Страница 26 из 92
В большой зале стоял резной трон; к нему вели шесть ступенек, разделенных уступом, или площадкой; балдахин на четырех точеных колоннах «композического» ордена; на других четырех точеных колоннах хоры для музыкантов, с точеной же баллюстрадой. Пятьдесят четыре резные пилястра поддерживали потолок, или, вернее, один целый великолепный плафон, написанный Л. Караваком при сотрудничестве девяти живописцев и двадцати двух учеников, маляров и московских «списателей» икон. На цепях, обернутых гарусом и усыпанных медными золочеными яблоками, висело огромное паникадило. В 1737 г. оно упало, но вскоре его опять укрепили на месте. Между окон расставлены были двадцать четыре кронштейна с подсвечниками; «уборный пол» сложен был из четырехсот дубовых штук с трехцветной посередине звездой. В окнах и некоторых дверях были вставлены зеркальные стекла, присланные из Франции. Аванзала была также украшена пилястрами, штучными полами, зеркальными окнами и плафоном работы того же Каравака. У стены, отделявшей новый зимний дом от адмиральских палат, возвышалась, как мы уже сказали, резная с позолотой пирамида; на ней симметрично расположена была фарфоровая и металлическая дорогая посуда. Из остальных комнат только галерея была украшена двенадцатью картинами и двенадцатью барельефами, шестью хрустальными люстрами с такими же двенадцатью кронштейнами с подсвечниками и резными головками и фигурами с яркой позолотой, как их называет Растрелли — «мушкарами и купидами». По исполнению этой кудрявой резной работы заслуживают похвалу имена следующих мастеров этого дела: Сен-Лоран с сыном, Соломон Цельбрехт, столяр Мишель и штукатурной композиции или лепной работы Александр Мартели.
Прочие комнаты дворца были украшены белеными панелями и обоями; где не было паркета, там положены полы дубовые и сосновые. Лестницы были из полированной плиты с точеными поручнями, украшенные статуями; пол в сенях из мрамора и потолки отделаны лепной работой. Театр в здании дворца был довольно обширен и отоплялся десятью печами. Рисунок театра составлял тоже Растрелли, но исполнял по этому рисунку, а также писал декорации и строил машины «комедияльных дел мастер» итальянец Диронбон, или, вернее, Джироламо Бон. Во время игры в театре передвигали декорации сорок солдат. Нет сомнения, что этот зимний придворный «Театр-комедия» находился в особом флигеле, отделенном от адмиралтейского тремя проходными покоями и светлой галереей. В 1742 г. он был значительно распространен и назывался то «Комеди опера», то «Оперным домом». Елизавета, как известно, положила первое прочное основание русскому театру и множество мелочных театральных удобств придумывала сама лично. Чертежи, впрочем, составлял Растрелли, и уже по ним исполняли Валериани и Джибелли. Так, находясь в Москве в 1749 г., Елизавета приказала Растрелли, чтобы возле большой царской ложи «сделать решетку отворчатую, чтобы можно было отворять и растворять, и вызолотить, да для теплоты камин, по препорции, с закрышкой трубы». В 1750 г. императрица приказала Растрелли сделать вновь небольшой переносный театр, который бы можно вносить и выносить в скорости в проходные залы. Представления во времена Елизаветы происходили в неопределенное время, по предварительному назначению государыни, иногда за две недели вперед, а иногда указано было представлять комедии и «тражедии» два раза в неделю — каждый вторник и пятницу, а действовать начинать в семь часов пополудни.
В Анненском зимнем доме до постройки и даже в первые годы работ нового дворца Растрелли ежегодно в день коронации устраивал в большой зале и галерее фонтаны, «кашкады, банкетные столы» и украшал стены великолепными огнями. Здесь же праздновались дни «вечного замирения с короной шведской в 1743 г.» и по случаю бракосочетания государя наследника с великой княгиней Екатериной Алексеевной в 1745 г. Последнее было великолепнее всех других торжеств ее царствования. Для фонтанов выкопали особые из Невы каналы; устроили огромные бассейны, шестнадцать лошадей поднимали в них воду; для каскадов сходы и другие украшения расписали под мрамор; шесть тысяч шкаликов освещали большую залу; на лугу и у дворца для народа поставлены были крашеные пирамиды и били фонтаны из меда и других напитков.
Пристройки и переделки к Зимнему дворцу не могли, все-таки, сообщить зданию удобств; притом же самая странность вида дворца, примыкающего одной стороной к Адмиралтейству и с противоположной стороны к ветхим палатам Рагузинских, не могла нравиться императрице. От ворот по правую руку с луговой стороны местность представляла пестрый, грязный, недостойный места вид: длинный ряд деревянных построек, сараи, конюшни — все это некрасиво, кое-как лепилось в виду дворца.
Наконец, в 1754 г. императрица решилась заложить новое здание, сказав, что «до окончания переделок будет жить в Летнем новом доме», приказав строить временный дворец на порожнем месте бывшего Гостиного двора, на каменных погребах (у Зеленого моста). В июле начали бить сваи под новый дворец. Нева усеялась множеством барок, и на всем пространстве, от дворца и Мойки рассыпались шалаши рабочих. В «Ведомостях» появилась публикация о вызове к поставке 140 000 бочек извести свинорецкой и сяжской, а затем и других материалов; постройка шла медленно. Для работников не могли найти крова, рабочие жили в шалашах и землянках на лугу или в отдаленных частях города. Лучших мастеров с трудом разместили в казенных домах на Крюйсовом дворе, в Мусин-Пушкинском, Панинском и т. д. Несмотря ни на какие усилия, Растрелли не мог выполнить приказания императрицы насчет поспешного окончания работ. Первой остановкой работ была невыдача денег рабочим, так, вместо 120 000 отпускали в год 70 000 или 40 000. Растрелли от огорчения заболел; больной он, однако же, не переставал действовать; предписания и рапорты подписывал за него бывший при нем помощник Фельтен.
К осени 1761 г., согласно обещанию Растрелли, императорский Зимний дворец был окончен вчерне. Елизавета изъявила желание обозреть работы, для чего приказала Растрелли «очистить место, где будет стоять карета для приезда к дворцу», и затем сделать подъемный стул и тот покой, где будет стул, обить бумажными обоями. На Святой неделе она посетила свой новый дворец, осталась всем довольна и изъявила желание видеть поскорей свои покои законченными. Растрелли просил только о правильном отпуске денежных сумм и обещал закончить в сентябре 1762 г. Но время шло только в переписках, и Растрелли денег не получал. В ноябре государыня приказала, чтобы большая церковь непременно была готова для освящения к апрелю 1762 г. и к освящению исправлено пять-шесть покоев, где бы полы были гладкие, столярной работы, без клея, а панели и коробки выкрашены были под золото. Растрелли приказал исправить подъемный стул и покой, где он находился, каждую неделю делать пробу, а от стула в другие покои настлать дорогу. Но императрица не только была лишена удовольствия видеть оконченным лучший архитектурный памятник ее времени, но и присутствовать при освящении большой церкви. В декабре 1761 г. Елизавета Петровна внезапно скончалась.
Зимний дворец стал обитаем с воцарением императора Петра III ─ он первый поселился в нем в апреле 1762 г. накануне Пасхи. Дворец собственно не был толком готов для жилья. Вся площадь перед ним была загромождена разными сараями и лачужками, в которых жили мастеровые. Кроме того, здесь же лежали целые горы мусора, щебня, кирпича, так что подъехать к дворцу не было возможности. Генерал-аншеф барон Корф, исполнявший тогда должность генерал-полицмейстера в Петербурге, предложил императору, чтобы очистить площадь от хлама, отдать всю эту рухлядь бедным жителям города. Императору понравилось это предложение, и он приказал немедленно объявить, что отдает все это народу. Не успело пройти и двух часов, как со всех сторон и со всех улиц бежали и ехали целые тысячи народа, всякий спешил ломать и тащить домой что ни попадется. Площадь, по рассказам современников, представляла зрелище довольно любопытное. Император долго не мог оторваться от окон, глядя, как народ рвал и тащил все. К вечеру от несметного количества хижин, лачужек, шалашей и т. д. не осталось ни бревнышка, ни одной дощечки, все было свезено и очищено, и даже на щебень и мусор нашлись охотники. Не успели еще площадь хорошо очистить, как Петр III уже переехал в новый дворец, где занял часть фасада, выходящего окнами на площадь и угол Миллионной. Эти апартаменты известны были потом под названием комнат короля прусского.