Страница 114 из 207
Никогда не думала. Бывший муж оставил мне нечто вроде
завещания, заверенного нотариусом: мол, не возражаю против
расторжения брака. А суд будет решать. Может, даже вы.
В прекрасных глазах ее сверкнула ослепительная
улыбка, которая, как молния, проникала в душу, задевая там
самые чувствительные, самые нежные струны. "Подчеркивает,
что муж бывший", - мысленно отметил про себя Силин. Он
любовался ею, ее улыбкой, ее бездонными глазами, ее
чистым, звонким голосом, нежной кожей лица и обнаженной
шеи. Им овладела страсть, и он опасался порыва нежности со
своей стороны. И, наверно, эти чувства были написаны у него
на лице, и она их прочитала. У нее тоже появилось желание
прильнуть к нему, и она устыдилась этого вдруг вспыхнувшего
376
чувства и смущенно отвела взгляд. Лицо ее пылало. Она
спросила, и в ее вопросе прозвучала просьба:
- А, может, вы согласитесь вести мой разводный
процесс? Или как там по-вашему называется?
- Дело о расторжении брака, - ласково улыбнулся Силин.
- Но об этом поговорим после. Не все сразу. Даст Бог, еще
увидимся? - Он вопросительно уставился на нее взглядом.
- Было бы желание, - утвердительно ответила Таня.
- Желание есть. И очень большое, очень серьезное. - Он
сделал ударение на последнем слове и после паузы
продолжал: - Вы такая... как бы лучше сказать? Неотразимая.
Слова не способны. Тут нужна музыка, Бетховен. - Голос его
дрогнул.
- А может, Чайковский? - улыбнулась Таня и, сделав
серьезное лицо, сказала: - Вы интересный человек, вы -
личность, и с вами интересно. Правда. - Печальная улыбка
застыла на ее губах.
- Это, наверно, оттого, что у нас есть много общего. В
характерах, во взглядах. Нам еще о многом надо поговорить.
Мы совсем не коснулись главного, о чем сейчас все говорят: о
кровавом Борисе. Так сейчас в народе называют президента.
О том, что он и его шайка сделали с Россией. Как и почему?
- Да, да, мы еще встретимся и выговоримся. А сейчас,
вы извините меня, я сосем забыла, что вы - больной. Вы меня
простите.
Силин проводил ее до двери. Таня ласково пожала его
большую сильную руку и сказала:
- Звоните, не стесняйтесь. И приходите в парк с Амуром.
- Обязательно. И вы звоните, всегда рад.
"Какая женщина! Мечта..." - нежно подумал Силин,
возвратясь в спальню. Он достал розовую индийскую таблетку
и положил в рот. Таблетка приятно таяла. "А деньги-то, деньги
так и не отдал, - подосадовал он. - Да и неудобно как-то. Все
равно она бы не взяла. Ну хорошо - потом сочтемся", -
успокоил себя и, закрыв глаза, вслух произнес: "Мечта... Да
воплотится она в действительность!"
В это время вернулась Оля с Амуром, задорно
прощебетала:
- Мы встретили Татьяну Васильевну. Она такая милая,
добрая и красивая. Да, папа? Она тебе нравится?
- Нравится, даже очень, - улыбнулся Силин.
- Вот и женись на ней, - выпалила Оля.
377
- Спасибо за совет. Примем к сведению и подумаем, -
шутливо ответил Силин. - Главное, что есть твое согласие.
Глава шестая
1.
Итак, решено, мосты сожжены: Евгений и Люба уезжают
из страны навсегда. Прощай Россия, здравствуй... пока что
Кипр! Оформлены паспорта, куплены билеты. Впрочем, свою
квартиру Любочка решила сохранить на всякий случай,
поручив ее своим родителям. Завтра в аэропорту
Шереметьево они мысленно скажут России "прости и прощай".
Суетным этот день был для Евгения Соколова; обычно
собранный и хладнокровный, он как-то мельтешил, пытался
что-то сделать, давать какие-то совсем не обязательные
распоряжения своим подчиненным и тут же их отменял,
рассеянно выслушивал сотрудников и со всем соглашался. На
телефонные звонки не отвечал, с Наташей был подчеркнуто
любезен, даже ласков, а с Любочкой напротив - холоден и сух,
как будто избегал ее, что озадачивало настороженную,
бдительную любовницу. До сего дня она была в волнении: а
вдруг он в последние часы передумает, или что-нибудь
непредвиденное помешает осуществлению их замысла.
Скорей бы в Шереметьево...
Прощание с Москвой наметили в ресторане "Савойя".
Был заказан отдельный столик на двоих, сервированный
изысканными блюдами. Но к удивлению Любочки, Евгений
почти не дотрагивался до любимых яств и выпил только один
фужер шампанского, был напряжен и сосредоточен, с
подозрительностью осматривал присутствующих в зале и, не
дожидаясь горячего блюда, решил уходить, подгоняемый
чувством неуверенности и обуявшего его страха. На
лестничной площадке Любочка не могла найти свои ключи от
квартиры, и Евгению пришлось открывать своими. Потеря
ключей огорчила Любочку.
- Ну где я их могла "посеять"? Как это могло случиться? -
досадовала Любочка, мысленно соображая, когда и как она
могла обронить ключи.
Но не столько ключи, сколько состояние Евгения ее
беспокоило. Черт с ними с ключами, родителям она оставит
ключи Евгения. А вот что с ним, что творится в его душе? А то,
что творится там неладное, она догадывалась по его
378
поведению. Дома он спросил, нет ли у нее коньяка и чего-
нибудь "пожевать". В холодильнике наелось и то и другое. "Но
почему же он в ресторане не стал "жевать" и не заказал
коньяка?" - недоумевала Люба, вслух же произнести этот
вопрос не решилась, Она поставила на стол икру, начатую
бутылку коньяка и одну хрустальную рюмку.
- Почему одну? А ты что, не хочешь разделить со мной? -
Он указал глазами на коньяк.
- С превеликой радостью, - ответила Люба, и розовое
лицо ее засияло счастьем. Изо всех сил она старалась
угождать любимому, а она действительно любила Евгения
пылкой, страстной любовью и готова была исполнить все его
желания и прихоти, особенно в эти, как она считала,
решающие для них дни. У них было по два заграничных
паспорта - на настоящие и вымышленные имена. Евгений все
предусмотрел, и тем не менее тревога и сомнения напирали на
него со всех сторон. В фальшивых паспортах они значились
как супруги, и теперь, наполнив рюмки коньяком, он сказал, не
вставая из-за стола:
- Я хочу выпить за здоровье и удачу молодых - Людмилы
и Павла Петровых. - Так они значились в фальшивых
паспортах.
Опорожнив рюмку, новонареченная Людмила бросилась к
новоиспеченному Павлу Петрову и страстным поцелуем
опечатала уста новобрачного. Она была слишком возбуждена,
как наэлектризованная; казалось, прикоснись к ней, и ударят
искры. - У нас сегодня будет брачная ночь, - сияя от счастья,
лепетала Любочка-Людмила. - Да, милый? Ты хочешь брачную
ночь?В ответ Евгений снова наполнил рюмки и, вымученно
улыбнувшись, сказал:
- Давай за брачную ночь.
Безумной ночи, которую замышляла Люба, не
получилось: Евгений был пассивен, словно отрешенный от
земных наслаждений. Исцелованный весь с головы до ног, он
оставался безучастным, как бы отсутствующим, и никакие
ухищрения Любочки и ее безумный пламень не в состоянии
были его зажечь. Наконец успокоившись и приутомившись, она
спросила:
- На Кипре мы обвенчаемся? Я хочу венчаться.
- А ты крещеная? - почему-то спросил Евгений.
379
- Конечно, - решительно подтвердила Любочка и
уточнила: - В позапрошлом году отец Артемий меня крестил.
- Почему так поздно? Ты верующая?
- Раньше я как-то была безразлична к религии. Меня она
не интересовала. В церковь заходила всего дважды и то из
любопытства. А теперь, когда многие обратились к религии...