Страница 64 из 67
Она забрала папку у Бернардсена и заперла в потайной сейф в стене.
Алекс Якубсен вошел, улыбаясь и заметно хромая. Он был одет подчеркнуто элегантно в дорогой темно-серый костюм в полоску. Из нагрудного кармана торчал ярко-зеленый платок под цвет галстука. Казалось, что его лысина стала меньше, волосы — обильнее, а сам он — моложе лет на десять.
«Вот что делают повышение и вновь обретенные надежды в шестьдесят лет», — подумала Патриция.
— Какие новости? — любезно спросила она, предлагая Алексу кресло. — Всего несколько дней, как вы на новом месте, а уже весь в горячем порыве. Молодец, Алекс, если позволите так себя называть.
— Спасибо, вы очень любезны, — отвечал Якубсен. — Вы правы, благодаря вам я буквально ожил. По сравнению с Симериксом работа в правлении и жизнь в столице — чудодейственное лечение.
— Вы уже видели Ленартсена? — спросила Патриция как бы невзначай.
— Мельком, — осторожно отвечал Якубсен. — Мы обедали у него в «Меркурии».
«Хорошо, что не соврал», — подумала Патриция. И вслух:
— Я очень довольна, что он принимает участие в делах нашего концерна. Это — самая высокая экспертиза, на которую мы можем надеяться.
— Святая истина, — согласился Якубсен. — Я хочу предложить его кандидатуру в состав нового совета директоров. Тогда мы сможем его видеть чаще, а он — давать еще более квалифицированные советы.
— Ваши предложения о директорах уже готовы? — удивилась Гунардсон.
— Нет, официально я должен их обсудить на исполнительном комитете. Но я хотел бы предварительно проконсультироваться с вами и… — тут он повернулся в полнаклона к Бернардсену, — и с министром координации. К сожалению, мы еще с господином Бернардсеном подробно не беседовали.
— Вот и хорошо, — быстро сказала Гунардсон. — Когда поговорите, дадите мне знать.
Она сделала паузу, давая понять, что ждет наконец объяснения цели его посещения.
— Должен вас огорчить, госпожа премьер-министр, — сказал Якубсон, помрачнев. Его северный акцент сейчас был особенно сильным. — Несколько дней назад по вашему распоряжению к нам были переправлены материалы ранее законсервированных исследований. Вчера я поинтересовался, в каком они состоянии и с чего нам следовало бы начать. И вот неожиданный казус…
— Их перехватили по дороге? — не выдержал Бернардсен. — Но мне сообщали, что никаких инцидентов в пути не было.
Якубсен снял очки, тщательно протер их мягкой тряпочкой и вновь надел на кончик носа. Монгольские его глаза, неподвижные и хитрые, на несколько мгновений остановились на премьере.
— Хуже, — пробасил он, чеканя каждое слово. — Одно из исследований пришло в таком виде, что позволяет сомневаться в достоверности документации.
— Что это значит? — резко спросила Гунардсон.
— Прежде чем идти к вам, я все внимательно проверил. Два года назад на хранение была отправлена одна документация, а вернулась к нам другая. То, что пришло, абсолютный, полный хлам. Там нет ничего, что могло бы представлять интерес для наших лабораторий и предприятий.
— О каком исследовании идет речь? — спросил Бернардсен, догадавшийся об ответе Алекса.
— О проекте К, — ответил тот, глядя на него поверх очков.
27
— Как вы, госпожа премьер-министр, оцениваете результаты ваших встреч с президентом?
— Если говорить коротко, то полагаю, они укрепят дружбу и сотрудничество уже существующее между Иксляндией и Соединенными Штатами. Наша страна — давний друг Америки. И мы гордимся этим. А теперь наши отношения станут еще более близкими.
— Вы говорите об исторических традициях. Достаточно ли этого в наш динамичный век?
— Наши отношения опираются не только на историю. Мы придерживаемся одних и тех же демократических ценностей и идеалов, принадлежим к числу наиболее привилегированных государств благодаря высокому уровню жизни и экономическому потенциалу. Наши возможности для сотрудничества огромны.
— Но мы знаем, что в недавнем прошлом между нашими правительствами нередко возникали проблемы. Как будет дальше? Изменит ли что-нибудь ваша встреча с президентом?
— В отношениях между друзьями политические разногласия, во всяком случае, серьезные, возникают крайне редко. Думаю, что это не требует доказательств. Но у нас демократические правительства, и, естественно, время от времени мы по-разному оцениваем различные международные проблемы и события. Однако по большинству вопросов мы находимся в согласии.
— Вы часто подчеркиваете, что вы — маленькая страна. Не уменьшает ли это вашу роль в международных делах?
— Думаю, что нисколько. В наше время все страны имеют право участвовать в мировых событиях. Потому что любой военный конфликт может вызвать мировую войну, а она затронет все страны на нашей планете, независимо от их расположения. Тем более в Европе, где десятки государств соседствуют друг с другом на очень ограниченной территории. От войны проиграют все, в том числе и мы.
— Разрешите ли вы вашим фирмам участвовать в СОИ?
— Мы соблюдаем традиционный нейтралитет и не входим в военные блоки. Но мы имеем свои вооруженные силы и военную промышленность, которая обслуживает нашу оборону. Из коммерческих соображений наши фирмы продают оружие и некоторым другим странам. Это создает ряд политических трудностей, и мы хотели бы ограничить свой экспорт оружия. Эти же соображения относятся и к СОИ. Трудно соблюдать нейтралитет фактический, если наши фирмы поставляют оружие лишь одной стране в потенциальном конфликте.
— Вы готовы помогать и Советскому Союзу в противоракетной обороне?
— Мы бы предпочли остаться в стороне.
— Но вы идете на ограничение поставок стратегических товаров в СССР?
— Это верно в отношении товаров, реэкспортируемых из стран НАТО, и тех, которые произведены нами, но с использованием узлов и деталей, купленных в странах НАТО. Но если бы мы приобретали стратегические товары у Советского Союза, то думаю, что не перепродавали бы их Соединенным Штатам. Это противоречило бы нашему пониманию межгосударственной этики.
— А вы покупаете оружие в СССР или у его союзников?
— Мне такие факты неизвестны.
Гарри Йонсон нажал на кнопку дистанционного управления, выключавшую звук. Патриция Гунардсон и ее интервьюеры из программы «Встреча с Америкой» продолжали беседовать на экране телевизора, но Йонсону захотелось обсудить услышанное с приятелем. Гарри сидел в инвалидном кресле с колесами, которым он управлял здоровыми руками. Ноги еще плохо его слушались. С момента, когда он в полуживом состоянии был доставлен в хирургическое отделение Роклендского медицинского центра, прошло четыре месяца. Он перенес несколько операций и каким-то чудом не только остался жив, но и вновь обрел зрение. Спасло его, наверное, то, что в последнее мгновение, видя наезжавшую автомашину, он подпрыгнул и главный удар пришелся по нижним конечностям. Сотрясение мозга было сильным, но врачи не обнаружили ни переломов в черепе, ни прямых повреждений мозга. Речь восстановилась очень быстро. Его выздоровление в клинике считалось уникальным. Вот уже три дня, как к нему стали пускать одиночных посетителей (по специальному разрешению его самого и врача). Нефедов был вторым за эти три дня. Он пришел за несколько минут до того, как начали показывать интервью с иксляндским премьер-министром, и был немало удивлен, что Гарри может смотреть телевизионные передачи.
— Что вы думаете? — спросил Гарри, показывая на экран. Ему рекомендовали меньше говорить, больше слушать. Читать можно было, но пока лишь несколько страниц в день.
— Держится она хорошо, — сказал Нефедов. — С американскими комментаторами надо уметь обращаться. Это не всем дано. Она же как будто занималась этим всю жизнь. Впрочем, интервьюеры сегодня ее атакуют в среднюю силу. Общее настроение в прессе, насколько я вижу, благожелательное. Вашингтон явно доволен последними ужесточениями экспортного контроля в Иксляндии, это значительная уступка.