Страница 62 из 92
Вот как об этом пишет историк XIX в. М. И. Пыляев:
«У села Усть-Ижоры Петр встретил шествие, перенес мощи угодника к себе на лодку, на которой стал сам у руля, а своих сподвижников превратил в простых гребцов. Лодка, сопутствуемая множеством судов, прибыла в Петербург, где ее первый встретил ботик Петра под императорским штандартом, а затем императрица, весь двор, все духовенство, вся гвардия и народ. Государь с приближенными поднял с лодки святыню и под богатым балдахином перенес в освященную только в этот день новую Александровскую церковь, где она и пребывала до постройки главного собора».
Впоследствии, в 17501753 гг. на петербургском Монетном дворе в Петропавловской крепости была сооружена гробница Александра Невского. На ее изготовление пошло 90 пудов серебра — годовая добыча колыванских рудников.
Гробница состоит из шести частей. Высокий саркофаг украшен барельефными изображениями сцен из жизни Александра Невского. Они повествуют о победах князя: битве на Неве (1240 г.), освобождении Пскова (1242 г.) и происшедшем в том же году знаменитом Ледовом побоище, завершившемся разгромом немецких рыцарей. За саркофагом возвышается огромная пирамида, в верхней части которой в лучах солнца изображен вензель Александра Невского. Под ним на фоне горностаевой мантии — чеканный портрет князя. Ниже по обеим сторонам пирамиды расположены фигуры ангелов. На щитках, которые они держат в руках, выгравированы тексты Ломоносова, посвященные Александру Невскому и императрице Елизавете, приказавшей создать эту гробницу-памятник. Слева и справа от пирамиды помещаются стопки с воинскими до-спехами из серебра, а рядом с саркофагом — две курильницы в виде треножников. Гигантские размеры гробницы, сложная форма, многочисленные украшения в виде скульптур, барельефов, узоров, применение разнообразной техники (литье, чеканка, гравировка и т. д.) требовали от ее создателей виртуозного мастерства.
Александро-Невский монастырь готовил священнослужителей для высшей церковной иерархии, в нем открылись типография, Словенская школа, в 1726 г. Славяно-греко-латинская семинария, а затем действующая и поныне Духовная академия.
В конце XVIII столетия у южной стены здания образовалась так называемая «палатка», в которой производились захоронения, так же, как и в самом здании Благовещенской церкви, где сразу было предусмотрено строительство усыпальниц на двадцать пять мест. В 1822 г. к зданию пристроили одноэтажную заалтарную ризницу, которая вместе с «палаткой» и пристройкой к первому уступу Духовского корпуса несколько исказила его облик.
Но главной заботой была центральная соборная церковь. Строительство ее началось еще при жизни Петра I в мае 1722 г. Тогда спешно сделали фундамент — за 20 дней — в июне состоялась торжественная закладка собора. Все внимание Швертфегер отдал этому зданию, строившемуся уже только по его проекту. К 1727 г. стены возвели под крышу, начали возводить барабан купола и колокольни. Однако после 1727 г. работа замедлилась, а к 1730 г. всякое строительство прекратилось.
Лишь после воцарения Анны Иоанновны в апреле 1732 г. последовал указ, касавшийся «каменного строения» Невского монастыря: велено было «строение продолжать из казны», на что ассигновали двадцать тысяч рублей. Заведовать Конторой строения поставили давно «обретавшегося» на строительных работах подполковника Военной коллегии М. О. Аничкова. Однако и он, и Контора подчинялись Канцелярии от строений, возглавляемой с петровских времен энергичными и знающими У. А. Сенявиным и Д. Трезини. Канцелярия руководила всем строительством города, но вскоре централизованное руководство было разделено между различными ведомствами, отчего пошла неразбериха и «конфузия». В довершение, по настоянию вошедшего в милость Б.-Х. Миниха, Сенявин и Трезини были отставлены от Канцелярии и вместо Сенявина поставлен бывший парикмахер, гоф-интендант Кормедон, человек, близкий Миниху. Все это не могло не сказаться и на строительстве монастыря. Отошедшему от дел за последние два года Швертфегеру предложили возобновить работы, и контора даже наняла каменщиков, но они «за самовольною архитектора Фегера от строений отлучкою и непоказанием им работ, разошлись». Собор вчерне все же достроили, назначив вместо Швертфегера талантливого ученика Трезини М. Г. Земцова, а Швертфегеру в 1733 г. указом Сената велено «от оного дела и от службы отказать».
Занятый на строительных работах в городе Земцов недолго пробыл архитектором Александро-Невского монастыря. В 1735 г. его назначили архитектором Главной полицмейстерской канцелярии, то есть фактически главным архитектором города. Вместо Земцова продолжение строительства возложили на П. М. Еропкина, но и он ничего практически не смог сделать. После образования в 1737 г. Комиссии о Санкт-Петербургском строении, руководителем которой стал Еропкин, он полностью переключился на разработку проекта преобразования Петербурга.
После трагической смерти Еропкина, строителем ансамбля, так и не продвинувшегося в годы правления Анны Иоанновны, вновь назначили Земцова.
Еще в первое его заведование работами, в 1734 г., на стройку был принят в числе прочих каменных дел мастер К.-Ф. Фоссатти, по-видимому, довольно опытный строитель, который в дальнейшем примет участие как исполнитель в сооружении ряда монастырских зданий.
Особая комиссия для обследования состояния собора была назначена уже после смерти Анны Иоанновны. Возглавлял ее фельдмаршал Б.-Х. Миних. В составе комиссии, помимо сенатора А. Л. Нарышкина и генерала Измайлова, были архитекторы Б.-К. Растрелли, М. Г. Земцов, Я. И. Шумахер, И. К. Коробов, П. и Дж. Трезини.
Выяснилось, что собор из-за недостаточной прочности фундамента осел, дал трещины на сводах и стенах и грозит обвалиться. Поэтому после повторного обследования архитекторами было решено разобрать его «до подошвы». Одновременно Канцелярия от строений, в ведение которой с января 1741 г. целиком перешло строительство, поручила той же Комиссии решать вопрос о дальнейших работах. Решено было продолжать их, руководствуясь, в основном, старым генеральным проектом. Но до возобновления строительных работ прошло еще немало времени. Только после воцарения Елизаветы Петровны, с конца 1741 г., начался новый период в строительстве ансамбля.
Наиболее длительный период строительства - 9 лет — связан с деятельностью П.-А. Трезини. Хорошо освещенный документально этот период строительства, начиная с 1741 г. до завершения постройки монастырских корпусов и Митрополичьего дворца, не ясен во многом, что касается проектирования и авторов проекта. Историки русской архитектуры часто расходятся в атрибуции отдельных сооружений, используя разноречивые архивные документы. Во всяком случае, вероятно, основная роль в проектировании не только Федоровской церкви (что признано бесспорным) принадлежит П.-А. Трезини, архитектору одаренному, обладавшему утонченным вкусом, большим мастерством и художественным тактом, что особенно важно учитывать, так как ему приходилось вести работу в уже начатом ансамбле.
Первоначально он предполагал изменить характер южных уступов, продлив их до соединения с северными круглой двухэтажной галереей, огибающей алтарную часть собора, но в конце концов начал строить, точно повторяя структуру Духовского корпуса, и лишь внес большую пластичность в декоративную обработку фасадов, применив вместо межоконной раскреповки одной полуколонной (как это было в Духовском корпусе) полуколонну на фоне плоских пилястр. Эта деталь сообщила живописность и эффектность ясным и четким объемам уступов, законченных к 1748 г. В 1744 г. Трезини составил план, самый ранний из сохранившихся планов монастыря, а в 1745-м заложил по своим чертежам новую церковь, Федоровскую, завершающую главную восточную линию монастырского каре.
Федоровская церковь, так же как и Благовещенская, с годами обросла пристройками.
Одна из них была сделана в 1891 г. архитектором В. И. Карповым, построившим Исидоровскую одноэтажную церковь-усыпальницу, примыкающую к старому зданию с восточной стороны. Другая — более ранняя, 1754 г., очень интересна в архитектурном отношении.