Страница 62 из 93
Так среди всеобщего развала, экономического спада, «криминальной революции», — среди этого видимого беспорядка продолжает существовать без вывески тайная организованная сила Комитета, словно взявшая на вооружение девиз Великих Востоков всех стран: «Ordo ab chao», ‑ «Порядок через хаос».
Разумеется, не весь прежний КГБ участвовал в создании этого «нового порядка» (да и далеко не все офицеры спецслужбы в него вписались, а нынешняя ФСБ после всех переформирований просто влачит жалкое существование). Мощные чистки несогласных с «реформами» прокатились по Комитету еще в самом начале «эпохи Горбачева», при верном андроповце Чебрикове (были заменены, в частности, почти все руководители республиканских органов, что сильно способствовало «либерализации и демократизации», особенно в Прибалтике). Что касается «договора Абеляра», то в этой высокой политике вообще могли быть замешаны единицы генералитета ПГУ.
Как и остальные граждане СССР, подавляющее большинство чекистов не знало об этих тайных играх, да и вообще имело крайне смутное представление о «мировой закулисе». Читая воспоминания даже генералов контрразведки, нетрудно заметить, что они веровали только в «шпионов», называя Бильдербергский клуб «Бельведерским», а о существовании масонства узнавали, выйдя на пенсию, и то лишь из сочинений православных публицистов.
Но именно «знающие» разведчики с конца 80-х получили ведущие позиции в КГБ (Крючков стал председателем Комитета, его бывший зам Грушко — начальником 2-го ГУ — контрразведки). Эти люди ценились на Западе (фон Борхе характеризовала в 1989 г. Крючкова как либерала и «представителя космополитического направления в КГБ»). Они могли заключить «договор Абеляра» и, судя по всему, его заключили.
МЕТКИ НА ПУТИ МЕЧЕНОГО
А что же представляла из себя видимая верхушка перестроечного айсберга? Ключевую роль в ней играла пресловутая троица: Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе. Каждый из них заслуживает отдельного небольшого рассказа.
«Именно со лжи начинается официальная биография Горбачева», — пишут известные знатоки кремлевских тайн Соловьев и Клепикова. Михаил Сергеевич, оказывается, приписал себе непрерывный трудовой стаж перед поступлением в университет, а заодно скрыл и пребывание на временно оккупированной территории. Ни в каких источниках не значится и присвоение ему в 18-летнем возрасте Ордена Красного Знамени.
Известно и другое. Еще в школьные годы Горбачев становится комсомольским активистом, редактирует стенгазету «Юный сталинец». В 1950 г. он поступает на первый курс Московского университета и тоже продвигается по линии ВЛКСМ, возглавляя организацию юридического факультета (где членом бюро был будущий председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов). На одном курсе с Горбачевым учились известный впоследствии писатель-эмигрант Фридрих Незнанский и один из лидеров «пражской весны» 1968 г. Зденек Млынарж.
Приятельские отношения с последним представляют собой одну из загадок в судьбе «Горби». Так, в 1967 г., в преддверии чехословацких событий, Млынарж посетил Горбачева в Ставрополе, где тот уже был первым секретарем горкома. Именно тогда, как признался почти три десятка лет спустя «чешский ревизионист», между ними состоялся подробный разговор о реформировании коммунистической системы. (В 1969 г. сокурсники вновь встретились — уже в оккупированной Советами Праге).
Эти контакты, как пишет в биографии Горбачева Арчи Браун, привлекли внимание КГБ. Однако никаких оргвыводов в отношении ставропольского секретаря, дружившего с «правым оппортунистом», не последовало. Горбачеву к тому времени покровительствовал сам Андропов, уверенно продвигавший земляка по всем ступеням партийной лестницы.
Этот протекционизм скрывает еще более таинственные страницы предыстории перестройки. Выдвижению Горбачева на пост Генерального секретаря предшествовал ряд странных смертей высших партийных руководителей, которые рассматривались в качестве кандидатов на лидерство.
Так, в ночь с 16 на 17 июля 1978 г., по официальной версии, «от острой сердечной недостаточности с внезапной остановкой сердца» скончался член Политбюро Федор Кулаков. (По злой иронии судьбы, 60-летний коммунистический чиновник умер ровно день в день и час в час через 60 лет после расстрела большевиками последнего русского императора). Смерть наводила на подозрения, потому что, во-первых, Кулаков был здоров как бык, во-вторых, Брежнев, Суслов и некоторые другие члены руководства не явились на его похороны! Зато кончина бывшего ставропольского лидера и секретаря ЦК продвинула в партийные верхи его наследника по южному краю Горбачева.
Не меньше вопросов вызывает и гибель «любимца партии», лидера Белоруссии Машерова. 4 октября 1980 г. его ЗИЛ, следовавший по Минской автостраде в сопровождении охраны, превратился в лепешку, столкнувшись с внезапно вылетевшим на встречную полосу грузовиком. Интересно, что это произошло за несколько дней до Пленума ЦК, где Машерова наконец-то должны были избрать членом Политбюро и негласно — наследником смертельно больного Брежнева.
Еще ранее удар нанесли по другому претенденту в генеральные секретари — Григорию Романову. После того как в марте 1976 г. глава ленинградских коммунистов стал членом Политбюро и выяснилось, что ему покровительствует сам Брежнев, против него была организована мощная кампания, дирижируемая, с одной стороны, западными радиоголосами, с другой (негласно) — КГБ. Его обвиняли в организации «царской» свадьбы своей дочери в Таврическом дворце, причем гости якобы ели на золотой посуде из Эрмитажа, в пьяном угаре разбили бесценные статуэтки и т. д.
Узнав о распространяемых против него слухах, Романов лично явился к Андропову.
— Юрий Владимирович, — сказал ленинградский вождь, одновременно пытаясь сквозь толстые стекла очков председателя КГБ прочитать выражение его глаз, — против меня ведется злонамеренная кампания. Причем у меня такое впечатление, что сплетни о «новой династии Романовых» вполне профессионально пекутся не только в Вашингтоне, но и в Москве.
Мясистый нос Андропова задергался, что означало крайнюю степень волнения обычно невозмутимого главы чекистов.
— Нам известно лишь о неуклюжих попытках западных спецслужб…
Тогда почему, — спросил Романов, вы ничего не предпринимаете, чтобы опровергнуть сплетни?
Андропов попытался улыбнуться, но встретив жесткий взгляд царского однофамильца, вновь сжал губы и сухо ответил:
— Не стоит обращать внимания на каждый чих из-за рубежа…
Романов окончательно понял, что стал жертвой совместной акции ЦРУ и КГБ и попытался убедить в этом Брежнева. Однако орденоносный генсек не решился ссориться с Андроповым и закрыл тему. А предводитель коммунистов города на Неве из-за распространяемых против него слухов потерял-таки авторитет в высшем партийном звене и из «претендентов номер один» был отставлен.
Умершего в ноябре 1982 г. Брежнева сменил Андропов, на церемонию «инаугурации» которого в Кремль слетелись все лидеры западного мира и почти все видные персоны Бильдерберга и Трехсторонней комиссии. Особое внимание новый советский вождь уделил экс-шефу ЦРУ, а теперь вице-президенту США, масону 33-й степени Джорджу Бушу. Бывшие коллеги по спецслужбам уединились в углу Георгиевского зала и тет-а-тет о чем-то шептались на английском. Возможно, именно во время этого кремлевского действа закладывались основы будущей внешней политики Горбачева…
Но «Горби» еще не мог быть провозглашен преемником слабого здоровьем Андропова, потому что в Политбюро продолжалась глухая борьба за лидерство, в которой участвовали и не утерявший амбиций Романов, и московский вождь Гришин. Раздираемое противоречиями партийное руководство сошлось на временной кандидатуре Черненко, который постепенно стал забирать власть у смертельно больного Андропова уже с середины 1983 г.
В августе, предчувствуя скорое восхождение на партийный Олимп, этот бывший шофер Брежнева решил набраться сил в санатории в Крыму. Вместе с ним на отдыхе «случайно» оказывается министр внутренних дел, бывший соратник Андропова по КГБ Федорчук. Он угостил кандидата в генсеки копченой в домашних условиях ставридой. Через несколько часов после этого «обеда» Черненко стало так плохо, что его экстренно транспортировали в Центральную клиническую больницу в Москву, где с трудом вернули к жизни. Как утверждает его биограф Валерий Легостаев, Черненко затем намеренно «залечили» в ставропольской вотчине Горбачева, в горном санатории, воздух которого был непереносим для людей с больными легкими.