Страница 158 из 207
сделает Чубайс.
- Но где же выход? Как спасти Россию? Что нам делать?
- Объединяться на национальной идее. В России должно
быть русское правительство, как в Грузии грузинское, в
Израиле еврейское. Объединяться и бороться, сражаться, как
сражались с Гитлером. А Ельцин гораздо страшней Гитлера,
потому что за его спиной Америка и мировое еврейство. Надо
сражаться, как в годы гитлеровской оккупации, когда земля
горела под ногами оккупантов. Пусть горит она под ногами
новых американо-израильских оккупантов!
- Так что ж - выходит, нужны партизанские отряды?
- Они б не помешали, - ответил генерал. - Пора
провозгласить лозунг: Родина или смерть! Позорно стоять на
коленях перед мерзким, циничным врагом. Пора подняться с
колен. Наш священный долг - рассказать молодежи правду о
522
Советской
действительности,
разоблачить
ложь
телевизионного жулья.
- Трудная задача. Молодежь развращена наркотиками,
алкоголем, телевизором. Она загипнотизирована. Потерянное
поколение рабов растет.
- Да, были люди в наше время, не то, то нынешнее
племя, - прозвучало из зала.
- Так нужно, что б мы, деды и отцы рассказали
нынешнему племени о себе, открыли ему глаза, - сказал Лукич.
- Это наш священный долг во имя спасения Отечества.
Страсти закипали, разгорались. Каждый ветеран хотел
выплеснуть свою боль и обиду, гнев и ненависть по адресу
продажного, преступного режима. Это был отчаянный голос
проклятия, в котором одновременно звучали уныние и
надежда, неверие и вера в воскресение, тоска по утраченному
и рыцарская гордость за прожитую жизнь и содеянное во славу
Отечества. Мы расходились довольные встречей и с тайным
оптимизмом в ожидании какого-то чуда, способного спасти
Россию, хотя и понимали, что чудо это не появится из ничего.
Его может родить всенародный взрыв людей, доведенных до
точки кипения и осознавших себя русскими людьми,
ответственными за жизнь своих потомков и державы, не
потерявшими своего достоинства.
Уже дома я пытался для себя проанализировать, нашу
встречу с ветеранами, подвести какие-то итоги. Мысли мои
прервал телефонный звонок Лукича.
- Хочу сообщить тебе две новости, - сказал он бодрым
голосом. - Во-первых, звонил корреспондент немецкой газеты.
Просил дать ему интервью в связи с моим отказом от ордена.
Я согласился. Встречу назначили на завтра. И дело, конечно,
не в ордене. Я буду говорить о плачевном состоянии нашей
культуры, которую ельцинский режим поставил в унизительное,
вымирающее положение. А во-вторых, звонил Артем.
Покаялся и попросил прошения. Ты оказался прав: это он
утащил фотографию Ларисы. На мой вопрос "зачем", ответил,
что не знает, был, мол, пьян.
- Ну что ж: каков вопрос, таков и ответ, - дружески уколол
я, а Лукич почему-то сказал:
- Я очень сожалею, что на нашей встрече с ветеранами
не присутствовала Лариса. Историку было бы полезно все это
послушать.
523
Глава шестая
ЛАРИСА
Время летит, годы бегут. Их не остановишь и не вернешь.
"Почему так?" - спросила я Егора Лукича.
- Не знаю, - ответил он, пожав плечами и прибавил: - Я
сам не заметил, как дедушкой стал. И внук мой влюбился в
мою жену, выходит, в свою бабушку.
- Это я - бабушка? Не став матерью. Комедия.
- Скорей трагедия или драма, - поправил Лукич.
- А может просто водевиль?
Он называет меня женой. Он предлагает прописать меня
в своей приватизированной квартире, стать хозяйкой этой
квартиры. Я пока воздерживаюсь: его поведение, отношение ко
мне, полное доверие, его страстная любовь, в искренности
которой у меня нет сомнения, - все это так неожиданно,
непривычно для меня, что я нахожусь в растерянности. У меня
голова кругом идет, не могу разобраться в своих чувствах. Мне
кажется, он околдовал меня, я уже не могу о нем не думать,
мне хочется как можно чаще видеть и слышать его. Как-то еще
летом я сказала ему: "Вы хотите меня влюбить в себя?" Он
ответил: "А разве это возможно насильно влюбить? По-моему -
нет. Любовь возникает стихийно, независимо от разума".
"Бурная любовь может легко переходить в ненависть", -
сказала я и тут же вспомнила про трагичность безответной
любви. В студенчестве в меня был безумно влюблен
однокурсник. Он буквально преследовал меня, пылко
изъяснялся, клялся в своей вечной любви. Но у меня к нему не
было никаких чувств, а его настойчивое нытье было мне
оскорбительно и противно, вызывало отвращение, которого я
сама стыдилась. Когда он понял, что его домогательства мне
противны, он возненавидел меня, о чем и объявил тут же.
Помню, в тот юбилейный вечер, когда я осталась у него
ночевать, он деликатно упрекнул меня в кокетстве.
- Ты меня ревнуешь? - с приятным удивлением спросила
я.
- Тайком. Разумом я понимаю, что ревность - коварное
чувство: она из мухи делает слона. Но мы бессильны от нее
отказаться.
- А мне нравится, когда ты ревнуешь: значит любишь. Я
тоже тебя ревную, - призналась я.
- Ты? Ревнуешь? Это уж слишком! К кому? Ты мой
последний роман.
524
- Вот даже как? Ты считаешь, что у нас роман? А я-то
думала любовь.
- Романов без любви не бывает, - попытался
поправиться он. - Я имел в виду то, что больше я уже никогда
никого не полюблю.
Он называет меня женой, я в шутку раза два назвала его
мужем. Рассказала об этом Лиде, думала она мне поможет
разобраться в истории, в которую я влипла. Лида еще больше
запутала меня.
- Ты хочешь ребенка, - рассуждала Лида. - Лукич тебе не
может сделать ребенка уже в силу своего возраста. Тебе нужен
если не муж, то производитель помоложе. Ты говоришь, что он
тебе нравится, он талантливый, нежный, заботливый, твой
единомышленник.
- Он - моя судьба, он послан мне небом, - перебила я.
- Как мужик он тебя удовлетворяет? - спросила она в
лоб. - Вполне и даже больше. С ним я почувствовала себя
женщиной, получила истинное наслаждение. Настоящее
блаженство, а не скотство, которое знала раньше.
- Ну ладно, я рада за тебя. Но сколько твое блаженство
может еще продлиться? Тебе через десять лет будет сорок
один, а ему восемьдесят один. Ты и там думаешь иметь
блаженство? Об этом ты подумала? Ты ж будешь в самом соку,
будешь цепляться за каждые мужские штаны. Это в том
случае, если твой Лукич доживет до восьмидесяти, дай Бог ему
здоровья.
- Бог даст, он заслужил, и перед Богом чист. А прожить с
таким человеком во взаимной любви даже пять лет - это
счастье. Мечта любой женщины.
- Он не скряга? Помогает? Подарки там какие и все
прочее? Состоятельный мужик?
- Он из "старых русских" в полном смысле этих слов. И
старый и русский. Живет на пенсию, да еще подрабатывает в
ГИТИСе, студентам преподает. Одет, обут, не голодает.
Содержит дачу. Машину продал. А подарки? Разве в них дело?
Подарил мне два костюма, теплые сапоги, кольцо, духи. Я
благодарна, при моей зарплате и это подспорье. Хочется
одеться, особенно теперь, когда бываю с ним в компаниях.
Раньше я как-то была равнодушна: зачем нужна красота, когда
ей некому любоваться? Теперь хочется. Приличного пальто
нет, а шуба - моя несбыточная мечта. Но не это главное в
жизни. Мы оба с ним нищие интеллигенты в нищей стране
525
среди нищего народа. Мы богаты в другом, в духовном. Этого