Страница 27 из 62
В 1888 г. у петербургской пропагандистки Веры Гурари стали собираться молодые артиллерийские офицеры. За чаем и папиросами заходил, естественно, и разговор о государственном управлении, конституции, свободах. Эти сборища быстро заметила заграница и попыталась дать им политическое направление. Цюрихский террористический кружок, руководимый Исааком Дембо, счел возможным убить Александра III руками этих офицеров. В кружок входили сестры Гинзбург, Дембский и химик Прокофьев. Они заказали на швейцарском заводе 45 полых медных шаров. В Россию для уяснения обстановки выехала по подложному паспорту Софья Гинзбург. Это была взбалмошная 23-летняя девица, еще на бестужевских курсах носившаяся с новомодными идеями. За границей она «паслась» возле известного революционера-народника Лаврова. Гинзбург видела себя в мечтах героиней, создательницей новой громкой партии, пришедшей на смену «Народной воле». Большие надежды она возлагала на компанию офицеров вокруг Гурари.
Но Софье Гинзбург не повезло. В лавке на Васильевском острове она забыла кошелек, где вместе с деньгами лежали прокламации. Текст исходил из факта, что царь уже убит и «мы будем систематически уничтожать всякого представителя царской власти до тех пор, пока не явится возможность работать для народа законными путями, свободным словом в печати и свободной речью во всероссийском земском собрании. Мы положим оружие только тогда, когда правительство, искренно и навсегда отказавшись от угнетения народа, созовет свободно избранных всей русской землею людей земских и вверит им судьбы государства...»
Владелицу кошелька стали искать, и Гинзбург укрылась на юге.
Спустя неделю произошло еще одно событие. Пробуя под Цюрихом бомбы, были ранены Дембо и Дембский. У Дембо оторвало ноги.
Полиция быстро разобралась во всем этом деле. Арестовали двух поручиков, Елизавету Гинзбург. Софью Гинзбург нашли под чужим именем в монастырской гостинице Бахчисарая. Она была присуждена к смертной казни, помилована и через несколько месяцев покончила с собой в Шлиссельбургской крепости.
* * *
В начале 1890-х революционное движение в России оживилось. Причиной этому во многом стал голод 1891—1892 гг. , охвативший около двадцати губерний. В деревнях началась холера. Правительство и общественные круги организовывали самую широкую помощь крестьянству. Отряды помощи, в основном из молодежи, пошли в деревню. Как оказалось, помогать нужно было не только едой. Молодая интеллигенция считала себя в силах поднять нравственный и политический уровень мужика. В деревнях стали открываться читальни, молодежь шла учительствовать. Заграничные русские революционеры слали в страну пачками прокламации о том, что в голоде виновато правительство.
12 января 1895 г. Николай II сделал заявление, что главной основой государственного строя в России остается самодержавие.
В начале 1890-х разрозненные кружки ограничивались лишь разговорами о терроре. Только два из них попытались перейти к практике: кружок Ивана Распутина в Москве и харьковский кружок братьев Мельниковых.
Московский кружок стал готовить покушение на Николая II. Вдохновителем его был студент Распутин, показавший впоследствии на дознании, что «пришел к убеждению о необходимости произвести эффект террористического характера, чтобы обратить внимание правительства и заставить хоть на время очнуться спящее общество». Но в кружке был провокатор — Зинаида Жученко-Гернгросс, и полиция вскоре террористов арестовала. При обыске у них нашли лабораторию с химическими веществами для бомб, народовольческую литературу. Всего по этому делу привлекалось до 35 человек.
В том же 1894 г. полиции стал известен харьковский кружок, стремящийся к террористическим действиям по программе «Народной воли». Один из братьев Мельниковых, согласно жандармской справке, убеждал своих товарищей, что «при современном положении дел только путем террористических действий, проявляемых периодически и притом одновременно в нескольких местах, возможно достигнуть политической свободы». У кружка совершенно не было денег, поэтому предполагалось ограбить какую-нибудь почту.
Первые русские террористы, члены «Земли и воли», пришли к террору, как к самозащите от правительственных действий по отношению к ним. В проекте внутренней организации «Земли и воли» прямо говорится:
«Общество Земли и Воли, не задаваясь непосредственно целью борьбы с правительством, сочло тем не менее нужным создать группу для специальных случаев такой борьбы, когда этого, например, требовала честь всей революционной партии».
Еще более отчетливо это звучит в первом номере газеты «Земля и воля»:
«С борьбой против основ существующего порядка терроризация не имеет ничего общего. Против класса может восстать только класс; разрушить систему может только сам народ. Поэтому главная масса наших сил должна работать в среде народа. Террористы — это не более как охранительный отряд, назначение которых оберегать этих работников от предательских ударов врага».
Лишь потом исполнительный комитет «Народной воли» придаст террору политическое значение:
«Террористическая деятельность, состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны правительства, администрации и т. д., имеет своею целью подорвать обаяние правительственной силы, давать непрерывное доказательство возможности борьбы против правительства, поднимать таким образом революционный дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные и привычные к бою силы».
Социал-демократы с самого начала выступили противниками террора.
Иное дело социалисты-революционеры, или эсеры, как их потом стали называть.
Партия социалистов-революционеров началась, пожалуй, с саратовского кружка, возникшего в 1894—1896 гг. и состоявшего в связи с группой народовольцев «Летучего листка». Когда народовольческую группу разогнали, саратовский кружок обособился и стал действовать самостоятельно. В 1896 г. он выработал программу. Она была отпечатана на гектографе под названием «Наши задачи. Основные положения программы союза социалистов-революционеров». В 1900 г. эта брошюра выпущена заграничным «Союзом русских с.-р.» вместе со статьей Григоровича «Социалисты-революционеры и социал-демократы». В 1897 г. кружок переместился в Москву, занимался выпуском прокламаций, распространением заграничной литературы.
О терроре в программе говорится так:
«Одним из сильных средств борьбы для такой партии, диктуемых нашим революционным прошлым и настоящим, явится политический террор, заключающийся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия. Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрации и пр.) приведет к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме главного своего значения, как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации, как форма открытой, совершающейся на глазах всего народа борьбы, подрывающей обаяние правительственной власти, доказывающей возможность этой борьбы и вызывающей к жизни новые революционные силы, рядом с непрерывающейся устной и печатной пропагандой. Наконец, террористическая деятельность является для всех тайной революционной партии, средством самозащиты и охранения организации от вредных элементов — шпионов и предателей».
Кружок обрел новое название — «Северный союз социалистов-революционеров». Верховодил в нем А. Аргунов. Он был из дворян, окончил университет. Арестованный по делу «Союза», Аргунов отбыл восемь лет ссылки в Сибири. Вернувшись, принимал самое активное участие в работе партии социалистов-революционеров, был членом ЦК. После октябрьского переворота — член Самарского комитета Учредительного собрания и сибирского всероссийского правительства, потом эмигрировал. Умер за границей в 1939 г.