Страница 132 из 152
Там содержатся 60 верховых и 20 ломовых лошадей. В доме много ремесленников и рабочего люда; кроме того, кадеты побогаче имеют собственных слуг. Для рабочих есть маленькая русская церковь, для русских кадет — часовня, и теперь строится евангелическая церковь для лифляндцев, которые до сих пор отправляли богослужение в одном из залов».
* * *
Наряду с «воинствованием» и «строением» в новой столице начали обучать и «докторскому искусству». Как известно, еще в допетровское время на Руси было немало иноземных врачей и притом высокой квалификации, главной функцией которых было наблюдение за здоровьем царя и его семьи. У служивших в Москве иностранцев обучались русские ученики (при Алексее Михайловиче их было 20). В 1662 г. был отправлен за границу для обучения медицине будущий первый русский доктор медицины Петр Постников, который после двухлетнего обучения в Падуанском университете удивил своих экзаменаторов блестящими познаниями. По возвращении на родину он был использован по дипломатической части.
Во время своих заграничных поездок Петр приглашал в Россию немало медиков. Занимались врачеванием и обрусевшие иностранцы, получившие медицинское образование, как, например, Лаврентий Блументрост, сын московского врача, сначала лейб-медик царевны Наталии Алексеевны, а с 1718 г. и лейб-медик царя и управляющий его библиотекой и Кунсткамерой.
Когда в 1716 г. на Выборгской стороне открылся Петербургский военный госпиталь, при нем была создана и хирургическая школа. Госпитальный доктор Захар Захарович фон дер Гульст преподавал анатомию ученикам и подлекарям; Виллим Горн числился оператором и учителем «накладывания бандажей». Госпиталь при Петре помещался в деревянном здании на стыке двух рукавов Невы. Число учеников доходило до 50 человек, учившихся медицинским наукам, латинскому языку и рисованию. В 1719 г. был основан Адмиралтейский госпиталь, в котором несколько учеников получали медицинское образование. Подготовлялись лекари и под руководством отдельных врачей. Так, в 1719 г. к Л. Блументросту были прикомандированы 30 солдатских детей, уже немного освоившихся с немецким и латинским языками.
Ближайшую связь с медициной имело лекарственное дело. Напротив Выборгской стороны был расположен остров, густо заросший еловым лесом, в котором гнездились вороны, почему он и получил название Елового, или Вороньего. Этому острову предстояло сыграть видную роль в аптекарском деле стать Аптекарским островом, как он зовется и теперь. В 1713 г. здесь был заложен аптекарский огород, вскоре превратившийся в ботанический сад, сделавшийся центром лекарственного дела. Расположение его было удобное, так как врачи, являвшиеся в то время единственными специалистами по ботанике, могли легко обслуживать и сад, и госпиталь на Выборгской стороне, переправляясь на лодке с одного берега Невы на другой. Аптекарский остров, первыми поселенцами которого были аптекарские служители, находился в ведении Медицинской канцелярии. В 1730 г. о саде отзывались уже как о «превеликом». Один из ранних директоров его Сигезбек даже утверждал, что не видел ему подобного в Европе. В нем были насажены китайские и монгольские растения, имелись теплицы. При саде жил аптекарь, собиравший и сушивший лекарственные растения.
При Петре впервые были открыты вольные аптеки для всего населения. Это потребовало расширения культуры лекарственных растений, чем и занялись в саду на Аптекарском острове. Основателями сада были сам Петр и его лейб-медик Р. К. Арескин. Шотландец по рождению, выученик Оксфордского университета, Арескин создал себе в Англии репутацию прекрасного врача. В 1706 г. он, по приглашению Меншикова, приехал в Россию. Познакомившись с Арескином, Петр взял его к себе и, убедившись в его честности и преданности, поставил во главе Аптекарского приказа. При самой деятельной поддержке Петра он сумел положить начало созданию из прикладного аптекарского огорода научного ботанического сада. Так возникло в Петербурге, еще до основания Академии наук, первое научное ботаническое учреждение. Арескин отнюдь не бросил практическую врачебную деятельность. Он заинтересовался лечебными свойствами натуральных богатств окрестностей Петербурга. Его внимание привлекли Полюстровские воды, над изучением лечебных свойств которых он работал.
В 1721 г. Л. Блументрост представил выработанные по поручению царя «пункты учреждения» Медицинской коллегии, переданные Петром в Сенат и узаконенные последним в августе. Медицинская коллегия просуществовала недолго. Смешение в ней единоличного и коллегиального принципа вызвало нарекания, почему она и была заменена в 1725 г. Медицинской канцелярией под единоличным управлением Л. Блументроста.
По его настоянию вышло в 1721 г. постановление против «бродячих лекарей», требовавшее подвергать врачей до разрешения им практики испытанию.
Медицинская коллегия должна была ведать и аптеками. В Москве уже существовали в XVII в. аптеки, обслуживавшие главным образом придворные круги. В новой столице первая казенная аптека возникла в 1704 г. Эта главная, или (как ее называли) «верхняя», аптека помещалась в Петропавловской крепости, а затем, в виду сырости, вредившей лекарствам, была переведена в новое помещение на Миллионной улице. При открытии ее земские бургомистры Новгородской губернии поднесли царю пять медных кубов с трубами, чем Петр был весьма доволен. Вскоре открылась вторая, «нижняя», аптека на Преображенском острове в каменном трехэтажном доме (где теперь стоит Гостиный двор); третья аптека была открыта на Адмиралтейском острове (между Невой и Мойкой). В 1722 г. последовало разрешение заводить вольные аптеки, что содействовало дальнейшему увеличению их числа и обслуживанию лекарственной помощью более широких кругов населения.
Рост промышленности в петровской России имел результатом развитие начатков прикладных научных знаний. Сведений об этом мы имеем пока еще мало, однако за последнее время обнаружен такой любопытный факт, как основание в Петербурге в 1720 г. при Берг-коллегии первой химической лаборатории, для которой было построено особое кирпичное здание на территории дворца царицы Прасковьи Федоровны против Литейного двора. Развитие металлургии требовало «способствования» рудных ископаемых, испытания сырья, поступавшего на заводы, а также полученных ими продуктов и привозимых из-за границы химикатов. Некоторые сохранившиеся данные говорят об интересе самого Петра к химии. За последнее время найдены записи условных обозначений металлов, химических веществ, посуды и пр., сделанных для Петра с целью облегчить ему изучение «опробовательной хитрости». Сохранилась и его собственноручная запись методики пробы различных металлов. Возможно, что Петр сам производил несложные анализы.
Хотя просвещение петровской эпохи в отличие от предшествующего времени носило ярко выраженный светский характер, новая столица не могла обойтись и без духовной школы. Характерно, что духовный регламент мотивировал необходимость обучения будущего духовенства ссылкой на благоприятные результаты, достигнутые при обучении военному делу, архитектуре, врачеванию.
В целях образования будущего духовенства в 1721 г. в новой столице при Александро-Невском монастыре открыта была Словенская школа, обучавшая главным образом детей служителей, дьячков и подьячих монастыря грамоте, грамматике, в городе, «но в стороне, где нет народного шума, ниже частых оказий, которые обычно мешают учению».
Для новых гражданских учреждений — Сената, коллегий — требовались знающие люди. Возник проект организации Академии политики для подготовки образованных чиновников. Однако он не получил осуществления. Часть воспитанников военных школ переходила на гражданскую службу, но таких людей было немного. Приходилось привлекать лиц из старых приказов и широко использовать учеников духовных школ. Нельзя не признать, что эти школы оказали значительную услугу новым гражданским и просветительным учреждениям: они дали людей и тем, и другим. Петербург вбирал в себя все лучшее, что могли ему предоставить духовные школы Москвы, Киева и других городов, и использовал их воспитанников с помощью нового светского обучения для нужд строящегося по новому государства и для нужд самого города. Провинциальная школьная молодежь очень часто успевала получить достаточное отвращение к мертвой схоластической науке, чтобы с интересом отнестись к более жизненному новому преподаванию. Когда осуществилось открытие задуманной Петром академической гимназии, главные пополнения ее шли в течение долгого времени за счет духовных школ.