«Архангелы»

В конце второй недели приехали два ревизора, обнаружили недостачу, сместили Корняна с поста примаря и возбудили против него судебное дело.

Удар для Корняна оказался чувствительнее, чем предполагал Прункул, — бывшего примаря разбил паралич. Здоровье Корняна давно уже пошатнулось: слишком много он пил вина и ракии, хотя внешне выглядел здоровым и упитанным.

Так вот и вышло, что двадцать пятого февраля Георге Прункул, исполнявший обязанности примаря, вместе с письмоводителем спозаранку отправился в город, потому что продажа домов была назначена на десять утра.

Они не собирались покупать эти дома, они только хотели узнать из первых рук, за какую сумму их продадут. Сколько задолжал Иосиф Родян банкам, они знали, прикинули и судебные издержки и хотели теперь знать, какую сумму покроет продажа домов. Письмоводитель нервничал. Он боялся, что все долги Иосифа Родяна будут заплачены после продажи домов, и тогда не состоятся другие торги, назначенные по закону в три часа пополудни в Вэлень. Тщетно доказывал ему Прункул, что это невозможно, что деньги от продажи домов не покроют и малой части долгов Родяна. Письмоводителя Попеску пугали слухи, бродившие по городу, что два самых видных купца решили биться на аукционе за эти дома до последнего.

Одним словом, спокойно усидеть в Вэлень они не могли и ни свет ни заря отправились вдвоем в город.

Каково же было их удивление, когда среди желающих принять участие в торгах они увидели сына управляющего «Архангелов», инженера Георге Родяна, и его зятя, доктора Врачиу. Приятели обеспокоились, но Прункул собрался с духом и сказал:

— Мне кажется, бояться нечего.

И действительно, инженер с доктором некоторое время набавляли, но, заметив, что оба купца, главные их конкуренты, вопросительно переглядываются, вышли из игры, опасаясь, как бы дома не остались за ними. Они хотели, собственно, только взвинтить цену, а вовсе не купить их. Благодаря их стараниям стоимость домов изрядно подскочила, но, как только они отступились, оба купца быстро закончили торговлю. Чтобы покрыть долг банкам, недоставало еще тридцати тысяч.

— После обеда наступит наша очередь, — весело шепнул Прункул на ухо Попеску.

Протолкавшись сквозь толпу, они быстро сели в возок и покатили в Вэлень. Теперь они были спокойны и не сомневались в победе, хотя Прункул ворчал на потепление. Он полагал, что заработавшие толчеи увеличат число их конкурентов на покупку золотоносной руды, хотя он и договаривался с банками, что руда и прииск «Архангелы» должны продаваться вместе, как одна вещь. Кредиторы заверили его, что прииск сам по себе ничего не стоит и за него никто не даст ни гроша, однако если продавать его вместе с рудой, то можно выручить хорошие денежки.

Только вот ведь досада: придется с этим письмоводителем делить и золотоносный камень. За неделю до этого произошла у них довольно острая размолвка, а ведь до той поры Прункул и мысли не допускал, что Попеску тоже нагреет руки на этом камне, и был весьма доволен молчанием Попеску насчет руды.

И вдруг Попеску весьма холодно заметил:

— Сдается мне, если у тебя расходы, ты меня тянешь в долю, а если доходы, то от ворот поворот.

— Это я-то? — изобразил недоумение Прункул, хотя тут же сообразил, что подразумевает Попеску.

— Ты. «Архангелов» мы покупаем вместе, а они, возможно, так и останутся навсегда горбом у нас на спине. Зато камень для размола ты намереваешься приобрести один — и заработаешь на нем в три-четыре раза больше.

— Может, и еще больше, — насмешливо отозвался Прункул.

— Значит, ты человек, которому…

— Ради бога, домнул письмоводитель, — перебил его Прункул, — в чем я оплошал? Ты и сам взрослый человек, мне ли тебя учить, что нужно делать!

— Я совсем забыл про этот камень! — начал оправдываться письмоводитель.

— И ждал, что я тебе напомню? — сердито фыркнул Прункул. — То-то бы дурак я был! Ты что думаешь, если я сию минуту найду золотой самородок, то побегу к тебе его делить? У меня дети, домнул письмоводитель.

Пораженный грубой откровенностью золотопромышленника, Попеску в ответ не мог произнести ни слова и только подумал, что тот еще опаснее, чем ему казалось.

— Ты все мне высказал в глаза, и я против тебя ничего не имею, — спокойно проговорил Прункул. — Будем компаньонами и по части руды, но ты за это должен землю рыть носом, чтобы ни в коем случае не перенесли день распродажи. Если все растает и все толчеи будут на ходу, придется платить раз в пять-шесть больше, уж ты мне поверь.

Разговор этот происходил неделю назад, оба, казалось, о нем забыли, и даже могло показаться, что размолвка только крепче связала их.

Возвращаясь в Вэлень, они весело болтали, радуясь, что работают лишь немногие толчеи и у них, возможно, будет не так уж много конкурентов. Они перебирали односельчан и прикидывали, какими наличными деньгами они располагают. Мимо них проскочили легкие санки. На санях по дороге, где там и здесь торчали вытаявшие угловатые камни и пока еще смерзшиеся гряды грязи, ехать было уже трудновато, потому-то письмоводитель с примарем и заложили бричку. В санях же, как видно, ехали нездешние господа, которые не знали, какова тут дорога. Закутанные в тяжелые шубы, они промелькнули мимо.

Прункул с Попеску не сразу сообразили, кто они, эти люди.

Кучер был внимательнее их: обернувшись к Прункулу, он сообщил:

— Домнул Гица!

— Ага! — произнесли разом оба компаньона.

— Могли бы и сами узнать, — пренебрежительно обронил Прункул.

— Испортят они нам дело, вот увидишь, — недовольно пробурчал Попеску. — И в Вэлень в аукционе будут участвовать.

— Они домой едут! — сухо заметил Прункул.

— И домой они едут, и из-за «Архангелов»!

— Не думаю, чтобы ехали они из-за прииска. Инженер давно не питает никаких иллюзий насчет «Архангелов». Сколько сил он потратил, чтобы отговорить отца работать в новой галерее — Прункул задумался, лицо его помрачнело — Не думаю, чтобы он стал цепляться за «Архангелов». У инженера пока еще деньги не завелись, а доктор Врачиу не из тех, кто бросает их на ветер. Они хотят спасти дом, чтобы не оказаться посмешищем всего села.

— Это бы еще ничего, — буркнул письмоводитель, и оба они замолчали, погрузившись в свои мысли.

К дому Родяна они относились довольно безразлично и дороже пяти тысяч покупать его не собирались. Тем неприязненнее отнеслись они к проехавшим в санках господам: без них Прункул и Попеску могли бы приобрести дом Родяна за бесценок. Дома на селе были дешевы.

Прежде чем отправиться в город, они еще раз получили от аукциона заверение, что и руда, и прииск будут продаваться на аукционе вместе, под одним номером. И теперь компаньоны надеялись, что высокая исходная цена отпугнет многих из возможных конкурентов, а может быть, и вообще останется один Прункул, который согласился взять все это дело на себя. Письмоводитель Попеску решил остаться в стороне. Ему казалось, что он унизит себя, бросит тень на свое доброе имя, если примет участие в аукционе и будет выкрикивать цены. Сам того не подозревая, он доставил великую радость Прункулу, который дни и ночи подряд представлял себе с вожделением, как при всем честном народе нанесет Иосифу Родяну решающий удар.

Потому-то ему и было так радостно видеть запруженные народом улицы, людей, толпящихся перед примэрией и трактирами.

Про себя он благодарил господа бога за то, что день 25 февраля пал на воскресенье.

XV

Утром 25 февраля управляющий «Архангелов» поднялся ни свет ни заря. Всю ночь он не сомкнул глаз: планы будущих работ на прииске не давали ему заснуть. А планов этих было множество, казалось, им не будет конца; они возникали и проплывали перед глазами, реальные и явственные, потом растворялись в ночи, уступая место следующим. Собственно, это были и не планы даже, а воспоминания и мечты — яркие заманчивые картинки, похожие на рисунки на стекле. Еще вечером, ложась в постель, Родян сказал себе: «Переживу и это, опять возьмусь за работу, и звезда „Архангелов“ воссияет вновь».