Страница 36 из 92
К концу царствования Петра I вводится единообразная такса для проезда по всей дороге из Петербурга в Москву. Прежде всего, надо сказать, что еще в 1714 г. разрешили частным лицам пользоваться на особых условиях ямскими и почтовыми подводами. Поэтому в указе Сената от 1717 г. прогонная плата, устанавливалась раздельно для едущих по казенной надобности и для частных лиц. Последние получали транспортные средства за двойные прогоны — это положение, впоследствии перенесенное на все тракты России, действовало до конца XIX в. Казенные люди платили прогоны за ямские подводы — б денег за 10 верст, а за почтовые — по деньге за версту. Этот указ нарушал основное правило распределения прогонных денег на петербургско-московском тракте, установленное еще в 1707 г. для казенной почты: на участке Петербург — Новгород платить больше, чем по всей остальной дороге. Причина, по словам Берхгольца, заключалась в том, «что крестьяне между Петербургом и Новгородом большей частью были недавно поселены там, почему их всячески щадили, желая дать им возможность лучше устроиться». Допущенную ошибку исправили именным распоряжением 1720 г., которым устанавливалась такая такса: за почтовые подводы от Петербурга до Новгорода по 2 деньги, от Новгорода до Москвы по деньге за лошадь на версту. Для ямского транспорта соответственно по деньге на версту и по 6 денег на 10 верст. Частным лицам запрещалось ездить по почте, а для тех, «которые поедут на ямских подводах для своих нужд», тариф по-прежнему удваивался. Такая величина прогонов сохранялась на петербургско-московской дороге до 70-х годов XVIII в.
В июне 1714 г. Сенат объявил о начале регулярной гоньбы между старой и новой столицами: «учинить обыкновенную почту, в неделю два дни, а именно: в понедельник и в пятницу, для того что без установленной почты нужнейшие государевы указы и письма посылкою медлятся». Спустя три месяца аналогичное распоряжение было объявлено и для почты в Ригу, Ревель (Таллинн) и Пернов (Пярну).
Первой начала создаваться почта Петербург — Рига, необходимая молодой столице для сношения с Западом. По замыслу П. П. Шафирова, она должна стать образцом для трех остальных линий. Работу поручили первому петербургскому почтмейстеру Генриху Готлибу Крауссу.
Прежде всего, по желанию царя, который хотел, натянув на Россию узкий «немецкий» кафтан, заменить противный ему старинный быт европейским, велели пошить почтарям новую форму. По указу 1714 г. их нарядили в зеленые английского сукна кафтаны с красными обшлагами и отворотами и с медными пуговицами. От дождя и непогоды почтальонов защищали длинные плащи — сарцуты с васильковыми обшлагами и отворотами. На голову полагалась треугольная шляпа с верхом из английского сукна с красными отворотами. На грудь почтальона вешалась медная бляха с орлом. Такую одежду заказали для 20 гонщиков.
О своем прибытии и отправлении почта была обязана извещать звуками рожка. Но русские не умели пользоваться этим инструментом. Тогда из Мемеля пригласили немецкого почтальона для обучения его петербургских коллег искусству игры на рожке. Однако новшество прививалось с трудом. Полковник Вебер, находившийся на русской службе, рассказывал, что один из почтарей опоил себя «из злости» крепкой водкой, предпочитая умереть, чем приставить к губам немецкий инструмент. Рожок не прижился у русских гонщиков. Современник сообщает, что по дорогам мчались почтовые и курьерские подводы с залихватским посвистом и криками: «Эй, родимые, грабят!» Только подъезжая к почтамтам, почтари пытались извлечь какие-то звуки из «вражьего» инструмента. Ямщиков пытались наказывать, их штрафовали. Выдропужский охотник Николай Логинов в 1721 г. за свист был бит батогами. Все напрасно. Рожок так и остался неприменяемым атрибутом русской почтовой гоньбы, ее официальным гербом.
В то время велась беспощадная борьба со старинными словами: из служебных документов изгонялись русские почтовые термины, такие как «почтовый двор», «почтовая гоньба», «почтарь», «гонец». Им на смену пришли «почтамт» (в тогдашней транскрипции — «почтъ-амтъ»), «почт-контора», «почтальон» «эстафета» (старое название — «нарочная почта»), «пост-пакет» (почтовый пакет с письмами), «реестр» и др. Несколько иное, чем теперь, значение имело слово «корреспонденция». Тогда под ней понимали пересылку писем или почтовые сообщения вообще.
Но вернемся к Крауссу. В сентябре 1714 г. петербургский почтмейстер представил П.П. Шафирову доклад о проделанной работе. Почту предлагалось устроить верховую из-за обилия на дороге участков в очень плохом состоянии. Их ремонт занял бы много времени, что надолго задержало начало гоньбы. На рижскую линию петербургская почтовая контора выделяла три лошади с конюхами, которые должны гонять от Петербурга до первой почтовой станции. Она находилась в 30 верстах от города. Краусс решил, что лошадям будет тяжело, особенно в плохую погоду, делать шестьдесят верст в оба конца, и перенес подставу ближе к столице в Горелый Кабачок. Здесь он разместил 18 лошадей. Таким образом, между Горелым Кабачком и следующей станцией в Новой Буре получился очень большой перегон — 44 версты. Почтмейстер разделил его пополам и на мызе Кипень устроил станцию с 20 лошадьми. Дальше за Новой Бурей старые станы находились друг от друга на расстоянии не свыше 25 верст. Их Краусс оставил на своих местах. Схема размещения почтовых подстав между Петербургом и Нарвой теперь выглядела следующим образом: Петербург — 24 версты — Горелый Кабачок — 21 верста — мыза Кипень — 23 версты — Новая Буря — 25 верст — Копорье — 25 верст — мыза Пилава — 22 версты — Ямбург — 25 верст — Нарва.
Далее за Нарвой почтовый тракт проходил через Дерпт и Валк. Здесь станции построили еще в 1707 г. На них находились по два крестьянина для гоньбы и по одному унтер-комиссару. Формально присутствие унтер-комиссара объяснялось необходимостью надзора за лошадьми. В действительности он осуществлял все функции почтового надзирателя: делал записи в подорожных и «записной книге», взыскивал с проезжающих установленные прогоны. От Риги до Доблена (ныне — Добеле) ходила русская государственная почта, а дальше к прусскому рубежу корреспонденцию доставляло частное лицо, которое продолжало работать на территории России так же, как при шведах.
Сложнее дело обстояло с лошадьми. На Пилавской мызе Краусс нашел 15 не ахти каких хороших лошадей. В Ямбурге их стояло 16. А в Нарве дела сложились совсем плохо. Восемь лошадей на почтовом дворе не в состоянии были возить ни почту, ни проезжающих, до того их измучили непрерывными посылками.
В сентябре 1714 г. объявили «Регламент» о скорой гоньбе между Петербургом, Ригой, Ревелем и Перновом. Почта устанавливалась двух видов — верховая (ординарная) и для перевозки путешественников. Вновь учрежденной почте, почтовым домам и служащим давали большие привилегии. Запрещалось кому бы то ни было задерживать почту в пути, или наносить почтовым работникам какой-либо вред, или чинить насилие.
Для соблюдения государственных интересов на каждые два перегона между Петербургом и Нарвой назначался особый унтер-комиссар.
Первая почта из Петербурга за рубеж возила только письменную корреспонденцию. В 1722 г. между Россией и Пруссией начались переговоры об устройстве помимо легкой верховой еще «тяжелой» почты на повозках для доставки посылок и денежных отправлений. Почти год обменивались мнениями по этому вопросу генерал-почт-директор А. И. Дашков и прусский посланник в Петербурге фон Мардсфельд. Переговоры кончились ничем, так как стороны не могли разрешить вопроса об ответственности договаривающихся государств за сохранность денежных отправлений.
На петербургско-рижской линии впервые в России вводится новая весовая единица для частных почтовых отправлений: лот вместо золотника. Но принцип оплаты корреспонденции сохранился прежним. Деньги брали как за вес письма, так и за расстояние, на которое его пересылали.
Первоначально почта перевозилась из Петербурга в Ригу на территории Прибалтики крестьянскими лошадьми без платежа прогонов. Таким образом, устроив гоньбу — заплатив только за строительство станций, почтовое ведомство не несло больше никаких расходов для поддержания в порядке системы доставки корреспонденции. Для местного населения работа на почте являлась своего рода натуральной повинностью и никакой зарплаты оно за это не получало. Мало того, местное дворянство обязали бесплатно привозить на станции фураж и в случае падежа лошадей покупать новых на собственные средства. В 1718 г. лифляндские ландраты обратились к П. П. Шафирову с требованием оплачивать их расходы за доставку корреспонденции. В противном случае они грозили остановить почтовую гоньбу. Ультиматум дворянства Шафиров выполнил, но это заставило его повысить таксу за иностранные отправления, потому что «из почтовой казны за малым сбором платить было невозможно». Она стала почти в два с половиной раза выше. Теперь почтовый сбор за письмо от Петербурга до Мемеля составлял 69 копеек вместо прежних 27.