Страница 7 из 41
– Спеши же скорей домой, чтобы Кадиджа не заметила твоего отсутствия! – сказала Реция, которая старательно намазала бальзамом раны Сирры.
– Я знаю еще кое-что, – прошептала Сирра, – я знаю еще одну тайну, но я умру, если выдам ее, ах, Реция, милая Реция, я знаю ужасную вещь! Но я скажу ее тебе, но только одной тебе, никому больше! А теперь беги со мной отсюда, беги, умоляю тебя, пока еще не поздно.
– Не беспокойся обо мне, Сирра! Благодарю тебя за новое доказательство твоей привязанности, но я теперь не боюсь за себя!
– Не полагайся на свою безопасность! Ты также будешь жертвой мести!
– Иди! Возвращайся домой и ложись тихонько в постель, чтобы Кадиджа не узнала о твоем отсутствии. Я же не боюсь за себя! Я встретила одного благородного юношу, который защитит меня и которому я доверяюсь с радостью.
– В таком случае я спокойна! – вскричала с радостью Сирра, поспешно поднимаясь. – В таком случае ненависть Кадиджи не повредит тебе. Я предупредила тебя и теперь уйду! Не бойся за Сирру! Мне никто ничего не сделает. Покойной ночи, Реция!
Молодая девушка выпустила Сирру из дома, и она скоро исчезла в ночной темноте.
VI
Лейб-гвардеец
Мы оставили дервишей в то самое время, когда все бросились искать Золотую Маску, появившуюся в развалинах.
Могущественный глава последователей пророка, Шейх-уль-Ислам Мансур-эфенди сам явился среди падавших перед ним ниц дервишей, чтобы убедиться, действительно ли Золотая Маска показывалась в развалинах. Дервиши в беспорядке кидались то туда, то сюда, ища таинственную личность, которую великий муфтий, могущественный Баба-Мансур назвал своим врагом.
Все поиски и преследования были напрасны. Золотой Маски нигде не было! Старый шейх бросался туда и сюда, всех расспрашивал – он сам видел фигуру Золотой Маски и отлично узнал ее. Караульный клялся, что он так же ясно видел таинственного незнакомца, но он исчез, точно вдруг сделался невидимкой.
Поиски продолжались до утра, и даже на следующий день видно было несколько дервишей, обыскивающих развалины, но, конечно, напрасно.
Поздно вечером на другой день к старым развалинам подъехал всадник. Когда он приблизился, то можно было увидеть, что он принадлежит к числу высших офицеров турецкой армии. Он был одет в темно-синий с серебряными шнурками сюртук и черные панталоны, на боку находилась сабля, за поясом – кинжал и пистолеты.
Подъехав к развалинам, он сошел с лошади и бросил поводья караулившему у входа старому дервишу, который приветствовал приехавшего в высокопарных выражениях.
Магомет-бей, угрюмый, с совершенно татарским лицом, не обратил никакого внимания на старика и прямо пошел в развалины.
Привратник низко поклонился начальнику капиджи[8] и ввел его в приемную. Вскоре дверь в комнату совета отворилась и бей вошел в нее. Увидя сидящего на подушках Шейх-уль-Ислама, он бросился на колени. Мансур-эфенди был один в комнате совещаний.
– Ты приказал мне явиться, мудрый и великий Баба-Мансур, – начал пришедший. – И твой верный слуга Магомет-бей поспешил исполнить твое приказание.
– Мне надо передать тебе важное приказание, Магомет-бей, – сказал Мансур-эфенди таким тоном, каким господин говорит со своими слугами. – Ты знаешь, что 15‑е Рамадана очень близко, день, когда султан в сопровождении меня торжественно отправляется в мечеть, где хранится плащ нашего пророка. Для тебя, которого я сделал начальником капиджи, этот день также большой праздник.
– Я всем обязан тебе, и мой полк тебе же обязан своим значением, мудрый Баба-Мансур! – ответил начальник стражи сераля. Приказывай твоему слуге Магомету-бею, я не колеблясь исполню все! Окажи мне милость, дав случай доказать тебе мою преданность! Я горю желанием укрепить твою власть!
– 15‑го Рамадана ты будешь иметь случай снова доказать мне твою верность, Магомет-бей, – отвечал Шейх-уль-Ислам. – Рашид-паша, который будет в серале 15‑го Рамадана, не должен выйти из дворца живым, он стал врагом Корана и сделался опасен и вреден для дела нашего святого пророка, поэтому смерть отступника решена!
– Твое приказание будет исполнено, могущественный и мудрый Баба-Мансур.
В эту минуту в комнату вошел молодой привратник и низко поклонился.
– Что тебе надо? – спросил Шейх-уль-Ислам.
– Пришел посланный от принцессы Рошаны, по имени Сади, который принес письмо и требует лично видеть Мансура-эфенди, – сказал дервиш.
– Принцесса очень рекомендовала мне этого юношу, – сказал Шейх-уль-Ислам, обращаясь к Магомет-бею, – я решил устроить его под твое начальство, во дворцовую гвардию, я очень рад, что он пришел именно теперь, когда ты здесь. Посмотри на нового лейб-гвардейца! – Затем, обращаясь к дервишу, он приказал ввести Сади.
Дервиш поклонился и вышел.
Сади вошел в комнату совета и увидал Магомет-бея, в котором по мундиру узнал офицера, лежащего у ног сидевшего на подушках сановника.
В первую минуту Сади не знал, что ему надо делать, но затем подошел к пристально глядевшему на него Мансуру-эфенди, опустился на колени и подал ему письмо принцессы Рошаны.
Казалось, что красивый и стройный юноша понравился Шейх-уль-Исламу. Он взял письмо, распечатал и стал читать.
– Тебя очень хорошо рекомендуют в этом письме, Сади, – сказал он. – Говорят, что ты благоразумен, решителен и верен, а это величайшие достоинства мужчины. Ты желаешь служить под знаменем великого пророка? Я исполню твое желание, ты поступишь в полк, который хранит не только священную мечеть в султанском дворце, но также и внутренние покои султана.
– Ты хочешь сделать меня лейб-гвардейцем, мудрый Мансур-эфенди! – вскричал Сади.
– В императорскую гвардию назначаются только за особые отличия, потому что принадлежать к числу капиджи – большая честь, и я надеюсь, что ты отплатишь усердием и преданностью за оказываемое тебе доверие! Я требую от тебя слепого повиновения и предупреждаю заранее, что всякое нарушение его будет строго наказано.
– Благодарю тебя, великий и милостивый Мансур-эфенди! – вскричал с восторгом Сади. – Ты делаешь меня лейб-гвардейцем – положись на меня, я вечно буду благодарен тебе за эту милость.
– Магомет-бей, – обратился Шейх-уль-Ислам к офицеру, разглядывавшему Сади, – возьми этого юношу в ряды твоих храбрецов и давай ему с завтрашнего дня такое же жалованье, какое получают и все остальные. Пока он может сохранить свое имя, если же он отличится, тогда от меня будет зависеть достойным образом изменить его имя. Я не сомневаюсь, что из него выйдет хороший солдат, который употребит все усилия, чтобы отличиться!
– Завтра утром ты получишь платье, – сказал начальник капиджи, обращаясь к Сади. – Вместе с тобой поступил ко мне сын одного знатного черкеса – Гассан.
– Завтра утром! Я горю желанием начать службу! – вскричал с одушевлением Сади. – Дай мне отличиться, и ты увидишь, что я не дорожу жизнью!
– Иди и обратись завтра к Зора-бею, – приказал Магомет-бей. – Случай, о котором ты говоришь, не заставит себя ждать.
Сади поклонился Баба-Мансуру и начальнику капиджи, затем встал и оставил комнату, полный блестящих надежд.
Когда Сади вышел, Шейх-уль-Ислам снова обратился к Магомет-бею.
– Ты видел твоего нового солдата, что ты о нем думаешь? – спросил он.
– Мне кажется, что он будет усердным слугой пророка! – отвечал Магомет-бей.
– Обещай произвести его в баши и вели ему и еще двум другим гвардейцам убить Рашида-пашу, когда он 15‑го Рамадана будет уезжать из дворца, – приказал Мансур-эфенди, – да смотри, чтобы приказание было исполнено без рассуждений, иначе сейчас же покончи с ним, потому что тебе необходимы такие люди, которые бы слепо повиновались!
– Ты знаешь, мудрый Баба-Мансур, что я совершенно так воспитываю своих солдат, – отвечал начальник телохранителей.
– Ты знаешь теперь мою волю, исполни же ее в точности и молчи! Не забудь также назначить верных людей в телохранители ко дворцу султанши Валиде, – заключил Шейх-уль-Ислам. – А теперь иди, и да хранит тебя пророк!
8
Капиджи – дворцовая стража.