Зеро

— Ладно, живи, — насмешливо разрешил Черный Сокол. — Пригодишься.

Скоро я узнал, что груз, мой груз, преспокойно попал по назначению — просто за совсем другую цену; ну а то, что Юню пришлось заплатить неустойку, казалось Хьюзу верхом остроумия.

Узнал и то, что я в розыске — как вор.

Я ненавидел Хьюза.

Но куда больше я ненавидел собственную слабость. Ненавидел — и ничего не мог с ней поделать.

Огонь-холод. Холод-огонь. Красная пелена сменяется мертвой чернотой пустых экранов. Черноту пустого космоса затягивает красная пелена. Мне становится хуже, но это ничего не значит. Еще долго протяну. «Ты так и не стал нашим, Андрей». Не стал, верно. Лучше бы мне было умереть сразу. Год у Хьюза явно лишний в моей бестолковой жизни.

И уж точно лишний — тот день, когда я отвлекся от задания ради выпавшей по поиску статьи Иванчука со звучным названием «Время зеро». Иванчук вел спецкурс общения с локсами, и это благодаря ему я стал получать рейсы на Локсиа. За них хорошо платили, но, честное слово, туда я бы и бесплатно летал. Планета локсов меня заворожила. Я не понимал тех, кто считал ее дикой. Я мог часами смотреть с гостевой станции вниз, на серебряные вершины папоротников, идущие волнами под резким ветром, пить влажный воздух, болтать с технарями на заправке. Я ничуть не боялся локсов — и, по-моему, им это нравилось. Смешно: веками люди придумывали иномирцев один ужаснее другого, а в итоге оказались совсем не готовы взглянуть без страха всего лишь на динозавра-недоростка. Наверное, это и есть то, что наш падре называл «гордыня» — инстинктивный, бессознательный отказ признать «вот этих» равными себе, такими же разумными, равноправной стороной в контакте, а не объектом сафари.

Но я не думал, что мне придется однажды умирать из-за них. Из-за них — и Черного Сокола, застукавшего меня за статьей о локсах.

Эта статья была как привет не из прошлого даже — а из несбывшегося будущего. Иванчук называл меня лучшим в потоке, он мог бы взять меня с собой на зеро-тайм, хотя бы пилотом; но не в этом дело. Там, в этом будущем, я был бы свободен. На мне бы не было крови. Я так же рылся бы в информации, всегда это любил, но искал бы то, что интересно мне, а не Черному Соколу. Я читал, и мне хотелось выть.

Красная пелена жара спадает, чернота экранов размывается слезами. Уймись, шепчу я. Хватит. Ты сам виноват, Андрей. Хватит себя жалеть. Будь наконец мужчиной.

Думай о другом. Вот хотя бы о «времени зеро». Ведь это из-за него ты здесь.

Зеро-тайм, переломный год. Взросление нового поколения, конец и начало эпохи. Людям не понять, наверное — хотя формально это похоже на нашу смену веков. Но то, что кажется простым, часто бывает трудно уяснить до конца, а зеро-тайм… На первый взгляд — и правда проще некуда. Вступает во взрослую жизнь молодежь. У людей — ежедневная обыденность. У локсов — праздник, ритуал, который случается раз в триста сорок лет. Странная, казалось бы, биология. Но они живут. И получше людей живут. Не биоцивилизация и не технологическая — нечто среднее. Да ладно, в этом ли суть.

А в том, что есть закон, или примета, или хрен знает, как уж назвать: любой поступок, любое событие, любая мелочь в зеро-тайм вырастает до вселенского масштаба. Потому что обещает отдачу на всю эпоху, на триста сорок лет вперед. От мелкого конфликта — жди войны, от ерундовой удачи — долгих лет успеха. А не спасешь того, кто молил о спасении… да, Андрей, знатную ловушку соорудил ты для условно-дружественной цивилизации. Молодец. А ведь задание было — игорный бизнес, казино, рулетка! Обрыдло сопоставлять прибыли по регионам и секторам, а тут — что-то из прошлого, из свободы, из по-настоящему интересной жизни. И ты решил — к черту рулетку, успеется. Ты читал статью про зеро-тайм и словно слышал въяве густой бас Иванчука, и тут вперся Хьюз… и ты растерялся. Сначала не хватило ума молча закрыть файл, потом… а, что вспоминать. Уже неважно. Какая разница, как именно Хьюзу пришла в голову блестящая идея «ключика к локсам»? Ключика, который не сработал бы год назад, или через год, или через сто лет, но сейчас — верняк.

Будь зеро-тайм у людей, наверняка тоже оброс бы кучей суеверий. Наверное, локсы больше на нас похожи, чем кажется с первого взгляда. Вот только — суеверия ли это? Если верить их легендам, отдача была всегда. Реально была. И касалась не только их. Да бог с ними, с легендами, а Скала? Там копали земные археологи, не особо оглядываясь на чужие легенды. Скала, рудный кладезь, доставшийся людям почти за просто так — локсы, видите ли, не считали этичным разрабатывать бывший дом своих врагов. Шесть, кажется, поколений назад там жили… как их там, не помню? Да и неважно, не в этом суть. Первый контакт локсов, контакт, случившийся в зеро-тайм. Закончился войной на истребление. Если верить локсам, первый выстрел сделали их враги — и с этого мига все было предрешено.

Можно, конечно, и не верить.

Огонь-холод. Холод-огонь. Красное-черное, черное-красное. Неважно, верит ли в зеро-тайм брошенный на разбитой яхте парень, зараженный ксенолихорадкой. Зеро — это из другой оперы. Ноль, на котором выигрывают всё. Хьюз поставил на зеро, на ноль без палочки, на слабака. И что, Андрей, ты хочешь, чтобы Черный Сокол сорвал на тебе банк? Хочешь?

Я думаю о локсах. Посторонние мысли отвлекают. Я понял это еще в те десять дней, когда моя яхта болталась в поставленной Хьюзом «паутине»: если ты слаб взглянуть в глаза смерти — отвернись и думай о другом.

Я думаю о локсах, которые не читают мысли, но очень хорошо слышат эмоции. Страх — что может быть сильнее?

Я боюсь. Слышите, боюсь. Боюсь остаться виноватым перед вами, перед вами и перед людьми, потому что неизвестно, что за откат пойдет от той ловушки, в которую меня засунули полудохлым червяком. Я боюсь умереть с грузом вины.

Слышите вы меня? Боюсь.

Боюсь, что вы притащите меня к себе на станцию, как велит священный в зеро-тайм долг спасения, и подхватите от меня проклятущую ксенолихорадку, и занесете ее на Локсиа. А если и не занесете — станция ваша опустеет за пару суток, и там уж Хьюз своего не упустит. Он сорвет банк, Хьюз, а виноват буду я, а расплачиваться, очень может быть, придется всему человечеству. Я верю в зеро-тайм, Иванчук не из тех, кто раздувает пустые сенсации. Он был на Скале, был у вас…

Чернота экранов размывается слезами. Кажется мне — или на самом деле рядом появилась точка чужого корабля? Не надо, слышите… Не надо!

Связь отключена, только автоматический сигнал бедствия на аварийной волне. У меня нет доступа к управлению — Хьюз не дурак. Все, что осталось мне — собственные мысли. Образы и эмоции, чтоб их! Картинка опустевшей станции над Локсиа — и моя в том вина. Трупы и стыд. Я не хочу, слышите? Не хочу такого конца. Не хочу вины, что даже смертью не перечеркнется.

Толчок стыковки, шелест шлюзовых лепестков. Силюсь разглядеть фигуру в люке, но мир снова заволакивает алая пелена. Ударяет внезапно: а что, Андрей, слабо было сразу вены перегрызть? Боялся сдохнуть? А ведь остывший труп вряд ли нес бы заразу.

Подонок ты, Андрей.

Голос. Человеческий, не локса… слава богу, не локса!

— Говорить можешь, парень? Что у тебя тут?

— Ксено… лихораа… — продавливаю сквозь пересохшее горло. — Хьюз… на ло… ксов.

— Ясно. — К губам приникает фляга с водой, тонкая струйка льется в рот. — Мы так и поняли.

Первый глоток обжигает болью. Второй — через силу, на голом «надо». Вкус крови во рту. Хриплю:

— Как?..

— Терпи, парень, сейчас укол поставлю. Вычухаешься.

— Как? — повторяю.

От укола шумит в ушах и накатывает сон.

— Да очень просто. — Меня поднимают, мир вертится колесом рулетки: алое-черное, холод-жар, сон-смерть. Кажется, мне уже все равно. Но сквозь черно-алую пелену небытия успевает пробиться ответ: — Они тебя услышали.

© Copyright Гореликова Алла, 25/01/2008- 17/02/2009