Страница 3 из 47
ДЮК СТЕПАНОВИЧ
Из-за моря, моря синева, Из славна Волынца, красна Галичья, Из тое Корелы богатыя, Как есён сокол вон вылетывал, Как бы белой кречет вон выпархивал, — Выезжал удача доброй молодец, Молоды Дюк сын Степанович. По прозванью Дюк был боярской сын. А и конь под ним как бы лютой зверь, Лютой зверь конь, и бур, космат, У коня грива на леву сторону до сырой земли, Он сам на коне как есён сокол, Крепки доспехи на могучих плечах. Немного с Дюком живота пошло: Что куяк и панцырь чиста серебра, А кольчуга на нем красна золота; А куяку и панцырю Цена лежит три тысячи, А кольчугу на нем красна золота Цена сорок тысячей, А и конь под ним в пять тысячей. Почему коню цена пять тысячей? За реку он броду не спрашивает, Котора река цела верста пятисотная, Он скачет с берегу на берег — Потому цена коню пять тысячей. Еще с Дюком немного живота пошло: Пошел тугой лук разрывчетой, А цена тому луку три тысячи; Потому цена луку три тысячи — Полосы были серебрены, А рога красна золота, А и титивочка была шелковая, А белова шолку шимаханскова. И колчан пошел с ним каленных стрел, А во колчане было за триста стрел, Всякая стрела по десяти рублев, А и еще есть во колчане три стрелы, А и тем стрелам цены нет, Цены не было и не сведомо. Потому трем стрелкам цены не было, — Колоты оне были из трость-древа, Строганы те стрелки во Нове-городе, Клеяны оне клеем осетра-рыбы, Перены оне перьицам сиза орла, А сиза орла, орла орловича, А тово орла, птицы камския, — Не тыя-та Камы, коя в Волгу пала, А тоя-ты Камы за синем морем, Своим ус(т)ьем впала в сине море. А летал орел над синем морем, А ронил он перьица во сине море, А бежали гости-карабельщики, Собирали перья на синем море, Вывозили перья на светую Русь, Продавали душам красным девицам, Покупала Дюкова матушка Перо во сто рублев, во тысячу. Почему те стрелки дороги? Потому оне дороги, Что в ушах поставлено по тирону по каменю. По дорогу самоцветному; А и еще у тех стрелак Подле ушей перевивано Аравицким золотом. Ездит Дюк подле синя моря И стреляет гусей, белых лебедей, Перелетных серых малых утачак. Он днем стреляет, В ночи те стрелки сбирает: Как днем-та стрелачак не видити, А в ночи те стрелки, что свечи, горят, Свечи теплются воску ярова; Потому оне, стрелки, дороги. Настрелял он, Дюк, гусей, белых лебедей, Перелетных серых малых утачак, Поехал ко городу Киеву, Ко ласкову князю Владимеру. Он будет в городе Киеве, Что у ласкова князя Владимера, Середи двора княженецкого, А скочил он со добра коня, Привезал коня к дубову столбу, К кольцу булатному, Походил во гридню во светлую Ко великому князю Владимеру; Он молился Спасу со Пречистою, Поклонился князю со кнегинею, На все четыре стороны. Тут сидят князи-бояра, Скочили все на резвы ноги, А гледят на молодца, дивуются. И Владимер-князь стольной киевской Приказал наливать чару зелена вина В полтора ведра. Подавали Дюку Степанову, Принимает он, не чванится, А принял чару единой рукой, А выпил чару единым духом; И Владимер-князь стольной киевской Посадил ево за единой стол хлеба кушати. А и повары были догадливые: Носили ества сахарныя, И носили питья медвяныя, И клали калачики крупичеты Перед тово Дюка Степанова. А сидит Дюк за единым столом Со темя князи и бояры, Откушал калачики крупичеты, Он верхню корачку отламыват, А нижню корачку прочь откладыват. А во Киеве был ща(п)лив добре Как бы молоды Чурила сын Пленкович, Оговорил он Дюка Степанова: «Что ты, Дюк, чем чванишься: Верхню корачку отламывашь, А нижню прочь откладываешь?». Говорил Дюк Степанович: «Ой ты, ой еси, Владимер-князь! В том ты на меня не прогневайся:, Печки у тебя биты глинены, А подики кирпичные, А помелечко мочальное В лохань обмакивают, А у меня, Дюка Степанова, А у моей сударыни матушки Печки были муравлены, А подики медные, Помелечко шелковое В сыту медяную абмакивают; Калачик съешь — больше хочится!». Втапоры князю Владимеру Захотелось к Дюку ехати, Зовет с собой князей-бояр, И взял Чурила Пленковича. И приехали оне на пашню к нему, Ко тем крестьянским дворам. И тут у Дюка стряпчей был, Припас про князя Владимера почестной стол, И садился ласковой Владимер-князь Со своими князи-бояры За те столы белодубовы; И втепоры повары были догадливы: Носили ества сахарныя И питья медяныя. И будет день в половина дни, И будет стол во полустоле, Владимер-князь полсыта наедается, Полпьена напивается, Говорил он тут Дюку Степанову: «Коково про тебя сказывали, Таков ты и есть». Покушавши, ласковой Владимер-князь Велел дом ево переписывать, И был в том дому сутки четвера. А и дом ево крестьянской переписывали — Бумаги не стало, То оттеля Дюк Степанович Повел князя Владимера Со всемя гостьми и со всемя людьми Ко своей сударыни-матушки, Честны вдавы многоразумныя. И будут оне в высоких теремах, И ужасается Владимер-князь, Что в теремах хорошо изукрашено. И втапоры честна вдова, Дюкова матушка, Обед чинила про князя Владимера И про всех гостей, про всех людей. И садился Владимер-князь За столы убраныя, за ества сахарныя Со всемя гостьми, со всемя людьми; Втапоры повары были догадливы: Носили ества сахарныя, питья медяныя. И будет день в половина дни, Будет стол во полустоле, Говорил он, ласковой Владимер-князь; «Исполать тебе, честна вдова многоразумная, Со своим сыном Дюком Степановым! Уподчивала меня со всемя гостьми, со всемя людьми; Хотел боло ваш и этот дом описывать, Да отложил все печали на радости». И втапоры честна вдова многоразумная Дарила князя Владимера Своими честными подарками: Сорок сороков черных соболей, Второе сорок бурнастых лисиц, Еще сверх того каменьи самоцветными. То старина, то и деянье: Синему морю на утешенье, Быстрым рекам слава до моря, А добрым людям на послушанье, Веселым молодцам на потешенье.