Живи высочайшей милостью

Лэнсинг поднялся и внимательно оглядел комнату. Автомат, с которым он разговаривал, велел ему опустить второй доллар в прорезь седьмой по счету машины. Почему бы и нет, подумал он. С пятым автоматом все вышло не так уж плохо, может быть, ему повезет и с седьмым.

Лэнсинг пошел вдоль ряда. Протянув руку с долларом, он, однако, заколебался. Стоит ли рисковать, спросил он себя. Может быть, номер пятый только заманивал его. Бог знает, что может случиться, если сыграть с седьмым. И все же, подумал Лэнсинг, если он сейчас повернется и уйдет с выигранным золотом, он никогда не узнает, что могло бы произойти, и никогда не перестанет задаваться вопросами. Он будет сгорать от любопытства.

— К черту, — сказал он громко и опустил доллар.

Автомат проглотил монету, звякнул, и табло осветилось. Лэнсинг потянул за рычаг, и цилиндры начали свою безумную карусель. Затем табло погасло, и автомат исчез. Вместе с ним исчезла и комната.

Лэнсинг стоял на тропе через узкую заросшую лесом долину. Высокие толстые деревья окружали его со всех сторон, где-то недалеко звенел и пел ручеек. Кроме шума потока, ничего не было слышно, ничто вокруг не шелохнулось.

Лучше бы он оставил в покое седьмой автомат, сказал себе Лэнсинг, хотя, кто знает… Может быть, перемещение в лесистую долину окажется еще приятнее, чем выигрыш кучи золота. Однако эта мысль не показалась ему убедительной.

Не двигайся, сказал он себе. Прежде чем тронуться с места, нужно оглядеться. И не следует поддаваться панике — уже в эти первые секунды Лэнсинг почувствовал дуновение панического страха.

Лэнсинг осмотрелся. Впереди тропа шла в гору, и, судя по звуку, где-то рядом был ручей. Лес состоял из дубов и кленов. Их листья начинали обретать багряные цвета осени. Совсем близко от него тропу пересекла белка. Лэнсинг мог проследить ее путь вверх по склону по шелесту опавших листьев. Когда маленький вихрь, поднятый зверьком, улегся, вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь журчанием ручья. Теперь, однако, молчание леса не казалось угнетающим. Лэнсинг слышал мягкие шорохи вокруг: падение листа, возню мелких лесных обитателей, другие звуки, источник которых он не мог определить.

Он сыграл с седьмым автоматом, и нечто (или некто) перенесло его сюда.

— Хорошо, — сказал Лэнсинг. — Но что все это значит? Если вы поразвлеклись, может, уже хватит?

Ничто, однако, не изменилось. Он по-прежнему находился в лесистой долине, и никаких намеков на то, что седьмой автомат — или кто-то, или что-то еще — слышал его.

Это невероятно, подумал Лэнсинг, но вся ситуация была невероятной с самого начала. То, что произошло, не более невероятно, чем говорящий игральный автомат. Если он когда-нибудь вернется, он отыщет студента Джексона, пообещал себе Лэнсинг, и голыми руками разорвет его на части.

Если он когда-нибудь вернется!

До этого момента Лэнсинг думал о своем приключении как о чем-то временном, подсознательно надеясь в любой момент оказаться снова в комнате с игральными автоматами. Но что, если этого не случится? Его прошиб пот от этой мысли, и паника настигла его, словно притаившийся зверь. Лэнсинг побежал. Он бежал, не размышляя, отбросив все доводы рассудка, бежал слепо, и во всем его существе не было места ничему, кроме ужаса.

Наконец он споткнулся о камень на тропе, налетел на дерево и растянулся на земле. Он не сделал попытки подняться, скорчившись и ловя воздух ртом.

Страх понемногу отступал. Ему не угрожали никакие чудовища с острыми клыками. Вокруг все было спокойно.

Отдышавшись, Лэнсинг встал. Оглядевшись, он обнаружил, что достиг вершины холма. Лес вокруг все такой же густой, но журчания ручья слышно не было.

Ну, и что теперь? После того как он поддался панике и в какой-то степени одолел ее, каким будет его следующее действие? Не было смысла возвращаться туда, где он оказался после перемещения. Весьма вероятно, подумал Лэнсинг, что он и не сможет найти то место, даже если попытается сделать это.

Что ему нужно, так это информация. Первым делом надо узнать, где он находится, чтобы вернуться в свой колледж. Место, куда он попал, выглядело как Новая Англия. Каким-то образом он оказался перемещенным в пространстве этим проклятым автоматом, хотя, может быть, и не очень далеко. Если ему удастся узнать, где он, и найти телефон, можно позвонить Энди и попросить его приехать. Если идти по тропе, возможно, вскоре он доберется до жилья.

Лэнсинг двинулся по тропе. Идти было легко, похоже, тропой постоянно пользовались. На каждом повороте Лэнсинг с нетерпением озирался, ожидая увидеть дом или встретить кого-нибудь.

Окрестности по-прежнему напоминали Новую Англию. Лес, хотя и густой, выглядел приятно. Никаких троллей или гоблинов или других несимпатичных обитателей. И время года было то же, что и в университетском городке, — осень и там и тут. Было, однако, одно обстоятельство, которое беспокоило Лэнсинга. Когда он отправился на поиски мотеля, уже наступила ночь, а здесь все еще день, хотя и чувствовалось приближение вечера.

И другая мысль смущала Лэнсинга. Если он не найдет пристанища до наступления темноты, ему придется ночевать в лесу, а к этому он не был готов. Одежда не защитит его от ночного холода, да и огонь развести он не сможет. Будучи некурящим, Лэнсинг не носил с собой спичек. Он глянул на часы и не сразу осознал, что время, которое они показывали, не имело никакого значения в его новом окружении. Он переместился не только в пространстве, но, очевидно, и во времени. Как ни устрашающе это звучало, в настоящий момент данное обстоятельство не слишком взволновало его. У него были другие основания для беспокойства, и главным из них было опасение не найти прибежища на ночь.

Он шел уже около двух часов. Он пожалел, что не вспомнил о часах раньше, — они не показывали здешнее время, но, по крайней мере, он знал бы, как долго идет по тропе.

Мог ли он очутиться в необитаемой местности? До сих пор ему никто не встретился. В обычных обстоятельствах он уже давно вышел бы к какой-нибудь ферме.

Солнце садилось, до наступления темноты оставалось не более часа. Лэнсинг перешел было на бег, но одернул себя. Так не годится: он рисковал снова запаниковать, а этого никак нельзя себе позволить. Прошел еще час, и никаких признаков жилья. Солнце садилось за горизонт, быстро наступала темнота.

Еще полчаса, решил он, поторговавшись с самим собой. Если ничего не появится в ближайшие тридцать минут, необходимо приготовиться к ночлегу — найти какое-нибудь укрытие или соорудить шалаш.

Темнело быстрее, чем Лэнсинг ожидал, и спустя полчаса он решил, что пора выбирать место для ночевки. Но тут впереди он заметил проблеск света. Он остановился, затаив дыхание, чтобы не спугнуть огонек, прошел еще несколько шагов, надеясь лучше рассмотреть источник света, — огонек не исчез.

Лэнсинг двинулся вперед, стараясь не терять из виду свет и не сбиться с тропы. По мере приближения свет делался ярче, и Лэнсинг мысленно поблагодарил судьбу.

Лес расступился; на поляне в густеющих сумерках Лэнсинг увидел очертания дома. Несколько окон светилось, из трубы вился дымок.

Лэнсингу не терпелось поскорее добраться до дома, он сошел с дорожки и в темноте наткнулся на забор. Осторожно нащупал калитку. Она крепилась к высокому столбу, и, взглянув вверх, Лэнсинг увидел перекладину и висящую на цепях вывеску. Он понял, что это вывеска гостиницы, но в сгустившейся темноте не смог прочесть название.

Глава 6

ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК, четверо мужчин и одна женщина, сидели за тяжелым дубовым столом перед ярко горящим камином. Когда Лэнсинг вошел и закрыл за собой дверь, все пятеро повернулись в его сторону. Один из сидевших, невероятно толстый человек, поднялся из-за стола и проковылял через всю комнату навстречу Лэнсингу.

— Мы рады, что вы наконец-то прибыли, профессор Лэнсинг, — сказал он. — Мы уже начали беспокоиться. Кроме вас, только одна гостья еще не добралась. Надеюсь, с ней ничего не случилось.