Страница 11 из 135
условный знак.
- Вы так думаете? Серьезно? - искренне удивилась
Ирина. - А вы разве не знаете, что каждое имя что-то
обозначает. Мне бабушка рассказывала. Например, Алексей -
значит блаженный, Модест - скромный, Георгий - землепашец.
- А я, по-вашему, что такое?
- Андрей - значит храбрый, - пояснила Ирина.
Признаюсь, я, деревенский житель, не знал этого. Было
очень любопытно. Оказывается, я ношу имя, которое к чему-то
обязывает.
- Ну а Ирина что значит? - поинтересовался я.
- Ирина - значит мирная, смирная, вроде меня. - И она
весело рассмеялась.
Хорошо нам было. Мы провели с ней вместе целый день,
и оба остались довольны. Недоволен был Марат: с месяц он
дулся на меня и все старался выпытать, о чем мы говорили.
Я отшучивался:
- О "Зеленом луче", о скворцах и прочее и прочее.
- Сколько же их было, этих скворцов, что целый день на
них ушел? - язвил Марат.
- Много. Да мы не считали.
Такой ответ бесил его: было ясно, что он ревнует.
- Кроме скворцов, вот это самое "прочее" что означает? -
приставал Марат.
- Всякую чепуху, - беспечно отвечал я. - Например,
расшифровывали человеческие имена. Оказалось: Алексей -
блаженный, Модест - скромный, а Ирина - мирная.
- Ну и что из этого? Какой же вывод?
- Я жалею, что ты не Модест. Между прочим, Андрей -
значит храбрый. На всякий случай имей в виду.
- А мне наплевать как на храбрых, так и на блаженных.
Мне мое имя нравится! - в сердцах крикнул Марат.
А я рассмеялся и сказал совсем дружески,
примирительно:
- Алексей из тебя не получится, знаю. Будь Маратом!..
Это тоже что-нибудь да значит.
Однажды я спросил себя: могла ли она избрать меня, а
не его? Лицо у меня действительно грубое, шершавое, с
детства опаленное солнцем и обветренное, брови выцветшие,
волосы жесткие, упрямые, неопределенного, какого-то
земляного цвета. А глаза, по словам матери моей, сизые и
честные.
Марат красавец. Он может себя показать, умеет
щегольнуть звонкой фразой или, как говорит Валерий, "форсу
напустить". Пользуется успехом у девушек. Я ему но соперник.
И все-таки, по моему мнению, он не вполне достоин Ирочки
Пряхиной. Она выше его духовно, умнее, а главное - чище.
Светлая она какая-то, особенная, каких мало. Во всяком
случае, других таких я не встречал. Ира однажды познакомила
меня со своей подругой Зоей, тоже студенткой медицинского
института. На меня она не произвела впечатления: так себе,
симпатичная говорунья и, кажется, пустая. Впрочем, Валерий
со мной не согласен. Он считает Зою славной и умной. А я не
нахожу.
Сегодня мы встретимся. И я, конечно, жду встречи не с
Зоей, а с ее подругой. Мне даже кажется, я приятно волнуюсь в
предвкушении этой встречи с невестой товарища.
Прибежал Валерик. Этот маленький, юркий паренек
всегда кажется возбужденным и всегда приносит какую-либо
новость, Я люблю его за открытую душу и веселый характер. У
нас ребята зовут его Огоньком.
- Ты слышал историю? - сообщает он своим быстрым
говорком, садясь на табурет у моей койки. - Оказывается,
Спартака Синилова выпустили даже не младшим
лейтенантом, а мичманом.
Спартак не из нашей роты, я его в лицо не знаю, хотя
слышал, что это большой бузотер, доставлявший немало
хлопот командирам. Спрашиваю, за какие грехи.
- Ты понимаешь, ушел в самоволку, напился, устроил
драку и прочее.
- Жаль.
- Чего именно? Что не дали лейтенанта? - с нарочитой
простотой спрашивает Валерка.
- Жаль, что его раньше не выгнали из училища. Пять лет
нянчились. А все папа.
- Говорят, не столько папа сколько мама, - заметил
Валерий, делая ударение на последних слогах. Потом со
злостью сквозь зубы добавил: - И сейчас она уже примчалась,
бушует в кабинете начальника.
Валерке не сиделось. Поднялся, что-то поискал в своей
тумбочке, снова вернулся ко мне, продолжая тот же разговор:
- Черт бы их побрал, этих спартаков, гарольдов,
фердинандов и прочих.
- Подожди, Валерка, зачем ты всех в одну кучу валишь,
Гарольд Пятница - умный парень. Он и училище окончил чуть
ли не с отличием.
- Умный, талантливый, - передразнил он, состроив на
своем живом, подвижном лице красноречивую гримасу. -
Зазнайка вроде твоего Марата.
- Ну а Фердинанд чем тебе не нравится?
- Я думаю, что было бы созвучней заменить в его имени
первую букву на какую-нибудь другую. Понимаешь, ну не
люблю я этого, - снова раскипятился Валерий. - Тоже мне
родители, имя придумали, а об уме не позаботились, недосуг
было.Он говорил торопливо, будто боялся одуматься.
- Позволь, позволь, дорогой. Насколько я знаю, твой отец
- секретарь горкома?
- Да, и что? - искренне и с удивлением спросил он. -
Откуда ты знаешь о моем отце?
Вопрос был правомерен: никто из курсантов не знал, что
отец Валерки - секретарь горкома партии. Да и я узнал об этом
совершенно случайно от начальника курса дня два назад. Но я
все-таки ответил Валерке:
- Это к разговору об отцах.
Я не хотел его обидеть, но он, кажется, обиделся, потому
что сказал:
- "Сынки" - это не просто дети высокопоставленных
отцов. "Сынки" - это дети состоятельных плюс плохих
родителей, именно плохих, имеющих дурную привычку
забывать поговорку: "Из грязи да в князи", забывать, где и
когда они родились, в какое время, в какой стране и в каком
обществе живут.
Широко размахивая руками, вбежал Марат, с ходу
сообщил:
- Сейчас на Невском двух матросов, нашего курсанта и
армейского сержанта задержал за неотдание чести. Матросам
и курсанту сделал внушение, а сержанта сдал
подвернувшемуся патрулю.
- Браво, Марат. Ты проявляешь первые признаки
командирского характера, - с иронией заметил Валерий.
И Марат это отлично понял. Он скривил тонкие губы,
приподнял узкие брови и нехотя отозвался:
- Я просто выполнил устав.
- Что это ты вдруг об уставе вспомнил? - подначил
Валерий.
Ох, уж этот Панков, привяжется, точно комар, и никак не
отмахнешься. Лучше не замечать его: пожужжит и перестанет.
Я спросил Марата о Спартаке.
- Да, неприятная история, - ответил он с легким
сочувствием. - Жалко парня. Не мог уж потерпеть несколько
дней. - А ты думаешь, не наскандаль он сегодня - все сошло
бы? - Ну, все-таки офицер... - ответил Марат, не договаривая
фразы.
- Тем более, - вставил Валерий уходя.
- Ну, словом, черт с ним, не нам болеть за его судьбу.
Есть папаша, мамаша, наконец, начальство - пусть
разбираются, - сказал Марат с небрежной и веселой улыбкой. -
А мы сегодня веселиться будем. Эх, Андрюша, день какой! А
ты киснешь в казарме и даже не подозреваешь, что Ирушка
сегодня на вечер придет не одна.
- А с кем же? С Зоей, конечно, - равнодушно ответил я.
- И ты не рад?
Марат сел на свою койку напротив меня. Глаза у него
были счастливые. Они блестели, и мне не хотелось его
огорчать, но притворяться я тоже не мог, поэтому ответил
коротко, но тем тоном, в котором рядом с отказом стояла
искренняя признательность за "заботу" обо мне:
- Нет, Марат.
- Очень жаль. Чудесная девушка и от тебя без ума.
- Без ума она может быть. Но я в этом, уверяю тебя, ни
капельки не повинен.
На вечере Ирочка Пряхина затмила всех девушек. Я
мысленно назвал ее королевой бала. Белое платье,
схваченное голубым поясом, придавало ее тонкому стану
удивительную стройность, гибкость и какую-то чарующую