Страница 67 из 81
от всех и всего, как в клетку замуровалась.
* * *
Мари-Луйс сообщили, что верховный жрец Арванд Бихуни строит новый
храм неподалеку от столицы, в провинции Тил.
Царица взъярилась:
— В честь кого воздвигается?
— В честь бога Солнца и богини Нуар.
В свое время она разрушила храм бога Солнца и богини Нуар. И что ж,
теперь снова?..
— По чьей воле возводится этот храм? — спросила она.
— По воле царя Каранни.
«Как же она околдовала его, эта Нуар! О боги, не зря я решила
уничтожить вас!..»
Мари-Луйс стала необычно раздражительной, резкой. Часто просто
впадала в ярость, говорила так, что трудно было понять, что ей по нраву, а
что — нет. Часами простаивала перед зеркалом, вела споры со своим
отражением. Кто бы подумал — да и самой ей прежде и в голову бы не
пришло, — что отчуждение супруга может так ее потрясти.
Мари-Луйс не призвала к себе верховного жреца, ждала, пока сам
явится. И тот пришел, не заставил себя долго ждать.
Царица пригласила для участия в беседе несколько человек из
придворных. Арванду Бихуни она предложила сесть дальше всех, на последнюю
подушку. И он понял, что ему придется солоно, но, не подавая виду о своей
догадке, сел и довольно спокойно заговорил.
— Великодушная богиня Нуар добра и щедра к нам! — сказал он. — Ее
волею полнятся воды Евфрата, наливаются колосья наших нив!..
— Что это ты вдруг стал возносить хвалу преданной забвению Нуар? Есть
особая нужда?.. — спросила Мари-Луйс.
— Да, великая царица, есть нужда. В народе толки всякие. Люди боятся,
как бы наше забвение не прогневало богиню Нуар. Неровен час, обезводит
Евфрат, погибнут на корню и хлеба...
Мари-Луйс согласно кивала, слушая его ответ, и это воодушевило
верховного жреца.
— Вот потому, — спеша выложить все, продолжал Арванд Бихуни, — внимая
мольбам народа, я решил возвести храм в провинции Тил и тем возродить
былое почитание богини Нуар!..
— А тебе, великий жрец, известно, что решать о том, возводить ли
новый или восстанавливать некогда разрушенный храм, вправе только цари?
— Ну конечно! — угодливо расплываясь в улыбке, сказал Арванд
Бихуни. — Я испросил на то разрешения у царя нашего, божественного
Каранни, да будут вечно милостивы к нему боги небесные!
Сказал и пожалел об этом. Раскрыл великую тайну. Ведь только через
дочь Миная Нуар ему удалось упросить царя дать согласие на строительство
храма в Тиле. А Нуар он побудил к этому, запугав ее тем, что низвержение
богов грозит царю большими бедами. Нуар в страхе за жизнь и благополучие
царя давно уже молит Каранни не трогать богов. Вот и согласилась
содействовать верховному жрецу. А Арванд Бихуни радовался удаче, считая
это своей большой победой в тайном противоборстве с враждебной ему
царицей.
Мари-Луйс всю внутри перевернуло. Дело ясное. Ее супруг во власти чар
и потому воскрешает богиню Нуар, вознося тем свою Нуар.
Тяжело дыша, царица спросила:
— Значит, храм ты воздвигаешь в честь Нуар, верховный жрец?..
— В честь богини Нуар.
— А не в честь Эпит-Анаит, нашей единственной всеславной богини?..
— Но...
— Я запрещаю тебе говорить! — грозно прервала его Мари-Луйс — Слушай
меня и исполни приказ. Все, чем ты располагаешь для задуманного тобою
строительства — в камень, и лес, и прочее, — завтра же передашь властителю
Куммаха-Ани. И мастеров тоже. Всех до единого.
Великий жрец попытался что-то сказать, но Мари-Луйс предостерегающе
подняла свой жезл.
— Слава Эпит-Анаит! Проклятье Нуар! Того и гляди, хетты снова
подберутся к нам, осквернят воды священного Евфрата. Надо строить крепость
на реке. Мы назовем ее Ериз. Надо заранее предотвратить возможность новой
беды. Вот так-то!..
Она пристально посмотрела на него и велела рабыне подать гостям вина.
Верховному жрецу послабее — разбавить водой.
Арванд Бихуни тяжело вздохнул:
— Но, божественная?..
Царица опять подняла посох.
— Все то, что я тебе сейчас приказываю, Арванд Бихуни, проистекает не
только из нынешних обстоятельств. Так поступали наши предки, царившие до
нас. Богиня Нуар была порочна. Она низвергнута. И так будет!..
Обращаясь уже ко всем присутствующим, царица несколько спокойнее
сказала:
— Надо вырвать языки у всех, кто совращает царя армян Каранни. Стране
нужны крепости, а моего супруга склоняют строить новые и новые храмы,
обители предательств.
В голове у Арванда Бихуни возникла почти безумная мысль. Намек царицы
был откровенным и опасным. Подняв кубок с вином, он неожиданно для всех
сказал:
— Все сущее в руках божьих, великая царица! Божьим велением должен
объявить, что наш царь Каранни — сын богини Нуар и сам — бог! И мы, кто
знает это и благословляет, преисполнены вечной благодарности всеславной
богине Нуар, дарительнице счастья!..
При всем внутреннем негодовании Мари-Луйс старалась быть сдержанной.
— Я жена Каранни, и мне ведомо его происхождение. Ты все это
придумал, Арванд Бихуни.
— Я же сказал, царица, боги внушили мне сие. Неужто кровь твоя не
говорит тебе этого, о великая царица? Нельзя не верить богам!..
Терпение Мари-Луйс иссякло:
— Верховный жрец, ты оставил без ответа мое требование. Приказываю
безотлагательно остановить начатые тобою работы, разрушить то, что успели
построить, и приступить к строительству крепости! Ты слышал меня?!
— Да будет так, великая царица. Я исполню твой приказ! — ответил
Арванд Бихуни, а про себя лишний раз подумал о том, что желает ее гибели,
но пока он бессилен. Однако и бессилие может родить силу...
Выпроводив всех присутствующих, Мари-Луйс снова осталась со своими
мрачными думами. «Нет, то, что я впитала в себя чуть не с молоком матери,
должно свершиться. Сонм богов должен быть низвергнут. Не уповайте на
богов, люди. Они способны только усыплять дух несбыточными мечтами. Вон
ведь и Каранни совратили чарами мерзкой Нуар...»
В столице стояла нестерпимая жара, и Мари-Луйс в сопровождении своей
свиты покинула Куммаху. Надо проехать по провинциям страны.
Подальше от мест, где все напоминало о былом счастье.
* * *
Куда бы ни прибывала Мари-Луйс, везде первым долгом интересовалась,
уничтожены ли идолища многочисленных богов, как это было приказано. Были
места, где еще не успели исполнить повеление, но в основном народ,
особенно мастеровой и весь подневольный люд, с удовольствием отрекался от
бесчисленного множества богов и предавался поклонению только одному богу
Мажан-Арамазду и его супруге богине Эпит-Анаит.
Среди осколков побитых идолов царица с радостью видела и то, что
некогда являло образ порочной богини Нуар. И про себя решала быть столь же
непреклонной в отношении дочери Миная.
В некоторых провинциях царице поведали, что жрецы порушенных храмов
присваивали себе все, что в них было, всю утварь и ценности. С такими она
была беспощадна: им просто сносили головы.
Обращаясь к народу, Мари-Луйс сказала:
— Слушайте, люди! Не я это, а сама судьба покарала вороватых жрецов.
Теперь они мертвы и безопасны. Но вы, живущие, тем не менее будьте начеку.
Ничтожные жрецы так себя возвысили, что и цари им были нипочем. И все это
от многобожия. Почитайте отныне только Мажан-Арамазда!
Народ с воодушевлением внимал речам царицы и исполнял ее волю. А она
теперь видела смысл своей жизни только в разрушении.
И еще: где бы ни находилась, всюду прислушивалась, что говорят о
Каранни. Не подает ли он голоса, не зовет ли ее?.. Но нет... Видно, все
врата надежды закрылись для нее навсегда.