Страница 201 из 207
Благородные, хорошие намерения, но воспринимались они по-
разному новым поколением. В романе множество сюжетных
линий. Переплетаясь между собой, они образуют непрерывную
цепь событий, вовлекая читателя в потоки самой жизни,
освещая вопросы послевоенной действительности. В
частности, архитектуры, перспектив новых застроек Москвы и
других городов. Казалось бы частный вопрос, не имеющий
прямого отношения к самим основам нашей жизни. Но
оказывается это вовсе не так. Шевцов убедительно показывает,
что стандартность в архитектурных формах влияет на...
сужение внутреннего мира человека. Ограничение так
называемых архитектурных "излишеств" ведет к обеднению
духовных запросов личности, стандартизации мышления. За
индивидуальный архитектурный стиль, основанный на лучших
традициях русских зодчих выступает Олег Остапов -
талантливый архитектор. Споры ведутся по вопросам
градостроительства и неизбежным образом переходят и на
проблемы идеологии. Например, интересное толкование
получает на страницах романа движение диссидентов.
Американские родственники генерала Макарова,
защищая советских диссидентов, пытаются представить их
поборниками прав человека. Олег, обыгрывая последнее
слово, иронически называет их "поберушками", нищими духом,
которые побираются среди иностранцев. Это была явная
шутка. Но прошли годы и стало ясно, что эта шутка не так уж
далека от истины. И таких примеров умелого, ненавязчивого
"выхода" в разнообразные сферы нашего общественного
бытия послевоенных лет можно привести множество, что
свидетельствует и о структурном богатстве романа.
Становится ясно, что "поле Бородина" не может быть забыто
как перелистнутая страница истории.
Дарственная надпись маршала Жукова на экземпляре
книги "Воспоминания и размышления", к которой обращается
Глеб Макаров, проясняет центральную мысль романа: "В
664
сущности, вся наша жизнь есть Бородинское поле, на котором
решается судьба Отечества". Глубоко верные и волнующие
слова. И можно ли их посчитать "устаревшими"?
Несмотря на появление таких крупных, значительных
произведений, писателя долго не принимали в
профессиональный союз.
Шевцов уже был зрелым, сложившимся художником,
когда, наконец, уже в 1979 году решился вопрос о приеме его в
члены Союза советских писателей. Случай в истории
организации беспрецедентный; автора семи романов,
некоторые из которых буквально зачитаны "до дыр" в
провинциальных библиотеках, не допускали в писательскую
организацию в течение долгих лет. Воспоминаниями об этом
поделился недавно Шевцов в газете "Завтра" ("Что было, то
было").
Обсуждение на заседании секретариата Московской
организации проходило в напряженной атмосфере. Шевцова
поддержал Петр Проскурин, дав объективный положительный
анализ его творчества. Иван Акулов (ныне покойный), автор
знаменитого романа о войне "Крещение" тоже выступил с
добрым словом: "Значимость каждого писателя измеряется
прежде всего широтой общественного звучания его
произведений. И справедливо говорят, что писатель - это голос
своего времени, это совесть и память народа... Именно таким
писателем своего времени я считаю И.М.Шевцова".
Журналист газеты "Правда" Юрий Жуков и Валентин
Катаев выступали оппонентами Шевцова, подчеркнуто
выражая свою неприязнь общественно-политическим
симпатиям самого писателя. Под "политическими симпатиями"
подразумевалась четко выраженная ориентация на
патриотизм, с которой всегда выступал и выступает Шевцов.
Для всех русоненавистников он является "раздражающим"
фактором.
Попытки очернить, потопить, заставить замолчать
писателя никогда не прекращались. Но он с упорством
продолжал работать, нести свой нелегкий крест защитника
русских, патриотических начал на литературной ниве.
Два десятилетия плодотворных литературных поисков
ознаменовались в 1988 году выходом 3-х томного собрания
сочинений. В него вошли пять романов: "Семя грядущего",
"Среди долины ровныя...", "Свет не без добрых людей", "Во
имя отца и сына" и "Любовь и ненависть". Вместе с
665
вышедшими позднее ("Бородинское поле" - 1982, "Лесные
дали" - 1986) книгами это трехтомное издание и роман
"Грабеж" 1990 года подвели определенную черту под этим
творческим этапом.
Оглядывая все сделанное Иваном Михайловичем в
период с 1965 по 1986 год, надо отметить, во-первых,
тематическое разнообразие его произведений, широту
отражения и полноту охвата жизненных явлений 60 - 70 годов
XX века. Его героями были военные, моряки, художники и
артисты, врачи, милиционеры, партийные работники,
заводская молодежь, лесники и пахари. Целая галерея живых
и ярких образов. Знакомясь с героями его произведений, мы
постигаем эволюцию характера русского человека: как
складывалось его мироощущение в годы войны, что
изменилось с приходом космической эры, какие надломы и
потери произошли в его душе, пораженной идейной
инфантильностью и безразличием к нравственным ценностям
в так называемые "застойные" времена.
Вместе с тем, романы Шевцова своеобразная летопись
борьбы русского человека за сохранение своей самобытности.
Как автор Шевцов всегда очень чутко реагирует на любые
изменения в общественной среде. Часто опережая своих
современников, он удивительно точно предугадывает те
явления нашей жизни, которые в последствии станут
узловыми или в чем-то значимыми. Пророческими и часто
набатными оказывались его образные характеристики.
Например, наркомания и проституция, захлестнувшая улицы
наших современных городов, была описана в романе "Любовь
и ненависть". Когда читаешь страницы второй части этого
романа, как-то не верится, что автор писал их в 1968 году, а не
в наши дни. А в романе "Грабеж" речь идет об организованной
преступности. На реплику одного персонажа, что мафия в
Россию не придет, преступник Пришелец отвечает: "Придет,
уверяю Вас, придет, как пришли твисты и рок-н-ролы, длинные
прически и короткие юбки, абстракционистская мазня и
музыка, рвущая барабанные перепонки... Мода не знает
государственных границ. А мафия - тоже мода". Писатель
оказался прав. Устами своего героя Глеба Макарова в
"Бородинском поле" он предупреждает: "В наше время
идеологическая беспечность равносильна беспечности
военной".
Конечно, основное внимание Шевцов всегда уделял
разоблачению тлетворного влияния "дипломированного
666
мещанина с философией неудачника", у которого за душой нет
ничего святого.
Предвидение в сочетании с глубокой точностью и
наглядностью изображения составляют преимущество
романов Шевцова. В этом смысле он ориентировался на
крылатую фразу В.Гюго : "Не жажда нового волнует умы, а
потребность в правде". Заметим, что таковая потребность есть
характерная черта русской жизни вообще и русской литературы
в частности. Настоящие художники всегда ориентировались у
нас прежде всего на правду-истину. Так что в своем главном
творческом "кредо" Шевцов является наследником самой
фундаментальной традиции русской классической литературы.
О степени правдивости свидетельствует читательская
реакция на романы Шевцова в своих теплых письмах они