Страница 224 из 233
Такая постановка вопроса - принципиально неправильная. Коммунистическая
партия совершенно определенно и правильно поставила вопрос, что только на
базе высокой техники и культуры, на базе машинизации сельского хозяйства
можно иметь настоящий его подъем...
- Так я и знала!, - тихо отозвалась Анисья. Апейка пожал ей руку,
успокоил. Мысленно возразил Голодеду: "Так разве ж она против этого
выступала! Она ж говорила, что для того, чтоб быстро росла промышленность,
надо, чтоб и сельское хозяйство не было в упадке. Хорошо велось. Правильно
говорила!"
- Товарищи, надо иметь в виду, - разъяснял Голодед, - что даже и при
"жирном" сельском хозяйстве и при широко развернутой легкой
промышленности, если у нас не будет крупной машинной индустрии, мы рискуем
превратиться в хорошую колонию индустриальных держав. В этом основной
вопрос...
Из большинства прений, что здесь проходили по моему докладу, -
заканчивал Голодед, - видно, что коллективизация сельского хозяйства БССР
находится уже на такой ступени, когда при всех попытках кулака
дезорганизовать бедноту и середняка, которые стремятся в коллектив... мы
видим... что уже сами бедняки и середняки начинают агитировать друг друга
за коллективизацию. Мы слышали с этой трибуны, что именно сами крестьяне и
крестьянки говорят, что коллективизация - это единственный путь подъема
сельского хозяйства БССР... И вот, именно учитывая это, я и поставил в
своем докладе вопрос ребром о том, чтобы до конца тысяча девятьсот
тридцатого года удесятерить количество колхозов и площадь под ними. Это
задача трудная, однако мы должны ее не только поставить, но и решить. Чего
бы это нам ни стоило!..
3
Все дни были заполнены заседаниями. Заседания шли утром, шли вечером.
На утренние спешили, едва рассветало, с вечерних возвращались поздним
вечером. После дневных забот ужинали шумно, долго; долго не могли
угомониться.
Апейке до поздней ночи не спалось. В темноте, разреженной светом с
улицы, еще будто сидел на сессии, перебирал услышанное, обдумывал,
оценивал выступления, суждения ораторов. Особенно пристрастно разбирал он
в мыслях доклад о коллективизации, с которым выступал нарком земледелия
Рачицкий. С нетерпением ждал он доклада, внимательно вслушивался в каждую
мысль, в каждый факт, - деловито, беспощадно анализировал все в тихой
темноте ночи. Чем больше вдумывался он, тем больше определялось
двойственное впечатление от доклада. Нарком довольно сдержанно говорил об
успехах и правдиво сказал о трудностях, мешающих разворачивать
коллективизацию. "Неплохо было бы иметь пару тысяч тракторов к весне - для
подкрепления колхозного движения, которое мы имеем, однако надеяться на
получение в ближайшие годы того количества тракторов и машин, которое нам
нужно, не приходится". Рачицкий не скрывал, что очень мало специалистов
для колхозов, разумно добавил, что специалисты, которые нужны, должны
иметь особую подготовку для работы в огромных хозяйствах. Нужда в
специалистах, сказал он, превышает предыдущие плановые расчеты самое малое
в десять раз! "Этот вопрос нам решить не под силу, - откровенно докладывал
он, - и на ближайшие годы мы в этом отношении будем иметь большие
трудности..." После этого, сжимая руками края трибуны, лобасто подавшись
вперед головой, почти не шевелясь, Рачицкий возмущался: "Есть попытки
запугать, что организационно и технически мы не будем способны обслужить
то колхозное движение, которое имеется сейчас и которое нарастает все с
большей силой, не сумеем это движение приспособить к нашей организационной
способности, технической вооруженности и финансовой возможности. Такие
настроения, по-моему, очень вредны, и их надо "ю всей решимостью, со всей
силой пресекать!"
Рачицкий заранее.объявлял, что колхозы не получат соответствующей
техники и что денежная помощь будет недостаточной. "Наша главнейшая задача
на ближайшее время, - говорил он, - это...
мобилизовать все ресурсы, которые имеются у самого крестьянства, и
полностью направить их на социалистическую реконструкцию в сельском
хозяйстве".
И тогда, в зале, и особенно потом, ночью, когда заново обдумывал все,
беспокоило Апейку недоуменное: и специалистов для колхозов почти нет, и
техники мало, а словно бы грех - считаться с этим. Невесело было на душе,
когда вспоминал, как Рачицкий, отметив, что часть колхозов засорена
"кулацконэпмановским элементом", заявил, что будто из-за этого "колхозы
уклоняются от сдачи излишков продуктов и сырья, не выполняют договоров по
контрактации". Рачицкий заявил, что надо вести решительную борьбу с такими
"лжеколхозами"; теми колхозами, каким, думалось Апейке, может, наиболее
необходимо терпеливое внимание, разумная помощь!
Разве ему, наркому земледелия, не известно было, что эти "лжеколхозы-"
часто не выполняли договоров потому, что только становились на,ноги!
Одной фразой нарком отметил, что особое внимание общественности надо
обратить на подготовку колхозов к весенней сельскохозяйственной кампании.
"Кампания", которая для многих была первой колхозной весной!
С пристальным вниманием ждал Апейка, что скажет в содокладе Тарасенко,
председатель Климовичского райисполкома. Климовичские руководители были
героями сессии: их хвалили, по ним призывали равняться; Апейка слушал это
с недоверием - каждый раз вспоминалось то, что видел и слышал в Жлобине.
Тарасенко вышел на трибуну необычно для героя скромно - в стареньком
пиджачке и темной рубашке, с озабоченным, выпуклым лбом, деловито
собранный. И заговорил сдержанно, по-деловому: фактами, цифрами. Не таясь,
открыто повел речь о трудностях, о сомнениях, о неполадках.
Разумно сказал, что организовывать колхозы из раздробленных хозяйств -
это совсем не то, что создавать их на помещичьих землях, как было раньше.
Отметил, что были товарищи, которые вообще сомневались в возможности
создать хорошие коллективы "в наших условиях со старыми традициями
земельной политики". Не скрывал, что даже не все члены партии сразу и
легко поверили в колхозы. Что "твердой стеной" стали поперек колхозной
дороги женщины.
Привлекала его манера говорить: это был словно не содоклад, а беседа
очевидца, который глуховатым голосом, просто, открыто рассказывал все, что
видел, что происходило на его глазах. Но он был не только хорошим
рассказчиком, а и вдумчивым, разумным человеком, - Апейка убеждался в этом
чем дальше, тем больше. Взять хотя бы то, что он особенно -выделял мысль:
организовать колхоз намного легче, чем закрепить, наладить его. "Особенно
мы трудно чувствовали себя при составлении внутреннего распорядка колхоза,
- говорил он спокойно, рассудительно. - Это ж не колхоз, который
объединяет каких-нибудь пять - семь дворов. Это колхоз, который имеет
шестьсот рабочих рук, это, что называется, целая фабрика. Им необходимо
дать каждому работу, и надо, чтоб эта работа была продуктивная. Надо, чтоб
люди не слонялись по полю или по углам, а чтоб они работали...
Примеров для нас еще не было нигде. Нигде не было таких планов
внутреннего распорядка... Бюро районного комитета партии пришлось
превратиться в Колхозсоюз. Мы сидели и сами писали, придумывали, каким
способом построить внутренний распорядок. Так и составили распорядок,
которым пользуются и теперь..."
Он не рисовал идиллической картины: на той земле, о которой рассказывал