Ад во мне

— Он… он может подумать, что это я был причиной его заключения в тюрьму. Обстоятельства сложились так, что он должен прийти именно к такому выводу.

Он отставил поднос и вытер лоб платком.

— Почему он может так подумать? — спросил Алекс и невольно приподнялся в кресле. В передней части салона царил полумрак: горела лишь лампочка аварийного выхода и мерцало кое-где освещение у кресел. Молодого человека, вызвавшего столько опасений у Кнокса, не было видно. Может, уснул уже, не снимая своего слишком теплого плаща и не опуская спинку кресла?

— Он… он может подумать, что это я узнал о его преступлении и заявил в полицию. Он знает, что так и было! — Шепот Кнокса стал еще тише, так что Джо с трудом понимал смысл его слов. Толстые пальцы бессознательно мяли лежавший на коленях носовой платок. — Но виновен он сам, а не я! Такие люди попадают в тюрьму потому, что сами мостили дорогу к ней. Моя совесть чиста. Это моя обязанность — сообщить об увиденном. Ни один честный человек не поступил бы иначе в моей ситуации. А он попросту преступник и больше никто! Поэтому я и боюсь. Он способен на любой безответственный поступок, если увидит меня. Такие люди мстят…

— Мой дорогой, даже если бы он был самым кровожадным дикарем, то не смог бы в самолете причинить вам никакого вреда. Все мы поднялись бы против него, и у него не оставалось бы ни малейшего шанса скрыться. С этой точки зрения самолет — самое безопасное место в мире. А вообще, я не считаю, что вы должны опасаться его и в Лондоне. Если дело обстоит так, как вы рассказали, то скорее он должен избегать, как минимум — стыдиться новой встречи с вами, а не наоборот. Думаю, что он очень быстро постарается исчезнуть, случайно столкнувшись с вами. Не так уж приятно встретить свидетелей собственного падения даже за тысячу километров от того места, где оно случилось.

Кнокс потер лицо ладонью.

— Может, вы и правы, — сказал от тихо. — Наверное, у меня слишком впечатлительная натура. Но когда он неожиданно вошел сюда, я был потрясен. К тому же, мне ведь известно, кто вы, и я подумал, что вы единственный человек, способный справиться со злом, если бы оно настигло нас… — Внезапно он зевнул. — Да, это очевидно, потому, что я встретил вас и начал думать о преступлениях, которые вы описываете. Видимо, так. — Он вглядывался в мрак за стеклом иллюминатора и с трудом поднял голову. — Но вы обратите на него внимание, правда?

— Конечно. — Джо усмехнулся. Похоже Кнокса внезапно покинула вся бурная жизненная энергия, переполнявшая его с первой минуты их знакомства.

— Нужно немного поспать, — Кнокс снова зевнул, — и ни о чем не беспокоиться. В конце концов, вы правы… Что он может мне здесь сделать? Ничего… абсолютно ничего… — зевнул он в третий раз. — Мы все же живем в цивилизованном мире…

— Вот именно… — Джо уже приподнялся над креслом, но снова сел, потому что Кнокс потер рукой глаза и поднял руку, словно что-то вспоминая.

— Но вы присмотрите за ним?

— Конечно. Если он не решит задушить вас, когда я буду спать, — засмеялся Алекс. — Я так измучен, что если усну, то ничто не будет в состоянии меня разбудить. Советую вам прилечь и перестать об этом думать. Утром, когда вы выспитесь, все будет выглядеть совершенно иначе.

— Верно… Верно… — Кнокс покивал головой. Заметив приближавшуюся стюардессу с переброшенными через руку пледами, он поднялся с кресла и перешел на свое место.

— Сейчас принесу подушечки, — сказала она Алексу. — Вы сумеете опустить кресло в горизонтальное положение или вам помочь?

— Спасибо, я сделаю это сам. Прошу только вас, Барбара, оставить здесь плед и подушку.

Он заметил ее улыбку. Конечно же, приятней обслуживать пассажира, запомнившего твое имя. Она забрала его поднос и поднос Кнокса, опустив ему спинку кресла. Алекс встал и прошел в маленькую душевую в хвосте самолета.

Когда он вернулся, кресло было приготовлено, плед и белая подушка аккуратно сложены. Кнокс уже спал. Джо лег и, глядя через иллюминатор на белый серп луны, некоторое время вслушивался в мягкий, тихий гул моторов, прерываемый шумным, ровным дыханием Кнокса.

Самолет слегка тряхнуло несколько раз. Джо моментально заснул.

Весь салон спал, погасло освещение у кресел, и только красная лампочка над аварийным выходом тускло мерцала, освещая лишь небольшое пространство вблизи.

Вскоре тяжелая черная туча закрыла луну. Моторы работали спокойно и ровно, но пилоты не покидали своих мест у штурвалов, хотя автопилот вел машину над бесконечной равниной тропических джунглей. Ночь выдалась беспокойной, вдали над горизонтом беспрерывно полыхали молнии. В эту ночь над Южной и Центральной Африкой проносилось много локальных бурь, клубившихся низко над землей и стрелявших зигзагами молний, видимых на расстоянии многих миль.

Прошел час. Кнокс спал спокойно с приоткрытым ртом, тяжело дыша, как многие люди с лишним весом. На противоположной стороне, за проходом и двумя пустыми креслами, в глубокий сон без сновидений погрузился Джо Алекс.

В салоне было совершенно тихо, а однообразный шум двигателей заглушал дыхание спавших. Но даже если бы кто-то из пассажиров не спал в эту минуту, он все равно не уловил бы отзвука легких, крадущихся шагов.

Шаги затихли. Тот, кто подошел, с минуту постоял, прислушиваясь. Но никто не пошевелился. Тогда тень, стоявшая у кресла Кнокса, наклонилась. Над грудью спавшего повисло длинное узкое лезвие кинжала. На мгновение оно застыло в воздухе. По-прежнему стояла абсолютная тишина. Вдруг лезвие поднялось выше и опустилось вниз.

Черты лица спавшего человека исказились. Он открыл глаза, а рот его, хватая воздух, готов был издать крик. Но убийца другой рукой набросил ему на лицо край пледа и заглушил голос. Через несколько секунд напряженное тело Кнокса расслабилось.

И вот он снова лежал в той же позе, что и раньше, но уже не раздавалось его тяжелое ровное дыхание, а глаза, прежде закрытые, были сейчас широко раскрыты и совершенно неподвижны.

Алекс повернулся на другой бок.

Рука в тонкой перчатке положила орудие убийства под плед на грудь Кноксу.

Джо продолжал спокойно спать. Сейчас ему снилась Каролина, война, убийцы, которых он ловил в реальной жизни, и те, которых придумал, так же, как и их жертвы, чтобы заставить коротко и бурно жить на страницах его многочисленных книг. Потом сон Алекса снова стал глубоким, как смерть, без всяких сновидений. Он был очень измучен двумя неделями пребывания среди бездумных любителей бессмысленных детективных романов. И спал как убитый.

Когда он через четыре часа проснулся, фиолетово-красный рассвет расстилался над безбрежным миром внизу. В салоне еще царил полумрак. Джо посмотрел влево, но Кнокс спал, закрытый пледом по самые глаза. Алекс повернулся к иллюминатору. Приподнялся на локте. В самолете, как и прежде, было тихо. Все еще, наверное, спали, по крайней мере никто не шевелился. Он затянулся сигаретой, поклявшись себе в стотысячный раз, что больше никогда не закурит натощак, и стал смотреть на поразительную картину, расстилавшуюся под крылом самолета. Внизу, освещенные невидимым еще солнцем, клубились тучи. Из них вырастали фантастические башни и кошмарные гигантские грибы, мрачные, несмотря на проникавший сквозь них свет рождавшегося утра.

«Не ушли еще из района бурь… — подумал Джо, а позже отметил про себя, увидев землю в расщелине между двумя объемистыми тучами: — Внизу идет дождь, поэтому, наверное, не будем снижаться до самого Найроби… Уже, пожалуй, близко, хотя… Но если тучи над нами вырастут и сомкнутся с нижними, то нас здорово поболтает перед посадкой…»

Как бы подтверждая его мысли, самолет качнулся, попав в воздушную яму.

Джо сложил плед, бросил подушку на соседнее сиденье и, нажав на рычаг, поставил спинку кресла вертикально. Машинально огляделся. С минуту размышлял, не поискать ли стюардессу и не попросить ли кофе. Но, наверное, завтрак у нее намечен на какое-то определенное время, и нужно подождать. В таком случае, может, самое разумное встать и умыться, пока другим не пришла в голову та же мысль.