Страница 147 из 233
Про эти обозы писали потом в газетах. Это было событием не только для
района, но и для округа и, можно сказать, для республики. Башлыков
чувствовал себя тогда героем: обозы эти как бы прогремели о том, какой
руководитель, какого полета приехал в район. И надо сказать, что для
обозов этих он немало потрудился, так что начальный этот его триумф был
вполне заслуженным. Но, как и случалось не раз в прошлые годы, начав
первыми, завоевав шумную славу республиканского масштаба, всю эту славу
вскоре потеряли, позорно отстали - несмотря на все старания секретаря
райкома и к его большому огорчению. Апейка, конечно, также сожалел, что
заготовки затягиваются, но он относился к этому спокойнее: был и
характером более сдержан, и о славе не так беспокоился, и, главное,
принимал то, что случилось, как пока неизбежную беду. Все же беда эта и
его мучила: дороги резали, принуждали тратить впустую столько времени и
сил! Если б мог подсчитать кто-либо, сколько потеряно их за все годы;
сколько поломано одних телег, замордовано коней! Во всем районе ни одной
версты железной дороги, ни одной станции. Половина деревень направляется
на станцию в один соседний район, другая - в другой. И как ни выгадывай, и
в одну и в другую сторону меньше тридцати - сорока, а коекому и пятидесяти
километров не выходит. Здесь, как ни старайся, даже если обозы будут
скрипеть не только днем, а и ночью до утра, все равно не управишься Все
равно район отстанет..
В такие дни Апейка нетерпеливо думал о том близком и далеком времени,
когда и пo их лесным да полевым дорогам запылят автомашины Это было одно
из самых дорогих его желаний, с хорошими дорогами да машинами, был он
уверен, глухая сторона их очень скоро изменит свое обличие, станет краем
богатства и культуры Машины, считал он, скоро разгонят застоялую, дикую
тишину, радостно понесут в деревни добрые и щедрые дары городов Пока же,
не первый год, он недовольно посматривал на реку вдоль района более
полдесятка пристаней - почему бы не организовать хотя бы вывозку поставок
по реке, на баржах Уже не раз говорил, добивался в округе, в Мозыре;
оттуда писали, звонили в Минск, в Киев - в управление пароходства; ничего
не добились, - не было барж и буксиров.
Не успели вывезти и половины зерна - подоспела картошка. Все ринулись
на поле - копать, выбирать. По сторонам всех дорог, на всех полосках, -
уже не зеленых, рыжих - картофельная ботва сникла, посохла давно, -
озабоченные люди: и старики, и дети - все, кто может работать.
Выбирают картошку, сносят в кучи или в коши на возах.
Над полем, над дорогою - изо дня в день - ласковая солнечность. Дни
погожие, как на заказ. Чистые и очень тихие: голоса как бы звенят, но
тихо. Всюду плавает паутина бабьего лета. Паутиной оцеплены жесткие кусты
картофельной ботвы, трава при дороге; цепляется она за ноги, за крылья
таратайки. В конской гриве тоже паутина. И спокойная, мудрая грусть надо
всем. И пахнет дымом: там и тут на поле белые дымы - жгут сухую ботву.
Пекут картошку - радость малышам, и греются старшие: земля уже не летняя,
зябнут руки. Днем еще тепло, а ночи - волглые, отяжелелые, и утрами на
ботве, на траве - белые махры инея.
Ползут и ползут полем возы с лозовыми кошами. Возы с кошами в поле, на
дорогах, на пригуменьях. У гумен почти в каждом дворе насыпают бурты -
укрывают картошку от зимних холодов. Большие, длинные, что коровники,
бурты сооружают при колхозных дворах. Длинные бурты эти еще в новинку, как
и сами колхозные коровники.
Идут возы с кошами к большим районным дорогам, по шляхам с березами и
вербами, с телефонными столбами.
Половина возов - в один район, половина - в другой. На станциях снова
людно и суматошно: съезжаются, теснятся десятки, сотни возов. Храпят и
ржут кони, порой завязывается ругань, готова начаться драка: каждому
хочется пробиться к весам скорее. Снова Апейку тревожит вывозка: медленно
идет она. Из округа ж - каждый день звонки, запросы: как с заготовками,
как с планом? Напоминания, что картошка - Ленинграду и Москве; накачки -
подводите округ! Будто он виноват, будто все оттого, что он не желает или
недостаточно желает, чтоб лучше было! И вот ведь хотя не виноват, хотя
знаешь - нет на тебе вины, а ходишь уже будто виноватый: говоришь уже в
колхозах, в сельсоветах, в деревнях неспокойно. Сам уже подгоняешь и сам
накачки даешь, хотя часто и видишь, что все это не нужно.
Беспокойство, горячка - нервы не выдерживают. Выдержки, деловитой
сосредоточенности не хватает.
А может, это происходит и оттого, что он чувствует: тишина эта осенняя
- не такая кроткая, как может показаться, обманчивая. Нередко встречают в
селах холодные, недобрые взгляды. Нередко люди прячут взгляды - прячут
души. Заметив его вблизи, спешат отойти подальше. И на собрания вечерами
нелегко созывать, долго собираются и не все. Ползут недобрые слухи, что в
этом году твердые задания будут не только кулакам, а и середнякам, даже
маломощным. Что не обминут потом и бедняков, у которых будет что взять.
Что выгребать будут все, дочиста, что повезут все в город - рабочим и
партейным. Не в одном селе слышал он: кулаки шепчутся, сговариваются,
готовы поднять голову.
Харчев сказал: есть сведения о том, что готовится заговор.
Не тихая, совсем не тихая эта золотая, осенняя тишина.
И в эту осень - как и в прошлые - натыкаешься на попытки уклониться от
сдачи обязательных поставок. Как и в прошлые годы, кое-где пробуют
припрятывать зерно и картофель. Отговорка всюду одна: налоги не под силу,
сдавать нечего. Ни уговоры, ни угрозы часто не помогают. Приходится
организовывать активистов. С их помощью нашли не один тайник,
реквизировали припрятанные зерно и картофель. На тех, кто хотел уклониться
от налогов, обмануть, оформили несколько дел, передали в суд. Пятерых,
наиболее злостных, посадили даже.
Работа председателя райисполкома - не для беленьких рук. Это только со
стороны кажется, что работа его чистая и легкая: таратайка с кожаным
сиденьем, возница Игнат, свой кабинет в районной столице. Президиумы за
столом с красным сукном, слава и власть. Работа председателя райисполкома
- это работа того строителя гати, который первым идет и в воду и в хлябь,
первым рубит заросли, прокладывает дорогу и в поле и через болото. Работа
бойца и маленького - отделенного - командира, который вместе с секретарем
райкома, без отговорок, головой своей, сердцем отвечает за все, что
делается в районе. В такое сложное время...
И радость, и беспокойство всегда в сердце: и днем, и вечером, и ночью.
И в селах, и в местечке, и в дороге. Потому он и в дороге так часто, по
селам, - нет никогда покоя.
Радость неизменно с заботами. Радость - веселый, звончатый гул
колхозных молотилок приглушил мерное постукивание цепов уже не в одном и
не в двух селах. В каждом сельсовете меж тесной беспорядочности никчемных
полосок - широкие, вольные просторы колхозных владений. Они стали шире за
год. Косые ряды пахарей, один за другим, идут колхозными полями, борозда
за бороздой, оставляют позади влажную свежесть пахучей земли - готовят к
новому колхозному севу. Не тольнЬ пахари с лошадьми - неутомимые тракторы,
попыхивая синим дымком, говорливо, по-молодому резво идут, как новые
труженики, зачинатели новых, знаемых пока только в мечтах времен. За
гумнами, за крайними огородами, при дорогах растут непривычно просторные
дворы с длинными сараями и амбарами. Их собирают из старых амбаров и
гумен, для них привозят из лесу смолистые сосны: хорошо тогда пахнет