктор рассказал ему все начистоту.

— Призовите меня, пожалуйста, пораньше, товарищ полковник, — попросил он. — Отцу там, в

Сибири, мать вот так нужна, — провел он пальцем по горлу, — а она не хочет уезжать, пока меня не

призовут.

Полковник, пряча улыбку, сказал:

— Ты, дружок, очень заботливый сын. Вижу, вижу. . и сочувствую. Но призовем мы тебя, когда

придет срок. Раньше никак не можем, годками ты пока не вышел. Понял? А что касаемо моего друга,

а твоего отца, Георгия Николаевича, то он был у меня перед отъездом и полностью одобрил решение

райвоенкомата насчет твоей персоны... Так что придется чуток обождать, — полковник положил руку

ему на плечо: — А теперь, Дружок, иди. У меня дел... не переделать.

Виктор вышел из райвоенкомата злой, как черт. Шел домой и в сердцах думал: "Бездушный

бюрократ и буквоед. Из-за таких, как он, буквоедов мы и драпаем".

* * *

Утро шестнадцатого октября выдалось хмурое и холодное. Сквозь сон Виктор услышал какой-то

стук, проснулся, протер глаза, прислушался. Стук повторился, кто-то стучал в окно. "Буржуйка за

ночь остыла, и в нетопленной квартире было холодно, вылезать из-под одеяла не хотелось. Но в окно

продолжали стучать. Он, чертыхаясь, накинул на себя одеяло и подошел к окну. Стучала их соседка

по дому, богомольная старушка Марья Николаевна. Виктор приоткрыл окно:

— Что Вам, тетя Марья?

— Проснись, касатик, — пугливо заговорила старушка. — И Аннушку разбуди. Немец-то совсем

близко.

— Как?! — не понял Виктор. — Где это " близко? Кто Вам сказал?

— Да уж, никак, к Воробьевым горам подошел... Буди матушку-то... — и она, крестясь, отошла от

окна.

— С кем это ты там разговариваешь? — раздался из соседней комнаты голос Анны Семеновны.

— Да это бабка Марья... Ты еще поспи, а я сейчас... — крикнул Виктор, быстро одеваясь. — Я

сейчас!

С этими словами он выскочил из квартиры.

У подъезда он увидел знакомую трехтонку, на которой работал их сосед, пожилой шофер Данилыч.

Сам Данилыч, его жена и обе дочки бегом выносили из подъезда чемоданы, узлы и бросали их за борт

машины.

— Куда это вы так спешите? — спросил Виктор с усмешкой. — Подарки для фронта грузите?

— Ладно, ладно, — мрачно сказал Данилыч. — Остряк-самоучка.

Он бросил узел в машину и повернулся к Виктору:

— Ты лучше вот что... Зови-ка Анну Семеновну, возьмите кое-какое барахлишко и айда с нами.

Может еще проскочим...

Виктор наконец понял: произошло что-то непредвиденное. Значит, бабка Марья не врет?! У него

тревожно забилось сердце, не спрашивая больше ни о чем, он выбежал на Большую Ордынку.

По небу быстро плыли крутые свинцовые облака. Под ними с громким карканьем кружились стаи

ворон, которые в бесчисленном множестве издавна гнездились в густых ветвях старого парка бывшей

Марфо-Марьинской обители, расположенной через улицу. Виктор увидел необычную картину. Мимо

ворот, где он стоял, группами и в одиночку шли возбужденные люди с котомками за плечами,

некоторые катили тележки с вещами, велосипеды с узлами и чемоданами, привязанными к рамам и

багажникам. Такого Виктор не ожидал. Его охватил испуг. Но тут же мелькнула спасительная мысль:

"Надо сбегать на Пятницкую, поглядеть, как там. Не может же быть, чтоб везде так...".

На Пятницкой было почти безлюдно. Он увидел там закрытые магазины, киоски и палатки . Через

большие окна двух продмагов какие-то люди вытаскивали ящики с товарами. А толпящиеся

неподалеку у подъезда жильцы не обращали на это никакого внимания.

— "Где же милиция?! — лихорадочно думал Виктор. — Где военные патрули?! Куда все

подевались?!

Его распирали гнев, обида и стыд за все, что он сегодня видел. Сжав кулаки, он побежал обратно

домой. Там ожидала мать, он должен был быть сейчас рядом с ней. Пробегая мимо домоуправления,

он увидел во дворе большой костер и дворника Ахмеда-голубятника, бросающего туда пухлые папки

с бумагами. Виктор приостановился и крикнул:

— Зачем жжешь, Ахмед?!

— Приказ выполняем! — крикнул в ответ дворник. — Все жгут! И милиция! И райсовет!

Он повернулся к Виктору и обнажил в смуглой насмешливой гримасе крупные неровные зубы:

— Все жгут и мы жжем, Витька Маркиз. Нам татарам один хрен...

Виктор хотел крикнуть в ответ что-то очень злое, обидное, оскорбительное. Но от волнения не

нашел слов. Сдерживая подступившие к горлу рыдания, он побежал к своему дому.

Анну Семеновну он увидел у ворот. Виду нее был строгий и решительный. Полную фигуру плотно

облегал туго перетянутый кожаным ремнем плащ, слегка надвинутый на висок синий берет

напоминал матросскую бескозырку.

Она протянула Виктору его пальто и кепку:

— Одевайся, сегодня холодно! Мы сейчас же пойдем к нам на завод. Никаких немцев на

Воробьевых горах нет и никогда не будет. Это — домыслы бабки Марьи. Идем!

Виктор с нескрываемым любопытством смотрел на мать, ее решительность придавала ему силы.

— Мам, ты — гигант! — попытался улыбнуться Виктор.

Она взяла его за руку:

— Пошли!

На Серпуховской площади стояло несколько пустых трамваев. Аптека на углу была на замке, возле

продуктового магазина бесплатно раздавали колбасу, консервы и что-то еще.