Страница 87 из 123
То был Платов со своими ордами, следовавшими по берегу Днепра... Спокойная сдержанность Нея сдерживала русских; он один во главе нескольких солдат находился настороже; остальным он велел даже продолжать подкрепляться до самой ночи. Тогда он приказал бесшумно выступать, предупреждая тихим голосом друг друга и подвигаясь сомкнутыми рядами. Затем они все разом пустились в путь; но их первый шаг послужил словно сигналом для неприятеля: грянули все его орудия, и разом двинулись все его эскадроны...
Нею удалось выстроить отставших между собой и русскими...
Защитив свой правый фланг оградой из этих несчастных, маршал вернулся к берегу Днепра, который послужил прикрытием его левому флангу; он стал подвигаться дальше, от леса к лесу, от оврага к оврагу, пользуясь малейшими изгибами и неровностями почвы. Но ему нередко приходилось удаляться от реки; тогда Платов окружал его со всех сторон.
Таким образом, в течение двух дней и на протяжении двадцати миль шесть тысяч казаков разъезжало вдоль обоих флангов колонны Нея, в которой оставалось всего полторы тысячи вооруженных людей...
Немного успокоенная, несчастная колонна подвигалась, словно ощупью, по темному густому лесу, как вдруг в нескольких шагах показался яркий свет и грянула пушка перед самым лицом тех, что шли в первых рядах. Охваченные страхом, они подумали, что пришел их конец, что они попали в засаду, и в ужасе они все попадали на землю. Шедшие позади них смешивались и опрокидывались в беспорядке. Видя, что все погибло, Ней бросился к ним; он приказал бить атаку, и как будто бы это нападение не было для него неожиданным, он воскликнул:
— Товарищи, теперь пора, вперед! Они в наших руках!
При этих словах пораженные солдаты, полагавшие, что их застигли врасплох, захотели, в свою очередь, застичь врасплох неприятеля. Упавши наземь побежденными, они поднялись победителями; они бросились к неприятелю, которого они больше нигде не нашли; лишь по лесу раздавался шум его поспешного бегства!..
На следующий день, 19 ноября, начиная с полуночи и кончая десятью часами утра, они подвигались вперед, не встречая других препятствий, кроме гористой почвы; но тут колонны Платова появились снова; Ней защищался от них, пользуясь прикрытием леса. В продолжение всего дня его солдатам пришлось видеть, как падали под неприятельскими ядрами деревья, защищавшие их и их биваки; у французов оставалось одно лишь мелкое оружие, которым не было возможности сдерживать казачью артиллерию на достаточном расстоянии.
Когда наступила ночь, маршал подал знак, и все двинулись к Орше. Еще накануне туда был послан за подмогой Пшебендовский и пятьдесят кавалеристов; они должны были прибыть уже в этот город, если, впрочем, неприятель еще не занял его.
В заключение офицеры Нея сказали, что хотя и в дальнейшем пути они встретили немало жестоких препятствий, но о них не стоило рассказывать!..
Орша находится на расстоянии пяти переходов от Смоленска. И в такой короткий промежуток времени Ней создал себе такую славу! Как мало требуется времени и пространства для того, чтобы обессмертить себя!
Когда Наполеон, находившийся в двух милях от Орши, узнал, что Ней появился снова, он вскочил от радости и громко воскликнул:
— Значит, мои орлы спасены! Я отдал бы триста миллионов из своей казны для того, чтобы откупиться от потери такого человека!
Сегюр
ПЛАТОВ Матвей Иванович (1753—1818) — граф (1812), генерал от кавалерии (1809). В царствование Павла I уволен со службы и сослан в Кострому, но затем прощен. Получил приказ возглавить казачьи полки в Оренбургском походе (для поиска пути в Индию). В 1801 стал атаманом Войска Донского и получил чин генерал-лейтенанта. В кампании 1807 против французов командовал всеми казачьими полками. За отличие в боевых действиях против турок в 1809 произведен в генералы от кавалерии. Во время Отечественной войны возглавлял отдельный казачий корпус, который под его командованием с успехом действовал под Миром, Романовым, Смоленском и в арьергардных боях. В Бородинском сражении возглавлял рейд 5 казачьих полков в тыл французского левого фланга, но получил нарекание от Кутузова «за бездействие» и остался ненагражденным. Его части отличились во второй период войны при преследовании наполеоновских войск. По указу Александра I в 1812 возведен в потомственное графское достоинство. На полях сражений Европы в 1813—1814 упрочилась европейская слава Платова, ставшего очень популярной фигурой благодаря отличию казачьих полков в это время. По окончании военных действий сопровождал Александра I в поездке в Лондон, где его принимали как самого дорогого гостя и даже вручили почетный диплом доктора права. Затем вернулся на Дон, где и скончался. Похоронен в Новочеркасске в фамильном склепе у Вознесенского собора, в 1911 его прах перенесли в усыпальницу Войскового собора в Новочеркасске.
У Березины
Настало 25 ноября, было часов семь утра, и еще не совсем рассвело. Я сидел, погруженный в черные думы, как вдруг увидал вдали голову колонны и указал на нее Пикару.
Первые, кого мы увидели, были генералы; некоторые ехали верхом, но большинство шли пешком, как и многие другие высшие офицеры, остатки священных эскадрона и батальона, которые были сформированы 22-го и от которых теперь, через три дня, остались лишь жалкие следы. Они плелись с трудом, у всех почти были отморожены ноги и завернуты в тряпье или куски овчины; все умирали с голоду. Затем шел император, тоже пеший, с палкой в руке. Он был закутан в длинный плащ, подбитый мехом, а на голове у него была шапка малинового бархата, отороченная кругом черно-бурой лисицей. По правую руку от него шел, также пешком, король Мюрат, по левую — принц Евгений, вице-король Италии; далее маршалы Бертье, принц Нефшательский, Ней, Мортье, Лефевр и другие маршалы и генералы, чьи корпуса были большею частью истреблены.
Миновав нас, император сел на коня, как и часть сопровождавшей его свиты; у большинства генералов уже не было лошадей. За императорской группой следовали семь или восемь сот офицеров и унтер-офицеров, двигавшихся в глубочайшем безмолвии со значками полков, к которым они принадлежали и которых столько раз водили в победоносные сражения. То были остатки от шестидесятитысячной с лишком армии. Далее шла пешая императорская гвардия в образцовом порядке — впереди егеря, а за ними старые гренадеры.
Мой бедный Пикар, целый месяц не видавший армии, наблюдал все это, не говоря ни слова, но по его судорожным движениям можно было догадаться, что происходит в его душе. Несколько раз он стучал прикладом ружья о землю и бил себя кулаками в грудь. Крупные слезы катились по его щекам на обледеневшие усы.
Повернувшись ко мне, он промолвил: «Ей-богу, земляк, мне кажется, что все это сон. Не могу удержать слез, видя, что император идет пешком, опираясь на палку, — он, этот великий человек, которым все мы так гордимся!» При этом Пикар опять стукнул ружьем об землю. Этим движением он, вероятно, хотел придать больше выразительности своим словам.
— А заметили вы, как он взглянул на нас? — продолжал Пикар. Действительно, проходя мимо, император повернул голову в нашу сторону. Он взглянул на нас так, как всегда глядел на солдат своей гвардии, когда встречал их идущими в одиночку, а тут, в эту злополучную минуту, он, вероятно, желал своим взглядом внушить нам мужество и доверие. Пикар уверял, будто император узнал его — вещь весьма возможная...
Наконец показались старые гренадеры... За гренадерами следовало более 30 тысяч войска; почти все были с отмороженными руками и ногами, большею частью без оружия, так как они все равно не могли бы владеть им. Многие шли, опираясь на палки. Генералы, полковники, офицеры, солдаты, кавалеристы, пехотинцы всех национальностей, входящих в состав нашей армии, шли все вперемежку, закутанные в плащи, подпаленные, дырявые шубы, в куски сукна, в овчины, словом — во что попало, лишь бы как-нибудь защититься от стужи.