Страница 210 из 216
сейчас и подавно. Женщины наблюдательны, особенно остер
их глаз на детали. Они их запоминают, хотя без надобности и
не подвергают анализу, просто откладывают в памяти до поры
до времени: авось пригодятся. Высадив Валю у дома,
Святослав поехал на службу.
Валя позвонила Олегу через час. Вкратце сообщила о
ночном разговоре с мужем.
- Надо бы встретиться и все обсудить, - сказал Олег.
- Не сейчас, - ответила Валя. - Встретимся, когда улетит
Святослав.
- Тебе не кажется, что о вашей размолвке уже всем
известно? - спросил Олег.
- Не думаю.
- А почему все такие взволнованные, чем-то удрученные?
Ты не заметила?
- Заметила. Но думаю, здесь что-то другое.
- А что именно?
- Не знаю. Взволнован чем-то Глеб Трофимович. Вряд ли
мои отношения со Святославом могли его так расстроить. Да
он едва ли об этом знает. Что-то не то.
- Пожалуй, ты права: что-то не то, - повторил ее слова
скорее машинально, чем осознанно.
Пока гости смотрели достопримечательности столицы,
подаренные ими отцу и сыну Макаровым часы тщательно
осмотрели специалисты. Все оказалось так, как и предполагал
Дэниел: в механизм часов вмонтирован микромагнитофон.
Там, за океаном, надеятся получить звукозапись
доверительных разговоров и бесед советских военачальников,
из которых можно извлечь сведения, представляющие интерес
для разведки. Там ждут эту миниатюрную пленку. Ну что ж, они
ее получат. О содержании записей позаботятся те, кому это
положено. Беседовавший со Святославом офицер сказал:
- Посоветуйте мистеру Флемингу не говорить своему
шефу, что открыл вам секрет сувенирных часов. Вручил, мол,
подарки, да и только. Ведь это же в его интересах: если он
скажет, что предупредил вас о подлинном назначении часов, то
это может повредить его карьере. Так ведь?
- Логично, - отозвался Святослав, довольный исходом
дела.- А в остальном действуйте, как мы условились. А Глеба
Трофимовича попросите заглянуть к нам завтра.
- Отец очень взволнован всей этой грязной историей, -
сказал Святослав. - На него она сильно подействовала.
- Успокойте его. Таковы методы ЦРУ: грязно, грубо,
нередко примитивно, как в данном случае.
Глеб Трофимович и в самом деле чувствовал себя более
чем скверно. С душевным трепетом, с благородным волнением
он ждал из-за океана дорогих гостей, ждал с открытой,
доверчивой душой, и вдруг в его душу злые, темные силы
бросили ком грязи, испортили праздник, отравили радость
встречи. Зачем, во имя чего? В то время как на
государственном уровне идут заверения о развитии и
укреплении дружеских отношений между государствами и
народами, о взаимном доверии, о разрядке ради сохранения
мира на земле, темные силы, злобные, ненавидящие
человечество, враждебные добру и прогрессу, справедливости
и благоденствию, распространяют ядовитые семена отравы,
недоверия, розни, лжи, не брезгуя ничем, открыто, цинично
попирая общепринятые законы и нормы поведения, внедряют
шпионаж, диверсии, провокации.
Ему было больно за дочь и за зятя: он видел и понимал,
как чувствуют они себя неловко перед ним и Святославом, хотя
сами они, в сущности, не виноваты, совесть их чиста. Дэн
поступил честно, что все рассказал и предупредил, и все же
они мучаются нравственно, испытывая стыд за мистеров
сэмпсонов. Эти мысли одолевали Глеба Трофимовича во
время поездки с дочерьми, сестрой и зятем по Москве. Они
мешали ему показать Наташе и Дэниелу столицу, город,
который он защитил от фашистов суровой осенью и зимой
1941-го, в который был до боли влюблен, историю которого
хорошо знал, мешали найти высокие и яркие слова. Это
замечали и Лена и Варя, видели, что Глеб Трофимович чем-то
угнетен, подавлен, но не знали, что творится в его душе. А
творилось в душе что-то серьезное, угрожающее. Это была
смесь самых противоположных эмоций: напряженное,
нетерпеливое ожидание приезда дочери с зятем,
восторженная радость встречи и вдруг ошеломляющая
история с часами, грозившая обернуться неприятными
последствиями для него и больше всего для Святослава. И,
наконец, после такого напряжения - рассказ Святослава о том,
как благополучно обернулась для них история с часами. Это
была смесь эмоций, вызвавшая мучительную душевную боль.
Возвратясь из поездки по Москве, Глеб Трофимович
почувствовал глубокую слабость и, сославшись на усталость,
не стал обедать и лег отдохнуть.
Вечером Лена отвезла гостей в Большой театр и
предложила приехать за ними к окончанию спектакля, но
Наташа и Дэн категорически воспротивились, сказали, что они
доберутся домой на городском транспорте - им это даже
интересно.
- Интересного мало, - отозвалась Александра
Васильевна и откровенно высказала свое наболевшее: -
Городской транспорт - самое уязвимое звено Москвы.
Троллейбусов и автобусов не хватает, они переполнены.
Диспетчерская служба организована слабо.
- То же самое и на Западе, - сказал Дэниел.
- Везде так, это общая болезнь, - согласилась Наташа.
- Именно болезнь, - подхватила Александра Васильевна.
- Это я утверждаю как доктор. В городском транспорте люди
теряют здоровье.
Из Большого театра супруги Флеминги возвратились
полные искреннего восторга. Они признавались, что бывали в
различных театрах США и Европы, были в Венской опере. Но
ничего подобного по силе впечатления они нигде не встречали.
- Бесподобно, бесподобно! - восхищалась Наташа. - Дэн,
не зная языка, все понял.
- Я почувствовал. Это прекрасно, это грандиозно! -
подтвердил Дэниел.
И вдруг, словно спохватившись или прочитав какую-то
тревогу в глазах Александры Васильевны, Наташа спросила:
- А как папа?
- Ему плохо. С сердцем плохо. Постельный режим,
- С сердцем? Давление? - встревожилась Наташа. -
Раньше его беспокоило сердце?
- Нет, Наташенька, впервые.
Святослав улетел к месту службы на другой день. В тот
же день Флеминги вместе с Варварой Трофимовной и Олегом
Борисовичем побывали в Третьяковской галерее. Впереди
была поездка в Ленинград, и сопровождать их по
предварительному плану должен был Глеб Трофимович. Но
состояние здоровья пожилого генерала не только не позволяло
куда-то ехать, но и вообще вызывало серьезные опасения.
Врачи предлагали госпитализировать, и Александра
Васильевна вполне соглашалась с ними, но сам Глеб
Трофимович решительно воспротивился: он не хотел ложиться
в госпиталь до отъезда Наташи и Дэниела. Он всех убеждал,
что ничего страшного, угрожающего его жизни нет, мол, ему
видней его самочувствие, тем более что возле него постоянно
находится Александра Васильевна.
В Ленинград с Флемингами поехала Лена.
4
Гости уехали, и в квартире воцарилась тишина,
необычная, странная, создающая ощущение пустоты.
Безмолвие и пустота, образовавшиеся вдруг. Глеб Трофимович
не смог провожать Наташу и Дэниела до аэропорта: сил у него
хватило только дойти до порога кабинета, и то вопреки приказу
врачей строго соблюдать постельный режим. Он нарушил этот
строгий запрет, и Александра Васильевна не смогла ему
помешать. Накануне отъезда условились, что в аэропорт
поедут Лена и Варвара Трофимовна; Александра Васильевна
останется дома возле больного, которого, по ее мнению, все
же придется госпитализировать. Когда же на другой день
Наташа и Дэниел вошли в кабинет, чтобы проститься, Глеб
Трофимович в генеральском мундире сидел на тахте, словно
он тоже собрался провожать до самолета. Флеминги