Страница 52 из 58
— Хотите кофе? — спросил он.
Она кивнула, и незнакомец указал на чашку кофе, которая дымилась на стойке перед ней.
— Пейте быстрее.
Она наклонилась и отхлебнула немного, не поднимая чашки. Незнакомец тем временем что-то рассказывал:
— …еще дальше, за Самаркандом. Там волны бьются о берег с таким гулом, словно звонят в колокол…
— Отправляемся, — объявил водитель, и она торопливо сделала еще несколько глотков кофе, чтобы хватило сил дойти до автобуса.
Когда она заняла прежнее место в салоне, незнакомец сел рядом. По сравнению с темнотой в автобусе огни придорожного ресторанчика показались ей невыносимо яркими, и она закрыла глаза. Теперь, с закрытыми глазами, но еще не уснувшая, она была один на один с зубной болью.
— …Там всю ночь звучат флейты, — говорил незнакомец. — Звезды там размером с луну, а луна огромная, как озеро…
Автобус выехал на шоссе, и они снова погрузились во тьму; только цепочка тусклых лампочек связывала заднюю часть салона, где сидела Клара, с его передней частью, где находились водитель и большинство пассажиров. Незнакомец, сидевший с ней рядом, продолжал говорить:
— …Там с утра до вечера лежишь в тени деревьев, и нет никаких важных дел…
Внутри автобуса она обращалась в ничто; она плыла мимо деревьев на обочине и спящих ферм, пребывая в каком-то промежуточном состоянии, соединенная с водителем только цепочкой огоньков и перемещаемая никак не зависящей от нее посторонней силой.
— Меня зовут Джим, — сказал незнакомец.
Она уже крепко спала и, пошевелившись во сне, прислонилась лбом к стеклу, за которым скользили ночные тени.
Потом снова был шок при пробуждении, вызванный остановкой автобуса.
— Что случилось? — спросила она испуганно.
— Все в порядке, — тотчас откликнулся незнакомец по имени Джим. — Выйдем размяться.
Следом за ним она покинула автобус и вскоре очутилась как будто в том же самом придорожном ресторане, но, когда она хотела сесть на то же место у стойки, Джим взял ее за руку и подвел к одному из столиков в зале.
— Вам надо умыться, — сказал он, — а после возвращайтесь сюда.
Она вошла в женский туалет, и какая-то девица, пудрившая нос перед зеркалом, сказала, не оборачиваясь:
— Тут пять центов за вход. Не защелкивай замок, чтобы другим не пришлось платить.
Кто-то вдавил собачку дверного замка и зафиксировал ее картонкой из-под спичек; покидая туалет, она оставила все в том же виде.
— Что вам от меня нужно? — спросила она, вернувшись к столу, за которым сидел Джимми.
— Подкрепитесь, — сказал тот, указывая на чашку кофе и сэндвич.
Она ела сэндвич и слушала, как плавно льется его рассказ:
— …И когда мы плыли мимо острова, нас окликнул чей-то голос…
По возвращении в автобус Джим предложил:
— Кладите голову мне на плечо, так будет удобнее спать.
— Мне и прежде было удобно.
— Нет, — сказал он, — до сих пор вы бились лбом о стекло.
И она снова заснула, и снова было испуганное пробуждение, и Джим снова водил ее в ресторан и заказывал кофе. К тому времени действие обезболивающего закончилось, и она, держась за щеку, другой рукой лихорадочно обшарила карманы пальто и сумочку в поисках флакончика с кодеином. Обнаружив его наконец, она проглотила пару таблеток под пристальным взглядом Джима.
Допивая кофе, она услышала, как снаружи взревел автобусный двигатель, суматошно вскочила и помчалась к своему убежищу в темноте салона. А когда автобус уже отъехал от остановки, она вспомнила о кодеине, оставшемся на столе, — отныне зуб мог диктовать условия. Она беспомощно оглянулась на удаляющиеся огни ресторана, а потом положила голову на плечо Джима и, засыпая, слышала его голос:
— …Песок там до того белый, что его можно принять за снег, однако он горячий и не остывает даже ночью…
Но вот они добрались до конечной станции; Джим помог ей выйти из автобуса, и они вдвоем постояли немного — теперь уже на земле Нью-Йорка. Проходившая мимо женщина сказала своему спутнику, который тащил чемоданы:
— Прибыли вовремя: ровно пять пятнадцать.
— Мне надо к дантисту, — сказала Клара.
— Знаю, — сказал Джим. — Я за вами пригляжу.
И он ушел — она не заметила как. Несколько минут она наблюдала за выходом из автовокзала, но там не мелькнуло ничего похожего на синий костюм.
«Я его даже не поблагодарила», — подумала она рассеянно и побрела в вокзальный буфет, где снова заказала кофе. Буфетчик, перевидавший за ночь массу пассажиров, промолвил с усталым сочувствием:
— Клонит в сон?
— Да, — сказала она.
Вскоре выяснилось, что совсем рядом находится Пенсильванский железнодорожный вокзал; она добралась до тамошнего зала ожидания, нашла свободное место на скамье и мгновенно уснула.
Потом ее бесцеремонно тряхнули за плечо, и чей-то голос произнес:
— Вы не опоздали на свой поезд? Уже почти семь.
Она вздрогнула, распрямилась, окинула взглядом сумочку на коленях, свои пристойно скрещенные ноги и табло с часами напротив, после чего сказала «спасибо», поднялась и, в полусне пройдя вдоль ряда скамеек, ступила на эскалатор. Кто-то встал на следующую ступеньку и тронул ее за локоть. Оглянувшись, она увидела Джима.
— Там трава так зелена и так мягка, — сказал он, улыбаясь, — а вода в реке так прохладна…
Она смотрела на него молча. Сойдя с эскалатора, она увидела перед собой какую-то улицу и пошла в ту сторону. Джим шагал рядом, и голос его звучал у нее над ухом:
— …Такой небесной синевы больше нигде не сыскать, а песни…
Она резко ускорила шаг, подумав, что они обращают на себя внимание прохожих, и остановилась на перекрестке, дожидаясь зеленого. Тут с ней опять поравнялся Джим.
— Взгляните, — сказал он, на ходу показав ей полную пригоршню жемчужин, и двинулся дальше по улице.
За перекрестком она заметила только что открывшийся ресторан, вошла туда и села за столик, а через какое-то время вдруг обнаружила стоящую рядом хмурую официантку, которая сказала укоризненно:
— Вы здесь заснули.
— Извините, — сказала она. — Пожалуйста, яйца-пашот и кофе.
Покидая ресторан, она взглянула на часы: без четверти восемь. Можно прямо сейчас поехать туда на автобусе и остаток времени до половины девятого провести в закусочной через дорогу от дантиста, выпить еще чашечку кофе и явиться на прием самой первой, сразу после открытия.
Начинался час пик, и в автобусе не было свободных мест, так что пришлось ехать стоя. Ей надо было добраться до Двадцать третьей улицы; в районе Двадцать шестой она села на освободившееся место и, уснув, заехала гораздо дальше, так что пришлось потратить еще полчаса на возвращение обратным маршрутом.
Перед светофором на углу Двадцать третьей ее подхватила волна пешеходов, разбившаяся на ручейки по ту сторону улицы, и в это время она заметила, что кто-то держится рядом, шагая в ногу с ней. В раздражении она продолжала идти, глядя под ноги, а когда наконец подняла голову и осмотрелась, поблизости не было ни одного человека в синем костюме.
Когда она добралась до офисного здания, где находился кабинет дантиста, было все еще раннее утро. Свежевыбритый швейцар с аккуратной прической проворно распахнул перед ней дверь — от этого щегольства и проворства наверняка мало что останется к пяти часам дня. Она вошла внутрь с чувством удовлетворения: она таки достигла цели, успешно переместившись из пункта А в нужный пункт Б.
В приемной дантиста сидела медсестра в белоснежном халате. Взглянув на пациентку, на ее распухшую щеку и устало поникшие плечи, она сказала:
— Бедная, да вы совсем измотаны.
— У меня болит зуб.
По губам сестры скользнула улыбка — возможно, она втайне надеялась, что в один прекрасный день к ним явится пациент и скажет: «У меня болит нога». Она поднялась, сияя белизной под лампами дневного света, и сказала:
— Проходите в кабинет, мы примем вас немедленно.
Такие же яркие лампы освещали подголовник зубоврачебного кресла, круглый белый столик и гладкую хромированную головку бормашины. Врач, как и сестра, встретил ее профессиональной улыбкой: едва ли не все человеческие недуги кроются в корнях зубов, и он способен их излечить, если вовремя обратитесь за помощью.