Страница 33 из 216
краю тяжелую артиллерию. Ее громкий, оглушительный бас
оповестил наступление утра 14 октября 1941 года на
Бородинском поле. Вернее, вначале, перед самым восходом
солнца, высоко в небе появилась "рама" - двухфюзеляжный
самолет-корректировщик. А уж потом по целям, указанным
"рамой", ударила фашистская артиллерия. Ее огонь был
малоэффективен для пехоты и танков.
А потом в небе появилось три десятка "юнкерсов" и
"мессершмиттов". Они шли клином, заслонив собой полнеба.
Глеб Макаров и Александр Гоголев стояли на
наблюдательном пункте, внимательно следя за самолетами.
Оба они - командир и комиссар - не были новичками на
фронте, не такое видали в июле и августе и теперь, наблюдая
за самолетами, с каким-то будничным спокойствием
обменивались лаконичными репликами.
- Минут через двадцать - тридцать надо ждать танковой
атаки, - сказал Гоголев.
- Похоже, что будут бомбить вторые эшелоны. Их танки
прорвались на левом фланге. Там жарко. Дело доходит до
рукопашной, - размышлял Глеб. - Не пришлось бы нам
разворачивать часть орудий на сто восемьдесят градусов.
- А может, выбросим туда одну батарею? За железную
дорогу? - предложил Гоголев. И эта мысль не произвела на
Глеба неожиданного впечатления: она рождалась и в нем
самом, исподволь, постепенно, а комиссар высказал ее сразу.
И Глеб сказал:
- Пожалуй. Только надо получить согласие Полосухина.
- Смотри! - Гоголев резко дернул Глеба за плечо,
обращая его внимание назад, откуда навстречу фашистским
самолетам мчалась большая группа наших. Все это произошло
как в сказке, неожиданно и невероятно. Генерал армии Жуков
сдержал слово, данное командарму пятой. Командующий
фронтом понимал остроту положения, сложившегося на левом
фланге. И вот в небе над Бородино вспыхнул скоротечный, но
ожесточенный бой. Такой встречи гитлеровские воздушные
пираты, очевидно, не ожидали, и "юнкерсам" было не до
прицельной бомбежки. Они в спешке сбрасывали бомбы куда
придется, лишь бы побыстрей освободиться от опасного груза.
И Макаров с Гоголевым, и Лелюшенко с Полосухиным
наблюдали за яростным воздушным сражением.
Появились в небе штурмовики, ударили по фашистским
танкам и пехоте, которая готовилась к атаке. Но самой атаки
сорвать не могли. Тридцать пять танков шли на участке 17-го
стрелкового полка. За ними - пехота. Пять головных машин
подорвались на минах, но остальные продолжали идти вперед
через первую траншею обороны. Шли не останавливаясь:
таков был приказ - не задерживаясь на переднем крае,
прорываться вперед, ко вторым эшелонам, взламывать
оборону русских на всю глубину армейских позиций.
Полосухин был на своем наблюдательном пункте за
ручьем, что восточнее батареи Раевского, когда ему доложили
о только что полученном донесении командира 17-го
стрелкового полка. Это было тревожное сообщение, в нем
говорилось, что немецкие танки прорвали оборону и вышли ко
вторым траншеям. Один батальон и рота курсантов окружены
эсэсовцами дивизии "Райх". Два других батальона сдерживают
натиск вражеской пехоты и ведут бой с танками. Командир
полка просил артиллерийской поддержки.
Ближе всего к месту прорыва находился полк Макарова, и
Полосухин тотчас же позвонил туда.
- Как у вас обстановка, майор? - спросил комдив ровным,
хотя и натянутым голосом, и в его тоне Глеб уловил нотки
сдерживаемой тревоги.
- На левом фланге идет бой. Но перед нами впереди
относительно спокойно. Слышна лишь не очень интенсивная
стрельба.
- Что значит не очень интенсивная? - Комдив повысил
голос.- Одиночные выстрелы, товарищ полковник, - ответил
Глеб, несколько конфузясь.
- Слушайте приказ, майор. Не ослабляя порученного вам
участка обороны, немедленно направьте один дивизион на
помощь левому флангу. Выведите его за железную дорогу в
сторону деревни Утицы. Там прорвались танки врага, и
батальон ведет бой в окружении.
Макаров повторил приказ. Полосухин сказал:
- Выполняйте. И немедленно. - Потом, после краткой
паузы, прибавил: - Да, вот что, товарищ Макаров. Нужно, чтоб
с этим дивизионом пошел кто-то из старших командиров.
Может, ваш заместитель, комиссар или начальник штаба.
Только не вы сами. Вам не надо отлучаться из полка.
Едва Полосухин положил телефонную трубку, как
поступило новое сообщение, опять же с левого фланга.
Крупные силы танков и пехоты противника наступают в
направлении деревень Артемки и Утицы, тесня наши части.
Штаб полка окружен. Батальон несет большие потери.
Полосухин знал, что одного дивизиона из полка Макарова
недостаточно, чтоб восстановить положение, которое с каждой
минутой становилось угрожающим. В резерве у него был
разведывательный батальон - гордость командира дивизии. И
тогда Полосухин приказал комбату капитану Корепанову
форсированным маршем выйти на автостраду западнее
деревень Утицы и Артемки, где ведут бой третий батальон 17-
го полка и рота курсантов. Затем он тут же позвонил
Лелюшенко, доложил обстановку и попросил помощи.
Командарм понимал всю остроту момента. Он
потребовал от комдива дать точные координаты наибольшего
скопления наступающих вражеских войск и пообещал помочь.
Но как ни тяжело было положение на левом фланге,
Лелюшенко знал, что это еще не тот кризисный момент, когда в
бой нужно вводить последний резерв.
Командарм уставился в карту. Перед центром и правым
флангом его армии неприятель сосредоточивал крупные силы,
готовясь нанести смертельный удар. И не исключено, что
именно здесь, в центре Бородинского поля, на шоссе,
проходящем через деревню Бородино и называемом новой
Смоленской дорогой, будет нанесен главный удар. Но все это
предположения, догадки... Не так просто проникнуть в замысел
противника, разгадать его планы, особенно когда у тебя нет
времени на размышления, когда минуты могут решить исход
сражения. Клещи - излюбленный тактический прием врага.
Кажется, и здесь он пытается взять пятую армию в клещи.
А донесения все поступают: о тяжелых сражениях, о
вражеских танках, подорвавшихся на наших минах,
подожженных артиллерией у противотанковых рвов, о
вклинившихся в нашу оборону. И вдруг - снова с левого
фланга: противник занял деревни Артемки и Утицы. Первая
стоит на автостраде, вторая на старой Смоленской дороге.
Дороги эти идут параллельно, и деревни стоят друг против
друга. Командарм направляет в образовавшуюся на левом
фланге брешь артиллерийский противотанковый полк и четыре
дивизиона "катюш". Потом звонит командиру 32-й дивизии,
чтобы отдать приказ. У аппарата начштадива. Он докладывает:
полковник Полосухин только что выехал на левый фланг,
чтобы на месте выяснить обстановку и принять экстренные
меры для ликвидации прорыва.
- Свяжитесь с комдивом и передайте ему мой приказ:
контратаковать противника на участке автострады и выбить
его из деревень Артемки и Утицы. Вы меня поняли? Любой
ценой вернуть Артемки!
А между тем батальоны 17-го Краснознаменного и
курсанты военно-политического вели кровопролитный бой,
который продолжался с самого утра и теперь, когда уже
близился вечер, казалось, разгорался с новой силой, и не
было видно ему конца. Сплошной линии обороны уже не
существовало: ее разорвали немецкие танки и шедшая за
ними пехота. Батальоны, роты, а то и взводы, изолированные
друг от друга, продолжали отбиваться от наседающих
фашистов чем только могли. На танки бросались с гранатами