Страница 24 из 43
Призрак обреченно покачал головой, уткнувшись лбом мне в затылок.
– Ты смышленая, но такая импульсивная. Я вообще не уверен, что можно как-то меня задеть, но, пытаясь, не забывай, что мы все еще практически в логове Адриана. А мне на урок по повышению скоро.
Рей поднялся и вышел из комнаты.
– Очень хорошо, – насупилась я, сложив руки на груди.
Все равно я еще чертовски зла на него. Если его в следующий раз так заглючит, что мне делать? Бояться лишний раз слово сказать, а не то изобьет? Ну, раз я такая смышленая, то это решение и будет самым верным: поджать хвост и сидеть тихо, чтобы на крайний случай хоть внимание излишнее усыпить.
Так вот, решено, буду изображать из себя тихую и покорную судьбе пленницу, а также потихоньку пути отступления искать. Пока не убили.
– Ты раздражаешь, – бросила я угольку, выползшему на свет, едва только осталась позади опасность «паучьей тревоги».
Ненавижу трусов.
Хотя и сама трус изрядный.
Но прям таких отъявленных ненавижу.
В коридоре слышались какие-то звуки, шаги, вроде, что-то еще. Но все равно, в квартире оставалось как-то безжизненно тихо, и объяснить это своему бестолковому рассудку я никак не могла, поэтому решила покрутить колесико у доисторического радио на нижней полке крайнего шкафа.
Очень скоро Рей уйдет на свои уроки, а когда вернется – неизвестно. Звуки человеческих голосов будут мне лучшей поддержкой, наверное. Долго с Иеронимом не набеседуешься.
Но это оказалось делом в крайне степени гиблым, потому что из прибора доносилось только характерно-невнятное шипение.
Прямо как из «Сайлент Хилла».
Кстати, о «Сайлент Хилле»… По спине незамедлительно стаей прогулялись мурашки. Нет, о плохом не будем лучше.
– Оно не настроено, – высунулся из-за двери призрак и тихо добавил, – оставь его в покое…
– Ясно, – я быстро и на редкость послушно отключила старинный агрегат и тут же позвала, пока уйти далеко не успел, – Рей… Мне, кровь из носа, надо с мамой связаться как-нибудь. Устроишь, а?
– Нет, – холодом обжигая, отрезал тот. – И даже не проси. Просто не заикайся об этом больше, ясно?
Что-то слишком много вещей, о которых нельзя заикаться.
– Понимаешь, – я подскочила с пола и вновь вернула призрака в комнату, схватив за руки, – я у нее одна, понимаешь? Больше никого нет. Она же с ума сойдет. Мне <i>нужно</i>. Понимаешь?
Рей некоторое время мне в глаза не смотрел.
А куда-то в пустоту, будто вспоминая давно забывшееся и покрытое тиной времени.
Потом только хуже еще побледнел и губы поджал:
– Нет.
«На этом разговоре пора ставить жирную, иссиня-черную точку», – добавил призрак уже молча, одними глазами. И ушел.
А потом я вздрогнула от хлопка входной двери.
Даже представить себе не могла, что обернется главной проблемой здесь, в сером мирке. Скука, смертная и даже выводящая из себя.
Я сначала просто долго на полу валялась, уставившись в серое небо и игнорируя колкие выпады уголька, носившегося надо мной. Ему-то, кажется, везде будет хорошо. Кажется… Ну, выходить на улицу нет никакого желания. Не без сопровождения. А пока его нет, я в относительной безопасности.
Дополнительный осмотр квартиры ничего интересного не принес, кроме обнаруженного старинного телефона, у которого даже вроде «гудки шли».
– Ох, сейчас тебя током ударит, – сзади подлетел Роня, и я от неожиданности чуть было не размазала его по стенке, но он, на свое счастье, оказался проворнее. – Мы все умрем, – все же истерически предупредил уголек.
– Ты что, раньше никогда не бывал в таких местах? – поинтересовалась я, снимая трубку.
Оттуда послышались ровные гудки с хрипотцой. Отлично, кажется работает. Я еще дополнительно огляделась, как рыночный воришка, и с замиранием набрала свой домашний номер. Надеюсь, здесь телефонные разговоры не прослушиваются. Впрочем, я все равно собираюсь соврать…
Сперва аппарат гудел вполне нормально, как полагается, но потом шум начал как-то подозрительно нехорошо искажаться, так что трубку от уха, морщась, пришлось отстранить. Оттуда слышалось металлическое звяканье, какие-то непонятные хрипы и чуть ли не стоны – и вся эта восхитительная какофония сквозь премерзкие помехи.
Так, все ясно. Я хлопнула трубку обратно. Не дура, не нарываюсь.
А то еще начнет мне какая-нибудь здешняя Самара про «се-е-емь дне-ей» шептать. Уголек начал противно хихикать, обидно между прочим, что мой блестящий план провалился к чертям. Серым.
– Пожалей меня, – я вздохнула, распрямляясь. – Тут печенья есть?
Сомневаясь, я направилась все-таки в кухню. Не может же не быть здесь никакой еды. Но на самом пороге комнаты я замерла. Точнее, замереть меня заставил телефонный звонок.
Такой трезвонистый и настойчивый.
Черт.
– Не поднимай… – умоляюще шепнул уголек, увидев с ужасом, как я направлюсь обратно к телефону.
– Да что ж я тебе, совсем самоубийца что ли?
Еще некоторое время пришлось подождать, пока трель затихнет, но она как-то не очень собиралась. Минута, две или три. Мы с Роней то и дело переглядывались, а потом догадалась выдернуть шнур из розетки.
Догадалась.
Черта с два.
Телефону это как-то ну совсем не помешало, и он продолжил самозабвенно заливаться на всю квартиру, нарушая мертвую тишину.
– Ну вот, доигралась, – всхлипнул Иероним.
Спокойно. Может его еще просто заглючило. Я, дитя века новейших технологий, плохо была знакома с такого рода аппаратами. Видела только в детстве. Поэтому не очень знала, может ли его вообще заглючить.
Я сняла трубку с твердым намерением тут же положить ее обратно и ничего не слушать. Только бы прекратить звонок. Но трубка как-то сама собой оказалась у уха.
А потом выпала на пол из дрожащих пальцев.
Как-то глупо вышло.
Сколько я ни пыталась проморгаться – бесполезно.
Перед глазами стояла лес проглаженная тьма, и сколько бы я их не терла, лучше не становилось. Сразу же охватила мутная тревога. Слепнуть от телефонных звонков – примета плохая.
– Э-эй… – осторожно позвала я и как будто осела на пол.
Ни черта. Голоса моего не слышно.
Вот уж не думала что так жестоко попаду, ведь сначала-то все выглядело вполне себе безобидно. Уж лучше бы током тряхнуло… Так, ладно, просто постою тут, может, само пройдет. Только проблема в том, что с парочкой других чувств исчезло и чувство времени.
Я, жалобно вздыхая про себя, ощупала голову. Чувствую. Это приободряет. И, кажется даже, снова слышу. Уй черт. Будто кто стонет слабо прямо над ухом.
Тьма давит прямо на душу. Противно и страшно. Нет, не то что бы страшно – противно как-то…
Глаза, кстати, привыкают понемногу. Только все равно кроме серой стены каменной ничего не видно. Я осторожно ощупала ее, пока пальцы не наткнулись на что-то склизское, тогда я их одернула и принялась старательно вытирать об джинсы.
На ухо снова послышался исполненный страданий тихий стон. На этот раз игнорировать его показалось делом полностью невозможным, поэтому пришлось обернуться.
…и плевать, что стена была склизская, грязная и какая-нибудь там еще, я немедленно прижалась к ней спиной и часто-часто задышала.
Прямо за моей спиной, ныне перед лицом, плавала странная серая масса из которой поминутно то одна гримаса ужаса выделялась, то другая, еще более ужасная. Они стонали и кричали по неестественно тихо, будто откуда-то издалека, но от этого еще ужаснее становилось.
Мамочки, ну что за чертовщина здесь творится, и, главное, причем обычный телефонный звонок?
– Отсюда нельзя звонить, – до моей щеки дотронулись чьи-то ледяные пальцы и тут же сжали подбородок, отняв возможность отстраниться. А так – кровь из носу – хотелось. – Телефон – чтобы нам можно было питаться: подслушивать ваши там разговоры… – кто-то нежно принялся объяснять мне на ухо, игнорируя отчаянные, хоть и беспорядочные попытки вырваться.
Новое соседство мне не нравилось, а сказать об этом, похоже не было возможности. Но и необходимости, кажется, не было тоже. Мои спутанно-истеричные мысли и так могли отлично читать.