Крест проклятых

Космина неодобрительно посмотрела на собаку и, помешивая кипящее жаркое, что-то сказала старику по-румынски. Тот молча уселся на стул напротив Джоэля. Его глубоко посаженные, окруженные лучиками морщин, бесстрастные глаза внимательно разглядывали гостя.

— Я сказала отцу, что вы заблудились в лесу, — перевела Космина, наливая из большого кувшина в кружку Джоэля какой-то напиток, похожий на домашнее темное пиво.

— Совершенно верно, — ответил Соломон, улыбнувшись старику.

Охотничья собака, сидевшая у стола и неотрывно смотревшая на мужчину, вдруг оскалилась и угрожающе зарычала. Тот посмотрел на нее. Собака поджала хвост и спряталась за стул хозяина.

— Вы должны извинить Ташу. — Космина выглядела озадаченной. — Обычно она так не ведет себя с людьми.

— Животные меня не очень любят, — сказал Джоэль, наблюдая, как женщина накладывает ему жаркое и ставит тарелку на стол. Потом она отступила к плите и выжидающе посмотрела на него. — Теперь ешьте.

— Выглядит аппетитно, — пробормотал Джоэль, беря вилку и ложку. Чувства сообщали ему, что у жаркого восхитительный вкус. Он уже не помнил, когда в последний раз ел горячую пищу. В обычных обстоятельствах голод заставил бы его забыть обо всем, и ничто не помешало бы ему наесться до отвала.

Но какое-то другое чувство — что-то вроде внутреннего голоса, заглушавшего привычные инстинкты, — подсказывало, что эта пища бесполезна. Она не способна утолить его истинный голод.

Рука Соломона задрожала, вилка неподвижно повисла над тарелкой. Он сглотнул. Во рту пересохло. Космина пристально всматривалась в каждое его движение, в выражение его лица. Джоэль отделил кусочек мяса, положил в рот и принялся жевать.

Космина вдруг расстроилась.

— Невкусно? Вам не нравится?

— Нет, нет, очень вкусно, — запротестовал Джоэль и принялся за жаркое, пытаясь изобразить аппетит. Он чувствовал на себе пристальные взгляды дочери и отца, наблюдавших, как он ест. Собака негромко рычала, не решаясь покинуть безопасное место.

Старик громко фыркнул. Потом откинулся на спинку стула, извлек из ножен длинный охотничий нож и принялся рассеянно вычищать грязь из-под ногтей кончиком восьмидюймового лезвия. Космина что-то сердито сказала ему по-румынски. Старик не отреагировал.

— Пойду поищу для вас одежду, — сказала женщина Джоэлю и вышла.

Соломон заставлял себя есть. В комнате было тихо, слышалось лишь тиканье старых часов на стене и тихое рычание собаки. Старик по-прежнему не обращал внимания на гостя. Закончив с ногтями, он принялся лезвием счищать грязь с пальцев. Джоэль ел, изредка косясь на хозяина — он даже почувствовал себя почти нормальным по сравнению с этим старым, безумным разбойником. Потом краем глаза заметил, что старик прижал лезвие ножа к подушечке большого пальца. Достаточно сильно, чтобы порезаться. На стол упала большая капля крови. Затем еще одна. Старик посмотрел на свой палец, потом перевел взгляд на Джоэля.

Тот не почувствовал, как вилка выпала из его пальцев и стукнулась о тарелку. Он словно впал в транс и, словно загипнотизированный, приоткрыв рот, смотрел на кровь, сочащуюся из пальца старика.

Внутри его разгорелась яростная борьба.

Нет. Это отвратительно. Омерзительно. Тошнотворно.

Ни капельки. Он ощущал запах крови. Ее вкус. Чувствовал, как она стекает по его горлу, густая, теплая и сытная. Такого глубокого и страстного желания Джоэль не испытывал никогда в жизни, и оно грозило смести любые барьеры.

И вдруг пугающая и желанная кровь исчезла из виду — так же внезапно, как и появилась. Старик извлек из кармана грязный носовой платок и замотал им палец. Джоэль очнулся и дрожащей рукой поднял вилку. Он задыхался.

Все это время старик не отрывал от него глаз. В них что-то блеснуло, но Соломон не разобрал, что именно.

— Я нашла вам одежду. — На лестнице появилась Космина. — Можете переодеться. — Джоэль обрадовался возможности сбежать из кухни. Он поднялся по скрипучим деревянным ступеням на лестничную площадку, где его ждала женщина, прислонившись к массивной стойке перил, украшенной резьбой с изображением луны и звезд. — Комната моего сына, — сказала она, указывая на открытую дверь.

Джоэль заглянул в крохотную спальню без окон. В одном углу стояла грубая раковина с полотенцем на перекладине и зеркалом для бритья. Космина показала одежду, разложенную на узкой кровати: джинсовая рубашка, толстый шерстяной пуловер, джинсы с начесом и пара теплых носков, которые подошли бы альпинистам. Джоэль поблагодарил ее и попытался всучить деньги. Женщина решительно покачала головой и вышла. Дверь закрылась, и послышались шаги на лестнице.

Джоэль поспешно сорвал с себя грязные лохмотья. Посмотрел на себя в зеркало и обнаружил, что все следы ран исчезли. Интересно, это ему кажется или мышцы торса стали объемнее и рельефнее, чем когда-либо? Плеснув водой на грудь, плечи и руки, Соломон смотрел, как грязь и кровь утекают в раковину.

Вытершись насухо, он услышал, как внизу старик что-то взволнованно говорит дочери. Старый ублюдок не любит чужих в доме. Отлично. Он это и не скрывает. Но Джоэль и не собирался здесь задерживаться. Может, кто-то в деревенском баре подскажет ему, где можно купить недорогую машину — лучше полноприводную, если дороги плохие. Затем он выберется из этого места, и уже ничто не заставит его вернуться сюда.

Джоэл надел носки и джинсы. Рубашка оказалась немного великовата, но свободная одежда лучше, чем тесная. Он уже застегнул половину пуговиц, когда услышал на лестнице тяжелые шаги. Рядом с его дверью скрипнули половицы.

Соломон вытянул шею, прислушиваясь, и уловил шепот и какую-то возню. Щелчок замка, потом торопливо удаляющиеся шаги. Звук распахивающейся входной двери. Шум и голоса на улице.

Джоэль подергал дверную ручку. Заперто. Крики снаружи стали громче, и к ним присоединялись все новые голоса. Послышался женский плач.

Через несколько секунд неподвижный ночной воздух взорвал первый удар колокола деревенской церкви. Затем еще и еще один, словно трое сильных мужчин что есть мочи дергали за веревку. Ближе к дому грохнул ружейный выстрел, потом второй, третий. Гул голосов становился все громче, все ближе. Похоже, половина деревни высыпала из своих домов. Они были напуганы и чертовски злы.

Теперь Джоэль разобрал, что выкрикивали жители деревни.

— Moroi! Moroi! Varcolac!

Он знал, что означают эти слова. Они были записаны в забытом и полуистлевшем дневнике человека, который пожертвовал своей жизнью, выдержал насмешки и презрение семьи, чтобы сражаться с существами, которые он ненавидел всей душой. Безумный Ник Соломон. Дед Джоэля.

А слова эти были извлечены из самых темных уголков румынского фольклора. Они означали «вампир».

Глава 6

Пора убираться отсюда, пока не поздно. Соломон сунул ноги в ботинки, торопливо зашнуровал, затем толкнул дверь. Она не поддалась. Тогда он занес кулак и ударил. К его удивлению, кулак пробил толстое дерево. И никакой боли. Выдернув руку, Джоэль заглянул в дыру и увидел веревку, привязанную к наружной ручке двери и резному столбику перил. Он позволил запереть себя здесь так же легко, как выдал себя хитрому старику.

Проклятые люди.

Эта мысль сформировалась в его мозгу прежде, чем он успел поймать и подавить ее. К горлу подступила тошнота. Но времени жалеть себя не оставалось. Он ударил снова, и дверь начала поддаваться. Во все стороны полетела пыль и щепки. Еще два удара — с пугающей его самого силой — и дверь была выбита из косяка. Джоэль перескочил через нее, бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и распахнул входную дверь.

На заснеженной улице перед домом собралась толпа местных жителей. К ним на подмогу бежали еще люди. Молодые мужчины, мальчики, старухи — все, кто только мог, выскочили из своих домов, услышав тревожный набат. Многие сжимали в руках импровизированное оружие, схватив первое, что попалось под руку. Среди топоров, лопат и кос Джоэль заметил бензопилу, лук и пару двустволок.