Страница 41 из 55
Бебешка протянул продавцу монету и взял букет цветов.
– Тогда мы возложим цветы на могилу вашего дедушки!
Делать нечего, негодяй повел Бебешку на кладбище и там долго блуждал, отыскивая свежую могилу. Наконец нашел у самого забора.
– Вот здесь, – ткнул Эпельсинов пальцем.– Я постою немного и горько поплачу, а ты, капитан, пожалуйста, не обращай на меня внимания!
Бебешка положил цветы и отошел в сторону, а гнусный притворщик принялся громко всхлипывать и рыдать.
Откуда ни возьмись появились люди с палками. Они окружили Эпельсинова, о чем-то возбужденно переговариваясь, а потом накинулись на него и принялись колотить палками. Вырвавшись, Эпельсинов дал такого стрекача, что Бебешка не успел даже окликнуть его.
– Что случилось? – спросил Бебешка людей с палками.
– Видите ли, уважаемый, здесь вчера похоронили злого разбойника! Тот, кто плачет у этой могилы, такой же разбойник!
– Пожалуй, так оно и есть, – согласился Бебешка. Он прекрасно понял этих людей и без переводчика, потому что повсюду на земле честные люди говорят по сути на одном языке – на языке правды.
Бебешка не спал ночь напролет. Со времени отлета Арбузика прошло три дня. Ждать его более не имело смысла: видимо, случилась беда.
Следовало поскорее связаться по радио с дядей Ваней, спросить об Арбузике, но, увы, оказалось, что радиостанция кем-то испорчена.
– Кто, кто решился на такую подлость? – повторял Саня Картошкин, заикаясь от обиды и гнева.– Без связи мы пропали!…
– Вот что, – строго сказал ему Бебешка, – жалобами и возмущением беды не поправишь! Никому ничего не говори и постарайся поскорее исправить радиостанцию!…
Наедине Бебешка глубоко задумался. Да, он сейчас, немедленно, соберет команду корабля и скажет, что Арбузик, вероятно, попал в беду и что он, Бебешка, не знает нужной дороги и предлагает возвратиться домой…
Прошел час и другой, а Бебешка все медлил. „Проклятые враги, – шептал он, – вы думаете, что победили? Как бы не так, мы и теперь не поддадимся!…“
Послышались шаги. В рубку просунулся всклокоченный чуб Картошкина, потом его очки, а потом и он сам.
– Бебешка, – сказал он, – принимать передачи я кое-как могу, но передатчик безнадежно испорчен, его не восстановить. Что делать?
Неожиданно Бебешку осенила превосходная мысль. Он не знает, куда плыть, но Эпельсинов, который, конечно, поддерживает постоянную радиосвязь с Фабрео или Болдуином, без труда найдет дорогу. И поскольку враги хотят погубить корабль, они постараются заманить „Освободитель“ именно туда, где они свили свое разбойничье гнездо. Это гнездо не должно быть далеко от бывшей страны Дуляриса, потому что враги, вне всякого сомнения, не оставили надежды вернуться в эту страну и вновь захватить власть. Вероятно, и Чих попал к ним в лапы, а может, уже и Арбузик.
„Главное, добраться поближе к острову, а там посмотрим, кто кого, – с надеждою заключил Бебешка.– Риск немалый, но ведь это и единственный выход!“
– Друг мой Санечка, – сказал Бебешка ожидавшему ответа радисту, – ты спрашиваешь: что делать? Приложи все свое старание, чтобы все-таки починить рацию, но если это невозможно, следи, чтобы не уничтожили приемник!…
На рассвете Бебешка вызвал к себе Эпельсинова.
– Как вам известно, обязанности штурмана исполнял на корабле Арбузик. Арбузик не вернулся, и я поручаю вам вести корабль. Вы когда-то говорили, что хорошо ориентируетесь по звездам.
Лицо Эпельсинова исказила злорадная усмешка. Он, конечно, тотчас принял предложение, которое полностью вверяло судьбу корабля в его руки.
– Так и быть, – сказал Эпельсинов, – с твоей помощью, капитан, может, мне и удастся привести корабль к нужной цели!
– Что ж, занимайте место у руля, мы отплываем. Вашим помощником будет Мухоморчик!
Едва ушел Эпельсинов, Бебешка позвал Мухоморчика и Витьку Ушастика. Сообщив им по секрету о своем решении, он добавил:
– Если мы не сумеем держать Эпельсинова под постоянным наблюдением, корабль либо налетит на скалы, либо на нем случится пожар или взрыв!
– Вряд ли негодяй решится подвергнуть себя опасности, – сказал Мухоморчик.– Но ты прав, капитан: только постоянно наблюдая за Эпельсиновым, мы определим момент, когда нам будет угрожать погибель…
Возле Эпельсинова у штурвала неотлучно дежурил Мухоморчик. Но Эпельсинова это не заботило. Он нагло делал свое черное дело и нисколько не сомневался в успехе.
Каждую ночь он связывался по рации с теми, кому служил, и они, вероятно, подсказывали ему, куда направлять корабль. Во всяком случае он не просил уточнить курс корабля, с тех пор как Бебешка сказал ему, едва „Освободитель“ вышел в открытое море: „Держите строго на юго-запад!“
Бебешка сказал это наобум, зная, что Эпельсинов все равно поведет корабль в том направлении, которое ему нужно.
Шифровки, отправляемые и получаемые Эпельсиновым, старательный Картошкин записывал и передавал Бебешке. Но Бебешка не мог разгадать хитрого шифра, пока на глаза ему не стало попадаться в длинной цепочке цифр устойчивое сочетание -20.60.20.60.24.100.10. Ясно, что это было основное слово всех сообщений.
А не мог ли негодяй сообщать врагам о действиях Бебешки, капитана „Освободителя“? Сочетание цифр будто бы подтверждало это: повторявшаяся первая и третья цифра 20 могла означать букву „б“, повторявшаяся вторая и четвертая 60 – соответственно „еж Тогда последняя цифра 10 должна была означать „а“. Но если „а“ обозначалось как 10, а „б“ как 20, тогда „в“ должно было обозначаться цифрою 30, „г“ – 40 и так далее.
Десятая буква алфавита „к“ („ё“ и „и“, вероятно, выпадали из счета), чтобы отличаться от первой – „а“, – вполне могла получить дополнительный ноль – 100… Тогда, следуя логике, двадцатая буква – „ф“ – должна была обозначаться цифрой 200. Все остальные буквы обозначались двузначными цифрами по порядку, то есть „л“ – 11, „м“ – 12…
Ура, шифр был разгадан. Но требовались терпение и сноровка, чтобы прочитывать радиограммы, хотя радист переводил точки и тире в цифры.
Враги не болтали лишнего. Они постоянно уточняли курс корабля, потом потребовали сообщить численность экипажа и имеющееся на корабле оружие.
На этот вопрос Эпельсинов ответил: „Пушка среднего калибра – одна. Предположительно два охотничьих ружья“.
Бебешка печально улыбнулся: на корабле не было ни одного ружья. Что же касается пушки, то снарядами ей служили… старые ботинки. Шутка, а не пушка…
Впрочем, артиллеристы не разглашали своего секрета, и это в дальнейшем сослужило экипажу корабля добрую службу…
Ребята почти безупречно владели парусами. Как обезьяны, они быстро взбирались по вантам на мачты и при любой погоде ставили или убирали паруса.
Корабль шел ходко, и Бебешка, прикинув пройденное расстояние, определил, что до бывшей страны Дуляриса остается не больше двух-трех дней пути.
Итак, нужно было быть особенно внимательным, особенно осторожным.
И тут совсем некстати поднялся шторм. Сначала подул сильный ветер, потом разгулялись огромные, как горы, волны. Любая волна, обрушившись на корабль, без сомнения, поломала и потопила бы его. Но корабль легко вскакивал с волны на волну – до тех пор, пока они были пологими. Когда же волны разрослись и вспучились, опасность гибели корабля возросла во много раз.
Одни в безбрежном океане – это было страшно. Но ребята не думали о коварстве стихии.
Как бывалые моряки, они не поддавались страху и на совесть делали свое дело.
На обеих мачтах были „взяты рифы“, то есть уменьшена площадь парусов. Сам Бебешка крутил штурвал, стараясь держать корабль так, чтобы волна не перевернула его, ударив о борт.