Страница 39 из 120
взглянула на Андрея Андреича. И сейчас же, покраснев,
спрятала обнаженную до плеча руку под одеяло, не задвинув
ширмы.
– Доброе утро! – сказал Андрей Андреич.– Как спали?
– О, прекрасно... Как же мы будем теперь вставать?
– Сначала я встану и выйду, потом вы.
Он быстро оделся и сходил за водой для умыванья.
– Я вам принес умыться сюда,– сказал он, подойдя к ширме и
глядя через нее на молодую женщину, лежавшую под одеялом.
Она невольно бросила испуганный взгляд на одеяло –
прикрыта ли она. Но Андрей Андреич, сам чувствуя свое
бескорыстие, смотрел ей только в глаза и ни разу не перевел глаз
на ее тело, скрытое тонким одеялом.
– Теперь я выйду, а вы умывайтесь. Полотенце в шкафу,–
сказал Андрей Андреич.
Он нарочно не достал его, так как ему было приятно, что она
сама откроет шкаф и достанет полотенце, точно она не у
незнакомого, постороннего мужчины, а у себя дома.
После этого пили кофе, точно молодые муж и жена.
Потом она ушла, сказав, что письмо Василия Никифоровича
пришлет ему, а сама придет вечером.
III
153
Когда Андрей Андреич остался один, он несколько времени
ходил по комнате, возбужденно ерошил волосы, подходил к
зеркалу и рассматривал свое лицо в нем. Он впервые увидел, что
спина у него стала сутуловатой, а зачесанные назад волосы
просвечивали на макушке.
«Но для таких женщин душа важнее наружности»,– подумал
он.
Как неожиданно, точно, в самом деле, какое-то виденье, в его
серые дни вошла прекрасная женщина. Он перебирал момент за
моментом и удивлялся себе, как у него все хорошо, все чудесно
вышло. Ведь, обыкновенно, бывало так, что с посторонней
женщиной он не находил о чем говорить, стеснялся, с усилием
придумывал тему для разговора, а потом краснел и мучился при
воспоминании о действительных и мнимых неловкостях.
В этот же раз все вышло необычайно! Точно нашло
вдохновение: он был прост, естествен, нескучен и не только
нескучен...
Вероятно, воспоминание об этой встрече будет долго, долго
храниться в ее памяти.
Эти отношения были тем обаятельны, что их совесть была
спокойна, так как они знали, что долг перед мужем и другом не
допустит ничего лишнего. И потому они на основании этого
могли отдаваться тому необычайному чувству, какое они
испытывали от этой совершенно безопасной близости.
В первый раз за все эти ужасные годы он почувствовал во
всей силе очарование и близость женщины, почувствовал себя
человеком в полном значении этого слова!.. Это такое счастье, о
котором он не имел ни малейшего понятия!
Конечно, если бы ему предложили теперь жениться,– на это
было бы страшно решиться, ввиду необеспеченности, когда все
его богатство – в этой обстановке, которая может пригодиться
только на черный день в случае болезни или отсутствия уроков.
Он десятки раз представлял себе, что будет вечером.
Останется она опять у него или нет?
Когда он проходил по коридору, то заметил удивленный
взгляд, какой на него бросили соседи. А жена соседа-
делопроизводителя, сплетница и скандалистка, остановившись у
порога кухни, даже проводила его взглядом до самой двери.
Но он чувствовал в душе праздник и какое-то злорадное
торжество. Эти узкие мещане в конце концов только завидуют
ему. А он плюет на их подозрительные взгляды. И невольно
154
подумал о том, что было бы, если бы это случилось лет десять
назад, какой скандал подняли бы эти люди и его уважаемые
знакомые, если бы узнали, что приехавшая к нему молодая
женщина, жена его приятеля, осталась в первую же ночь у него.
И он, часто жаловавшийся на новый порядок и за чашкой чая
рассказывавший ходячие анекдоты о «господах положения»,
теперь вдруг сам себя почувствовал чем-то вроде господина
положения, потому что неожиданно оказался торжествующим
нарушителем морали мещан.
И, конечно, они не поверят, что он переночевал с молодой
женщиной в одной комнате и не тронул ее... Эти слизняки в
каждом свободном движении видят только одну мерзость. А
когда она придет опять сегодня вечером и опять останется у
него, тогда уж, конечно, их не разубедишь. И ему было даже
приятно, что они будут так думать.
«Думать, что угодно, можете, а сказать ничего не смеете,–
подумал он,– наступили мы вам на хвост».
В это время позвонили. Андрей Андреич вышел в переднюю.
Там стоял мальчик с письмом и запиской от Веры Сергеевны.
Он взял письмо и записку и, дрожащими руками разорвав
конверт, стал читать.
Она писала, что никак не опомнится после всего, что было,
что таких вещей все-таки делать нельзя. И что вперед она будет
осторожна, так как это для некоторых не проходит безнаказанно.
Но что он так держал себя, что она ни в чем не может его
упрекнуть...
Слова записки говорили о том, что таких вещей делать
нельзя, сквозь эти слова прорывалась взволнованная
необычайной встречей женская душа, которая и боялась, и
хотела еще раз пережить то, что было ею пережито в прошлый
раз. Это несомненно. «Для некоторых это не проходит
бесследно»...– перечитал он еще раз это место. Значит, для нее
не прошло бесследно.
И Андрей Андреич решил, чтобы не пугать ее и заставить
сделаться менее настороженной, согласиться на словах, что
этого больше не будет. Ведь женщины больше всего боятся слов.
Если им пообещать, поклясться, что ничего не будет из того, что
в прошлый раз было, то они, успокоившись, позволят гораздо
больше, чем в прошлый раз.
«О, милая – она взволнована, она сама испугалась того, что
пробудилось в ней».
155
То, что она была скромная, целомудренная женщина, да еще
жена его приятеля, это еще больше увеличивало цену их
близости.
И чем тоньше, чем длительнее будут у них такие отношения,
тем больше будет неиспытанных переживаний.
Он сам предложит сегодня проводить ее и ни слова не скажет
о том, чтобы она осталась у него. И какое наслаждение будет
увидеть в ее глазах мелькнувшее желание остаться!
Андрей Андреич вдруг вспомнил про письмо Василия
Никифоровича и, распечатав его, стал читать. Несмотря на то,
что письмо было коротенькое, всего в один листок, он читал его
очень долго. Потом положил на стол и утер платком
выступивший на лбу пот.
IV
Василий Никифорович писал о том, что он разошелся с
своей второй женой, она едет в Россию, чтобы найти себе
какую-нибудь работу. Отчасти он сам виноват в этой истории и
просит его, как друга, передать ей оставленную обстановку и
вещи, так как не в состоянии дать ей много денег. А она может
оказаться в безвыходном положении, не имея ни родных, ни
знакомых.
Когда пришел ученик, он заметил в своем учителе какую-то
странную перемену. Учитель был тих, молчалив, точно чем-то
пришиблен.
– Андрей Андреич, что с вами?
– Так, неприятность...
– В чем дело?
Андрей Андреич рассказал, что его приятель семь лет тому
назад, уезжая, оставил ему свои вещи и обстановку с условием,
что, если он через год не вернется, вещи переходят к нему. А
теперь приехала его жена и требует их обратно. То есть не она
требует, а он просит вернуть и передать их ей.
– Шлите к черту,– сказал ученик.– Основание для этого:
первое – то, что он сам сказал, что через год можете вещи и
обстановку считать своими. Это, так сказать, моральное
основание. Второе – то, что определенно существует декрет, по
которому лица, не заявившие в течение шести месяцев со дня
объявления декрета о желании получить свою собственность от