Страница 131 из 152
Вслед за частью Навигацкой школы в Петербург из Москвы были переведены и другие военные школы — Артиллерийская и Инженерная. Артиллерийская школа была помещена на Литейном проспекте против Артиллерийского двора. Близость школы к Артиллерийскому двору вызывалась необходимостью для учеников изучать практику артиллерийского дела (неподалеку, на Выборгской стороне, существовал для этого специальный полигон). Обучались ученики и «огнестрельным делам, надлежащим до воинских случаев и до потешных фейерверков». По-видимому, они должны были обслуживать столичные празднества, обычно заканчивавшиеся фейерверками. Учеников было немного, первоначально всего 20 человек. Обучались в школе не только дворяне, но и «пушкарские дети».
В марте 1719 г. последовал приказ из Воинской коллегии об учреждении в Петербурге другой военной школы — Инженерной роты. В приказе сказано: «Великий государь указал учинить в С.-Петербурге Инженерную роту и быть ей под ведением полковника-инженера Кулона, а в ту роту взять из московской Инженерной школы учеников всех, сколько их в той школе ныне обретается, и инженера, который при той школе определен для учения школьников, с подлежащими их инструменты и со всем, что при них есть». В Инженерной школе обучалось более 70 человек; начальником ее после Кулона был назначен Миних. К первоначальному московскому обучению арифметике и геометрии, «сколько до инженерства надлежит», прибавлены были в Петербурге фортификация и другие предметы. Казенного дома школа не получила, и ей пришлось разместиться в двух светлицах какого-то постоялого двора Московской стороны. Предназначенная сначала для детей «знатных фамилий», она скоро утратила свой аристократический характер и пополнялась главным образом сыновьями шляхетства. Окончившие школу определялись кондукторами инженерной команды, сержантами, фурьерами, капралами, бомбардирами, каптенармусами в полевую и осадную артиллерию и в инженерную роту, но иногда и на горные заводы и даже в помощники архитекторов. Артиллерийская и Инженерная школы были вскоре слиты в одну, в которой в 1727 г. показано учеников: в геометрии — 21, в арифметике — 14, в артиллерии — 104, командированных — 87.
Существовала при петербургском гарнизоне еще школа для обучения солдатских детей. Здесь в 1727 г. обучались арифметике, письму и пению 80 человек; кроме того, совершенно обучившихся письму показано 8 человек, в словесных науках упражнялись 18, а один обучался геометрии. Большую роль в преподавании играла музыка (очевидно, подготовлялись полковые музыканты): в школе 40 человек учились играть на гобоях, а 12 — на флейтах.
Для обучения «строению» не было специальных школ, и гражданское строительство изучалось в военных школах. В недавно основанном городе на строителей спрос был немалый.
Таким образом, военные школы, имевшие до некоторой степени и общеобразовательное значение, за последнее 10-летие петровского царствования были сосредоточены в новой столице. Далеко не сразу наладилась нормальная жизнь в петербургских школах. Ученики были оторваны от своих семей, отпусками почти не пользовались. Новый город был ненавистен многим дворянам, весьма неохотно отдававшим туда своих сыновей, которые к тому же сами часто не обнаруживали склонности к учению.
Но Петр рассчитывал на новую среду, на свой личный надзор и пример, на то, что энтузиазм строительства как города, так и флота захватит молодежь и в ее рядах создадутся новые люди с новыми интересами и навыками. Он сам посещал новые школы, особенно Морскую академию, находившуюся около Адмиралтейства, где он постоянно бывал. Царь прекрасно понимал, какое значение приобретают такие школы во время войны и как повышают они значение новой столицы. Заметив непорядки, развал, бедность, Петр сердился, наряжал следствие, но, занятый войной, поглощавшей огромные средства, он не мог всюду поспеть, за всем уследить. Такие помощники, как Матвеев, Нарышкин, Фарварсон, поддерживали его просветительные начинания: они сражались за кредиты, иногда вырывали деньги у растратчиков, напоминали царю о нуждах школ, искали у него поддержки в своей преподавательской деятельности. Фарварсон много сил положил на преподавание математических наук, которое благодаря ему стояло на высоком уровне. Он научился русскому языку, и Петр использовал его в качестве редактора переводов некоторых специальных сочинений. Ему же были поручены и астрономические наблюдения, в которых иногда участвовал сам царь.
Ученый швед Карл Берк посетил в царствие Анны Иоанновны петербургский кадетский корпус. Вот его впечатления:
«Возраст кадет от 12 до 20 лет, они представляют почти все старые российские княжеские и боярские роды, а несколько человек — из лифляндских дворян. Числом кадет 360, они поделены на три роты под руководством отборных знающих ротных офицеров (а некоторые из них сами воспитывались в Берлинском кадетском доме, где, кстати, всего 236 кадет), а также майора, подполковника (в полковничьем ранге) и полковника, которым является фельдмаршал Миних.
Будущим командирам надлежит изучать не только необходимое и приличествующее офицеру, но также обязанности простого солдата и привыкать к военным тяготам. Поэтому кадет обучают экзерцициям, стоять на посту (правда, в ночное время постов выставляется немного), патрулировать, делать досмотр, подавать рапорты и прочим навыкам, нужным зрелому военному; они также учатся содержать в наилучшем состоянии свое оружие и обмундирование. Офицеры строго надзирают за всем этим, наказывая провинившихся, смотря по их проступкам, арестом, фухтелями, выставлением к позорному столбу, сидением на острой кровельке, поставленной на орудийный запал и т. д.
Время каждого кадета полностью распределено по занятиям и упражнениям, которые по склонностям и в соответствии с возрастом для него наиболее важны, а именно: русский, немецкий, французский и латинский языки, история, география, геометрия, фортификация, арифметика, письмо и составление писем, танцы, фехтование, вольтижировка, рисование и верховая езда.
Учителя фехтования и танцев (один из учителей танцев — месье Ланде) показались мне парнями, хорошо знающими свое дело, а вот учитель письма обучал мелкому почерку с многочисленными безвкусными хвостиками и немецкими печатными буквами. Учитель рисования — то же самое, он учил юношей мазать красками, сам хорошо не владея рисунком. Граф Миних, или кто там еще, поступил бы лучше, если бы в поисках такого учителя обратился к знающим людям, ведь солидный диплом еще не дает надежной гарантии.
Каждый учитель по наукам и упражнениям имеет в своем классе список кадет, приходящих на урок, и делает им по этому списку перекличку. Чтобы обучение шло как можно успешнее, ни у кого на уроке нет больше 16 кадет. Чем слабее кадет в своих предметах, тем меньше видов упражнений и больше уроков по каждому предмету получает он в неделю. Расписание занятий определяет обер-профессор, особенное внимание обращающий на то, чтобы равно успевающих и знающих одни и те же языки сводить в пары. Русский юноша всегда должен говорить со своими офицерами и учителями по-немецки, а немец — по-русски. Равным образом в Новый год два кадета обычно обращаются к ее величеству с поздравительными речами — немец говорит по-русски, русский по-немецки.
Я, проходя с майором по классам, с величайшим удовольствием наблюдал, как любовно обращался он с этими чудесными юношами. Он называл их по титулу — князь, граф, барон, или, если это простые дворяне, юнкерами. Он отдавал должное отличившимся хорошим поведением и заслужившим похвалы от учителей и, напротив, стыдил нерадивых. Недостатком, устранения которого он весьма и весьма желал, были слишком многочисленные отпуска. Один господин просит позволения съездить домой для своего сына, другой просит за брата, третий за родственника. Чадо за три месяца позабывает то, чему училось целый год.
Что касается содержания кадет, то оно действительно хорошее. Комнаты чистые и опрятные (однако самые лучшие отведены офицерам), есть свои прекрасные лазарет и аптека. Едят все в большом зале, получая три добрых блюда в обед, два на ужин; для русских в их рыбные дни готовят отдельно. Для тех, кто провинился и слишком мал, чтобы выдержать удары шпагой, есть штрафной стол, накрытый мешковиной. На него в деревянной чашке ставят разломанный хлеб, немного соли и кружку с водой.