Крестная мать

— Вы ее напоили, заставили говорить то, чего не было! — не выдержала Татьяна.

Дерикот развел руки, застыл на какое-то мгновение в почти театральной позе.

— Татьяна Николаевна, дорогая, что об этом говорить?! При чем тут методы получения информации? Важен результат. Мы его имеем. И, не в пример вам, Изольду Михайловну оставили в живых. Во-первых, она красивая женщина, которая достаточно уже настрадалась в любимой ею Чечне. Во-вторых, она моя сотрудница… Так вот, мы собрались, обсудили ситуацию и поняли, что должны встретиться с вами, поговорить. Всем необходим достойный выход из сложившейся ситуации.

— Вы зря меня пугаете, Феликс Иванович, — заговорил Тягунов. — Да, я несколько запоздал с докладом начальству, но не все еще потеряно, я намерен…

— Вы ничего не скажете, Тягунов, — вполне начальственно заметил Аркадий Каменцев. — Все, о чем вы говорили наедине с Татьяной Николаевной, нам известно. И вы, между прочим, очень правильно, по-человечески поступили! Мы вас понимаем и ценим ваши чувства, относимся к ним с уважением. И не хотим, чтобы вас, двух любящих людей, разлучили на долгие годы. Зачем? Живите! Что поделаешь? Мертвых не вернешь, живым — жить. А виновные в убийстве Алексея Морозова, конечно же, должны были быть наказаны. Кто с этим спорит?

— Они не только ни за что убили мужа, но и машину украли. А как они надругались над трупом?! — Татьяна задохнулась от переполнившего ее гнева. — И прощать этого вашего бандюгу я не собираюсь. Никогда! Жаль, что он остался на этот раз в живых, очень жаль!

— Да и нам с такими бандитами не по пути, Татьяна Николаевна, — покачал головой Каменцев. — Мы — честные бизнесмены, нам такой позорный преступный шаг ни к чему. Но проблемы больше нет. Бизяев умер.

— Как… умер?! Когда?! Он же утром был на даче, издевался над Изольдой! — Татьяна с Тягуновым переглянулись.

Каменцев спокойно попыхивал сигаретой.

— Да, все это так. Но по пути сюда, на базу отдыха, умер от сердечного приступа. Ада Константиновна делала все возможное, но… увы, медицина оказалась бессильной.

Лица у Тягунова и Татьяны вытянулись — вот это новость!

— А… где труп? — поинтересовался Вячеслав Егорович.

— Здесь, в подвале. Будете смотреть?.. Ада Константиновна!.. Проводите, пожалуйста, к Бизяеву.

Медсестра тотчас, как и в прошлый раз, появилась на пороге.

— А кто констатировал смерть? Кто вызывал «скорую», милицию? — спрашивал Тягунов.

— Вызовем, констатируем, запротоколируем, — Дерикот наливал в высокий стакан пиво из яркой импортной банки. — Проблем не будет, Вячеслав Егорович. Все законно, все естественно. С утра был человек, да. Ел, пил, с Изольдой Михайловной беседовал. А потом вдруг — раз! И умер. Теперь лежит… Бизяев был человеком, Татьяна Николаевна, смерти которого вы желали. Но радости на вашем лице я не вижу. Может, и не надо радоваться смерти человека, да… Но Всевышний услышал ваши молитвы. К тому же у Би-зяева — ни родных, ни тех, кто стал бы его теперь усиленно искать. Так уж вышло — один как перст. Одни резиновые герлы — его наследницы. Ну ладно, идите, гляньте, если не верите. М-да, от сердечного приступа никто из нас, господа, не застрахован. Идешь-идешь и вдруг… И не такие люди о-очень быстро в мир иной переселялись.

Ада Константиновна все с тем же невозмутимым видом цокала каблуками высоких черных туфель впереди Татьяны и Тягунова в подвал. Открывая тяжелую железную дверь, жестом предложила им пройти, но Тягунов точно повторил ее жест, и медсестра, едва заметно улыбнувшись, вошла первая.

— С вами ведут честный разговор, Вячеслав Егорович, — не оборачиваясь, бросила она. — Бизяев умер. Для всех это удобно…

— Странно как-то умер…

— На все Божья воля… что теперь говорить!

Бизон лежал на деревянном топчане в мрачной бетонной каморке. Тело его уже остыло, лицо исказила гримаса предсмертной боли. Татьяна смотрела на поверженного врага, не испытывая никаких чувств. А ведь она действительно остро желала смерти этому человеку, давала себе слово найти и убить его. И вот лежит бездыханный, никому не нужный, с белым и чужим лицом.

— Пошли отсюда, Слава. Мне дурно.

Они вернулись в кабинет, сидели хмурые.

— Ну вот, Татьяна Николаевна, — продолжил Аркадий. — Бизяев наказан собственной смертью… Мы знаем, что вы понесли не только моральный, но и материальный урон. Мы здесь посовещались и решили, что будет справедливо, если наследницей имущества Бизяева станете вы. Вы имеете полное право. Бизяев сделал вас несчастной. У него остались «мерседес», квартира, денежные сбережения. Справедливость требует от нас, ваших новых друзей, компенсировать ваши потери. Все теперь принадлежит вам, Татьяна Николаевна. Об оформлении и передаче имущества мы позаботимся. Полагаю, вам удобнее получить деньги. Сможете начать новую жизнь, забыть о прошлом. Возможно, займетесь каким-нибудь бизнесом, в этом мы тоже поможем. Если хотите, восстановим вас на работе. Сами понимаете, есть кое-какие связи в администрации области.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Татьяна.

— Ну… вас же уволили по сокращению штатов, так? — многозначительно улыбнулся Каменцев. — Скажем прямо, насколько я слышал, причиной послужило ваше участие в коммунистическом митинге. И согласитесь, в этом есть логика. Завод, его продукция, пусть и военного характера, вас кормил, а вы пошли с каким-то жалким плакатиком на площадь имени товарища Ленина… А как конструктора вас ценили и ценят. И ваши разработки руководством, как правило, принимались… Так вот, Татьяна Николаевна, мы предлагаем вам вернуться в конструкторское бюро на должность начальника КБ.

— А Глухова куда?

— А что у вас о нем голова болит? — вопросом на вопрос ответил Каменцев. — Глухов может на повышение пойти, в заместители директора. Это не ваши проблемы. Вы гранатометы хорошие делайте, «Грады» Родине нужны. И за другое, более эффективное оружие вашему КБ придется браться… я наслышан.

Они предлагают мне награбленное Бизоном и новую работу взамен всего того, что я потеряла, — думала Татьяна, не слушая дальнейшие рассуждения Аркадия Каменцева, и сердце ее билось в гневе у самого горла. — Мерзавцы! Вместо Ванечки и Алексея — чужое «добро» и чужую должность на заводе. Впрочем, должности-то как раз она, может быть, и заслуживает, потому что именно она была в КБ ведущим инженером по всем новинкам специзделий, именно от нее Глухов черпал идеи, которые потом выдавал за свои… Но как быть с Бизяевым? С тем, что предлагает Каменцев? В конце концов она вправе получить если не такие же «Жигули», которые они с Алексеем (царство ему небесное!) потеряли, то хотя бы компенсацию. Ведь они много лет копили на машину, откладывая по рублику, часто отказывая во многом, отрывая и от маленького тогда Ванечки. Всем так хотелось машину!.. А теперь… Ну ладно, откажется она от своего. Какой в этом смысл? Даже суды присуждают выплачивать пострадавшим материальную компенсацию за понесенный ущерб. А в ее ситуации кто станет платить? Все три преступника мертвы. Неизвестно еще, как поведет себя суд, сколько может возникнуть-объявиться претендентов на имущество Бизяева, если дело будет предано гласности. И сколько появится «пострадавших»?! Разбирательство может длиться месяцами. Здесь ей предлагают логически разумный вариант. Закон, конечно, все повернет по-своему. Что она выиграет, никому не известно. Может, и ничего. И обвинять некого. На что надеяться?

В любом случае, она не может, не имеет права что-то решать одна. Нужно спросить мнение Вячеслава… Славы. Он мужчина, который протянул ей руку помощи. Нужно знать его мнение. Но, разумеется, не здесь она будет спрашивать его. Дома.

— Мы подумаем, — Татьяна поднялась. — Нам пора ехать.

Поднялись и хозяева. Больше никто ничего не говорил. Все было ясно и все сказано.

Так, молчком, пять человек вышли на крыльцо. На лес опустился уже ранний зимний вечер, синие сумерки, как чернилами, залили все пространство между стволами могучих сосен, лишь небо отличалось по цвету: в нем было больше серого, ночного.