Страница 67 из 93
Однако в события вновь вмешались явно вдохновляемые из Кремля и Лубянки спецслужбы ГДР. Сам легендарный основатель и глава разведки Маркус Вольф на полумиллионном митинге на Александрплац призвал руководство страны «обернуться лицом к народу».
Когда же руководство СЕПГ решило открыть «окно» в границе, именно спецслужбы сделали все, чтобы превратить его в гибельную брешь. 9 ноября два полковника Штази и два заведующих отделами МВД по поручению правительства за несколько часов набросали документ по правилам пересечения границы. «Однако, — как вспоминал посол Максимычев, — эти четыре компетентных специалиста по непонятным причинам грубо нарушили полученные указания. Они расширили сферу деятельности новых постановлений до беспредельности».
Смысл этих правил объяснила первая программа телевидения ФРГ, в 23 часа по местному времени объявившая: «ГДР сообщила, что ее границы немедленно открываются для всех».
Руководители Восточной Германии только тогда осознали, что принятый документ, по сути, являлся частью заговора. Но было поздно.
Теперь рвавшуюся на Запад огромную толпу, как констатировал глава берлинской организации СЕПГ Шабовский, «можно было удержать только силой оружия». Однако этого сделать никто не решился, тем более что звонки из Кремля строго указывали: не препятствовать «волеизъявлению народа». И Берлинская стена пала.
Примечательно, что многие руководители ГДР «переходного» периода 1989–1990 гг. не вынесли раскрытия архивов госбезопасности. Даже сам председатель правительства христианский демократ Лотар Мезьер вынужден был подать в отставку, подвергшись обвинению в давнем сотрудничестве со «штази». Похоже, «кадры» для ГДРовской революции поставлялись из того же источника, что и для советской перестройки. Кстати, интересно, что репрессивные меры, предпринятые против прежних «столпов восточного режима» после объединения Германии, фактически обошли стороной верхушку бывшей восточногерманской спецслужбы. Если больного старика Хоннекера годами мучили на бесконечном судебном процессе, то Маркус Вольф, несмотря на старую нелюбовь к нему западных контрразведчиков, отвертелся от многочисленных обвинений. Показательны его последующие вояжи в различные страны и встречи с сильными мира сего (например, известно, что он имел рандеву в Софии с бывшим главой ЦРУ У. Колби). Вероятно, Вольфа было за что оставить в покое…
Итак, заговор «наверху», подкрепленный «волей масс», одержал победу над Берлинской стеной и режимом ГДР. Впрочем, была ли в том действительная воля масс? «Высшая политика» использовала их порыв, а по достижении своих целей немедленно отвернулась от них. «Мы не хотели ликвидации ГДР, — не раз приходилось слышать от жителей Восточной Германии, — мы желали большей демократии и свободы перемещения на Запад». В статье с примечательным названием «Берлинская стена восстановлена?» газета «Московские новости» задается вопросом, почему 80 процентов избирателей Восточной Германии ныне голосуют за наследников СЕПГ, утверждая «нам обещали демократию, а подарили капитализм»? И отвечает «Ныне уже почти все уверены: «осей» и «весси» (т. е. восточные и западные немцы) — два разных народа… «осей» хотят домой ‑ обратно в ГДР».
Впрочем, это уже другая история.
ЧЕХОСЛОВАКИЯ
Сценарий «бархатной революции» в Праге также писался Горбачевым. В декабре 1987 г. под давлением Москвы на съезде чешской компартии было сменено ее руководство: генсеком стал М. Якеш. Но надежды Москвы на «новый курс» не оправдались: Якеш (в 1968-м поддержавший советскую интервенцию) оказался не меньшим ортодоксом, чем «застойный» лидер Гусак.
В самом деле, по словам бывшего диссидента» Яна Румла, ставшего в 1990 г. заместителем министра внутренних дел Чехословакии и получившего доступ к секретным архивам: «Москва еще в 1988 г. наметила проект замены коммунистами-реформаторами тогдашних руководящих групп в Чехословакии, Болгарии и Румынии».
Именно с этого времени, как грибы, появляются на общественной сцене организации, требующие «чешской перестройки»: «Общество друзей США», «Общество Масарика», «Движение за гражданскую свободу» и т. д. В августе 1988 г., в годовщину краха «пражской весны» и накануне очищения советского Политбюро от заговорщиков-консерваторов, состоялась- первая массовая оппозиционная манифестация. Уже тогда проявилась в этом движении и рука госбезопасности StB, послушная Москве и ориентированная на «социал-демократическое» крыло в компартии. Как пишет американский историк Джон Брэдли, «в то время как основная масса манифестантов кричала: «Свобода, демократия, Масарик!», внедренные в толпу агенты в штатском выкрикивали: «Дубчек! Дубчек!»,
Решающие события развернулись осенью следующего года. Демонстрации в Праге, выступления интеллигенции на фоне информационного давления как Запада, так и Москвы до поры до времени ни к чему не приводили. Чехословацкое руководство не вдохновлял пример соседних Польши, Венгрии и ГДР и оно твердо противилось «демократическим начинаниям». Требовались некие экстремальные обстоятельства, чтобы нарушить сложившийся баланс сил.
…Манифестанты за несколько недель митингования уже устали скандировать антиправительственные лозунги. Западное телевидение только и могло, что транслировало кадры, где в ответ на редкую вялую выходку демонстранта не менее вяло замахивался (и то не бил) дубинкой полицейский. Обе стороны показывали свойственную нации выдержку и культуру. «Масс-медиа» жаждали крови, но ее не было.
Какова же была их радость, когда 17 ноября Вацлавская площадь наконец-таки «обагрилась». Телевидение всего мира показало «тело студента, скончавшегося от полицейских побоев во время разгона демонстрации». Этот случай стал детонатором «бархатной революции». Страна взорвалась забастовками. Образовалось движение «Гражданский форум», предъявившее ультиматум правительству. Последнее, представшее перед всем миром «убийцей», почувствовало себя неловко. К тому же из Москвы несколько раз звонили премьер-министру Адамецу и требовали «не предпринимать репрессивных действий». В результате начались переговоры с оппозицией, закончившиеся капитуляцией коммунистов.
Между тем армия и полиция до последнего хранили верность режиму. Их подразделения, во время митингов ожидавшие в многочисленных крытых грузовиках, так и не получили решительных приказов. Появившиеся однажды в Праге подразделения вооруженной рабочей милиции из провинции через пару часов повернули обратно. «Коммунистическая власть сдала страну без боя», — констатировал свидетель событий корреспондент «Независимой газеты» Куранов.
Едва улеглась волна восторгов вокруг «бархатной революции» и выяснилось, что она ничуть не сняла напряжения в чехословацком обществе, стали всплывать шокирующие подробности о событиях 17 ноября.
Знаменитый инцидент с «убийством мирного манифестанта», послуживший спусковым крючком «революции», оказывается, был провокацией… местной ГБ. Роль «убитого студента Мартина Шмита» сыграл агент госбезопасности Людвиг Живчак (его «бездыханное» тело, политое красным раствором, таскали по ужаснувшейся Праге), а сообщил о его «смерти» в средства массовой информации другой офицер спецслужбы. Живчак поведал парламентской комиссии по расследованию событий, что во время подготовки той акции ему сказали: «Это — часть более широкого плана, одобренного наверху и нацеленного на дискредитацию некоторых ведущих руководителей». Агент догадался, что речь шла о Якеше и главе Пражского горкома КПЧ Штепане.
Впрочем, под словом «наверху» подразумевалась не только чешская спецслужба. Еще в мае 1989 г. в Праге побывал глава разведки КГБ Шебаршин, проведший ряд встреч с «коллегами». В своих мемуарах он, конечно, не раскрыл содержание этих переговоров, зато сделал любопытное замечание о встрече с советским послом Ломакиным: «Беседа была неудачной. Бывший секретарь Приморского крайкома КПСС не мог объективно оценить перспективу развития событий в ЧССР, ориентировался на «твердых марксистов-ленинцев» в руководстве КПЧ и не одобрял чужих мнений». Ясный намек на «мнение» руководства Лубянки о желательности иметь в Праге менее «твердое» руководство. И «ортодокса» Ломакина сразу после «бархатной» революции заменили на «либерала» Панкина, в брежневские годы возглавлявшего Агентство по авторским правам и посему, вероятно, бывшему «человеком Комитета».