Страница 50 из 81
не помянул. Вот жизнь, и у себя за зубами не можешь упрятать свою думу!..
Обозленный, он вскочил и увидел, что это всего только приятель,
рыжеволосый бородач-воин. Еще и смеется, стервец.
Они обнялись.
— Будь ты неладен, спугнул мои думы! — недовольно пробурчал Арбок
Перч.
— Чего тебе грезилось?
— Не скажу.
— Да сбудется желаемое!
Арбок Перч оттаял.
— Вести у тебя какие-нибудь есть? — спросил он.
— Нет.
— И у меня тоже.
— Я тут кое-что насобирал, — сказал рыжий, — найти бы кого-нибудь из
наших краев, матери переслать...
— Едва ли есть здесь кто-нибудь из наших мест, — пожал плечами Арбок
Перч. — Сбудь лучше все купцам. А когда придет время домой возвращаться,
еще насобираешь для матери добра.
— Ха-ха! — горько засмеялся рыжий. — Время домой возвращаться!..
Будет ли такое?
Арбок Перч разозлился. Нечто подобное ему уже говорил зять. Пал он в
схватке с хеттами. Не так давно, года не прошло. Дело было в пору
весеннего паводка на Евфрате. Зять тогда сказал: «Будет потоп. За многие
грехи боги сговорились уничтожить человечество. Вот, видно, и пришла
пора...»
Арбок Перч все вспомнил. Вспомнил и то, что Евфрат тогда хоть и очень
разозлился, но не затопил даже окрестных поселений. А зять его погиб
именно в то время. Может, и оттого, что в голове у него роились разные
путаные мысли. Кстати, тоже все твердил, мол, хорошо бы один у нас был
бог, и знали бы мы его, и понимали. А то ведь вон сколько, как овец в
отаре... Таких-то дум боги, верно, и не простили ему...
А Арбок Перч злился потому, что и ему в голову нередко лезут такие
мыслишки. Одолевают, словно острая заноза в пятке. Он, правда, давно
уразумел, что полагаться надо больше на силу свою, а не на богов...
Каранни стоял в колеснице. Арбок Перч подошел поближе. Царевич был
одет как на парад. Не Нуар ли так старательно обрядила его?..
Воины приветствовали царевича:
— Слава отважному Каранни!..
— Слава!..
Арбок Перч вторил им. Но вдруг ощутил, что делает это не от души:
Нуар, как комок в горле, перекрыла все его чувства.
Царская колесница, запряженная четырьмя конями, была спереди окована
медной броней. За щитом были колчаны со стрелами, копья. В руках царевич
держал секиру. Он тронул коней. За ним следовало пешее воинство во главе
со своим военачальником. Все в островерхих шлемах и в коротких плащах, не
стесняющих движения.
— Видать, в покровителях у нашего царевича могущественный бог! —
сказал рыжеволосый.
Арбок Перч знал, что стихия Каранни — сражение, что он не выносит
никакого блеска и роскоши, кроме блеска оружия. У него было достоинство,
каким мало кто обладал: твердый, независимый нрав и умение правильно
оценивать обстановку...
— Престолонаследник наш всегда будет победителем!.. — снова сказал
рыжий приятель Арбок Перча и при этом сладко зевнул.
— Да поможет ему превеликий бог Мажан-Арамазд! — прошептал Арбок
Перч. И тут же подумал: нет, нет! Пусть враг сразит его! Сразит во всем
его великолепии! Может, тогда Нуар наконец и к нему, к Арбок Перчу,
повернется?! По-иному посмотрит на него и увидит... Может... О боги, да
что же он такое взял в голову! Экий стыд!..
А Каранни тем временем направлялся к его сотне. Арбок Перч был вполне
готов встретить царевича как должно. Построил воинов, кои были во
всеоружии — хоть сейчас в бой.
Престолонаследник подъехал и, приветственно воздев руку, громко
сказал:
— Удачи вам, льву подобные, отважные мужи!
— Мы готовы к победному бою! — загремела в ответ в один голос вся
сотня. — Слава царевичу!
Опустившись на правое колено, Арбок Перч смиренно проговорил:
— В твоем приветствии глас божий, государь наш!
Сказал и устыдился, вспомнив про свои недавние недобрые думы.
Каранни остался доволен сотней Арбок Перча. Нуар, кстати, просила
назначить его властителем Нерика. Надо будет так и сделать. Вот только
скорее бы покончить с хеттами и вернуться домой. Однако этот вчерашний раб
заносчив и непокорен. Ладно, время покажет...
Царевич вынул золотую серьгу из уха и сам продел ее в мочку Арбок
Перчу. Воины явно растрогались, а Арбок Перч вроде бы и нет.
— Знайте, храбрецы! — сказал Каранни. — Ваша доля добычи после победы
будет вдвое больше, чем у других!
— Да не оставишь нас милостью своей!..
Престолонаследник умчался. И взгляд, и думы его были далеко. Отчего
это хетты так скучены? Уж не ждет ли Мурсилис подкрепления?.. И слоны там
у них вроде как совсем без движения! Собаки стаями носятся у вражьего
стана. И стервятники почему-то вьются?..
Вернувшись к себе, Каранни созвал своих приближенных. Собрались
военачальники, жрецы войска, старейшины родов и племен. Поначалу им был
дан обед. Ели обильно. Каш Бихуни засыпал всех остротами, безжалостно
высмеивал почти каждого, кто попадался на язык. Пожалуй, это было
единственной его страстью, если не считать жареных бобов, которые он жевал
непрерывно, может даже ночью.
Из питья к обеду подавали только пиво. Так распорядился царевич.
После освобождения Нерика и захвата северных провинций Хеттского
царства военный совет армянских властителей и военачальников собрался
впервые. Поначалу говорил Каш Бихуни:
— Мы стали сильными и побеждаем врага только благодаря тебе,
божественный Каранни! И наше неизменное желание совпадает с волею богов:
мы хотим, чтобы ты был нашим царем, нашим единственным властелином! Да
будет так!
Все встали и с воодушевлением поддержали сказанное:
— Да будет так! И да будет нашим монархом, нашим единственным
властелином богоравный Каранни!..
И тут сказал свое слово престолонаследник:
— Но мой царь-отец ведь еще жив, люди!
— Да будет так! — стояли на своем собравшиеся.
— Царь-отец тоже благословит тебя, Каранни! Он ведь остается царем!..
— Мы выражаем и волю царя Уганны!..
И это было еще не все. Жрецы войска, сойдясь со всех концов, криками
возгласили, что волею неба Каранни причислен к сонму богов.
— Ты, царевич, потомок Мажан-Арамазда, а значит, ты — бог!
— Да будет так! Да будет!..
Лагерь сотрясался от ликования.
Военачальники и жрецы в бурных спорах решили наконец, каким быть
гербу Каранни.
Астролог Таги-Усак выгравировал на медном листе изображение Ваагна
Драконоборца в победной схватке со львом, на котором восседает бог
Мажан-Арамазд. Это отныне являло символ царской власти. И Каранни должен
был носить его не только на груди, но и на перстне-печатке.
Было объявлено, что впредь всем храмам надлежит почитать единого
бога — Мажан-Арамазда и его наместника на земле — богоравного властелина
Каранни. И ничто не должно в них, в этих храмах, твориться без его
повеления и благословения. Воинский шлем царевича увенчали резными
золочеными солнцем, луною, пятью звездами и надписью о победах над
хеттами.
Всеобщее ликование завершилось пиршеством.
Каранни пил немного. Время от времени он диктовал Таги-Усаку приказы,
в коих строго определялись права и обязанности городских старост:
подчиняться они должны властителям родов и племен и жрецами их назначать
запрещалось. А жрецам в городах только ему, престолонаследнику, надлежало
подчиняться. Лишь некоторым из них было разрешено иметь жреческий посох.
Властители родов радостно одобряли все перемены и за это тоже славили
своего царевича.
Наконец с пированьем было покончено, и Каранни, обращаясь к
собравшейся знати, спросил:
— Как нам начать решающее сражение, что вы об этом думаете?