Сборник Кирши Данилова

СЕРГЕЙ ХОРОШ

Ай уж ли вы, миряня, Государевы дворяне, Благословите-тка вы, дворяня, Про Сергея-та сказать, Про Сергея Боркова, Сына Федоровича. А не сергеевской Сергей, Не володимерской Сергей, А живал все Сергей На Уфе на реке, В ямской слободе, У попа во дворе, В приворотней избе. Спознала про Сергея С гостинова двора Гостиная жена, Гостиная жена, Крестиною зовут. Она пива наварила, И ведро вина купила, Позвала ево, Сергея, На пирушечку. Приходил Сергей Всех прежде людей. А для-ради Сергея И суседей позвала. А и тот с борку, Иной с борку, Уже полна изба Принабуркалася. А и день к вечеру Вечеряется, Сергей молодец Напивается, Изволил он, Сергей, Ко двору своему идти, Ко подворью своему. А в доме Сергей Он опаслив был, Он опаслив был И не верел жене, И не верил жене И ревнив добре. Заглянет Сергей В огороде-хмельнике, В огороде-хмельнике, На повети в сеннике, На перине на боку, В шитом-браном пологу, А и ту[т] Сергей Не видал никово. Заглянет Сергей Во свином котухе, А увидел он, Сергей, Чужова мужика, А чужова мужика На жене-то своей А мужик……. Сергееву жену. Сергей заревел, Мужика испужал, А мужик побежал, На поветь скакнул, На поветь скакнул, Он поветь обломил, Да скотину задовил, Он быка задовил, Овцу яловицу, Овцу яловицу, Семерых поросят. А стала у Сергея Три беды во дому: Первая беда — Мужик поветь обломил, А другая беда — То скотину задовил, А третья беда — То жену его… А сел Сергей, Сам расплачется: «А не жаль мне повети И скотины своея, Жаль мне тово, Кто жену мою. Не……ушел, — С тоски пропадет. А кабы-де он… Спасиба бы сказал, А спасиба бы сказал, Могорец заплатил. А поветь-та бы цела И скотина-та жива, И скотина-та жива И жена бы весела, А столь бы весела, Будто ни в чем не была».

ИВАН ГОСТИНОЙ СЫН

В стольном в городе во Киеве, У славнова князя Владимера Было пированья-почестной пир, Было столованья-почестной стол На многи князи-бояра И на русския могучия богатыри И гости богатыя. Будет день в половина дня, Будет пир во полупире, Владимер-князь распотешился, По светлой гридне похаживает, Таковы слова поговаривает: «Гой еси, князи и бояра И все русския могучия богатыри! Есть ли в Киеве таков человек, Кто б похвалился на три ста жеребцов, На три ста жеребцов и на три жеребца похвалеиыя: Сив жеребец да кологрив жеребец, И которой полонен Воронко во Большой орде, Полонил Илья Муромец сын Иванович Как у молода Тугарина Змеевича, Из Киева бежать до Чернигова Два девяноста-то мерных верст Промеж обедней и заутренею?». Как бы большой за Меньшова хоронется, От Меньшова ему тут, князю, ответу нету. Из тово стола княженецкова, Из той скамьи богатырския Выступается Иван Гостиной сын, И скочил на свое место богатырское Да кричит он, Иван, зычным голосом: «Гой еси ты, сударь, ласковой Владимер-князь! Нет у тебя в Киеве охотников А и быть перед князем невольником! Я похвалюсь на три ста жеребцов И на три жеребца похваленыя: А сив жеребец да кологрив жеребец Да третей жеребец — полонян Воронко, Да которой полонян во Большой орде, Полонил Илья Муромец сын Иванович Как у молода Тугарина Змеевича, Ехать дорога не ближнея И скакать из Киева до Чернигова Два девяноста-то мерных верст Промежу обедни и заутрени, Ускоки давать кониныя, Что выметывать роздолья широкия. А бьюсь я, Иван, о велик заклад: Не о сте рублях, не о тысячу — О своей буйной голове!». За князя Владимера держат поруки крепкия Все тут князи и бояра, Тута-де гости-карабельщики; Закладу оне за князя кладут на сто тысячей, А некто-де тут за Ивана поруки не держит. Пригодился тут владыка черниговский, А и он-та за Ивана поруку держит, Те он поруки крепкия, Крепкия на сто тысячей. Подписался молоды Иван Гостиной сын, Он выпил чару зелена вина в полтора ведра, Походил он на конюшну белодубову, Ко своему доброму коню, К бурочку-косматочку, троелеточку, Падал ему в правое копытечка, Плачет Иван, что река течет: «Гой еси ты, мой доброй конь, Бурочко-косматочко, троелеточко! Про то ты ведь не знаешь-не ведаешь, А пробил я, Иван, буйну голову свою Со тобою, добрым конем, Бился с князем о велик заклад, А не о сте рублях, не о тысячу, — Бился с ним о сте тысячей, Захвастался на три ста жеребцов, А на три жеребца похваленыя: Сив жеребец да кологрив жеребец, И третей жеребец — полонян Воронко, — Бегати-скакать на добрых на конях, Из Киева скакать до Чернигова Промежу обедни, заутрени, Ускоки давать кониныя, Что выметывать роздолья широкия». Провещится ему доброй конь, Бурочко-косматочко, троелеточко, Человеческим русским языком: «Гой еси, хозяин ласковой мой! Ни о чем ты, Иван, не печалуйся: Сива жеребца тово не боюсь, Кологрива жеребца того не блюдусь, В задор войду — у Воронка уйду, Только меня води по три зори, Медвяною сытою пои, И сорочинским пшеном корми. И пройдут те дни срочныя И те часы урочныя, Придет от князя грозен посол По тебя-та, Ивана Гостинова, Чтобы бегати-скакати на добрых на конях; Не седлай ты меня, Иван, добра коня, Только берись за шелков поводок, Поведешь по двору княженецкому, Вздень на себя шубу соболиную, Да котора шуба в три тысячи, Пуговки в пять тысячей. Поведешь по двору княженецкому, А стану-де я, бурка, передом ходить, Копытами за шубу посапывати И по черному соболю выхватывати, На все стороны побрасовати, — Князи-бояра подивуются, И ты будешь жив — шубу наживешь, А не будешь жив — будто нашивал». По сказаному и по писаному От Беликова князя посол пришел, А зовет-та Ивана на княженецкой двор. Скоро-де Иван нарежается, И вздевал на себя шубу соболиную, Которой шубы цена три тысячи, А пуговки вольящетыя в пять тысячей; И повел он коня за шелков поводок. Он будет-де Иван середи двора княженецкова, Стал ево бурко передом ходить, И копытами он за шубу посапывати, И по черному соболю выхватывати, Он на все стороны побрасовати, — Князи и бояра дивуются, Купецкия люди засмотрелися. Зрявкает бурко по-туриному, Он шип пустил по-змеиному, Три ста жеребцов испужалися, С княженецкого двора разбежалися, Сив жеребец две ноги изломил, Кологрив жеребец тот и голову сломил, Полонян Воронко в Золоту орду бежит, Он, хвост подняв, сам всхрапывает. А князи-та и бояра испужалися, Все тут люди купецкия Акарачь оне по двору наползалися. А Владимер-князь со княгинею печален стал, По подполью наползалися. Кричит сам в окошечко косящетое: «Гой еси ты, Иван Гостиной сын, Уведи ты уродья со двора долой — Просты поруки крепкия, Записи все изодраныя!». Втапоры владыка черниговской У Беликова князя на почестном пиру Велел захватить три карабля на быстром Непру, Велел похватить карабли С теми товары заморскими, — А князи-де и бояра никуда от нас не уйдут.