Страница 1 из 8
Клиффорд Саймак
Живи высочайшей милостью
Глава 1
БЫЛ ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ. Занятия закончились, аудитория опустела. Собрался уходить и Эдвард Лэнсинг. Предстоял уик-энд, причем в кои-то веки совершенно свободный. Как лучше провести время, Лэнсинг пока не решил. Можно бы поехать полюбоваться красками осени, удивительными об эту пору, можно позвонить Энди Сполдингу и предложить прогуляться вдвоем, не спеша и со вкусом, или пригласить пообедать Элис Андерсон (и предоставить последующим событиям идти своим чередом). А то и просто остаться дома, устроиться у пылающего камина, послушать Моцарта, почитать — непрочитанного накопилось так много.
С портфелем под мышкой Лэнсинг вышел в коридор, где у стены стоял игральный автомат. Машинально сунув руку в карман, он нащупал мелочь, достал монету, опустил ее в прорезь автомата и потянул рычаг. Автомат зажужжал, цилиндры его завертелись. Лэнсинг, впрочем, не стал ждать результата — все равно никто никогда не выигрывал у автомата. Правда, время от времени доходили слухи о чьих-то баснословных выигрышах, но Лэнсинг подозревал, что их распускали чиновники Департамента социального обеспечения, бюджет которого пополнялся добычей «одноруких бандитов». Дребезжание позади него смолкло, и автомат со щелчком выключился. Лэнсинг оглянулся. На табло красовалось изображение груши, лимона и апельсина.[1] Автомат был из числа тех, что, имитируя игральные механизмы далекого прошлого, рассчитывали на непритязательное чувство юмора первокурсников.
Ну конечно, он опять проиграл. В желании попытать счастья некую роль, возможно, играло смутное чувство долга, хотя Лэнсинг не до конца был уверен в этом. Автоматы собирали деньги на социальные программы, и, получалось, боль от злого укуса подоходного налога таким образом смягчалась. Лэнсинг, как бы мимоходом, подумал, одобряет ли он эту затею. С одной стороны, она не вполне безупречна с моральной точки зрения, но с другой — она все же приносит плоды. В конце концов, сказал себе Лэнсинг, ему по карману пожертвовать четвертью доллара в помощь неимущим и уменьшения налога ради.
Табло погасло. Лэнсинг пошел в свой кабинет, чтобы оставить там портфель и запереть дверь. Еще несколько минут, и он отправится домой в предвкушении удовольствий предстоящего уик-энда.
Но, свернув за угол, он обнаружил у двери кабинета студента, что стоял, прислонившись к стене, в той возмутительно расхлябанной позе, которую обычно принимают ожидающие студенты.
— Вы меня ждете? — спросил Лэнсинг, на ходу доставая ключи.
— Томас Джексон, сэр, — представился студент. — Вы оставили записку в моем ящике.
— Да, действительно, мистер Джексон, — вспомнил Лэнсинг.
Он открыл дверь, пропустил Джексона и вошел следом за ним. Включив настольную лампу, Лэнсинг указал Джексону на стул.
— Спасибо, сэр, — пробормотал студент.
Лэнсинг обошел стол, сел и придвинул к себе стопку бумаг. Вынув из кипы работу Джексона, Лэнсинг взглянул на студента. Тот явно нервничал.
Лэнсинг отвел взгляд и невольно залюбовался пейзажем в окне — типичная для Новой Англии меланхолическая осень, клонящееся к закату солнце, напоминающее дыню и превращающее листву старой березы в расплавленное золото.
Лэнсинг снова обратился к лежавшим перед ним бумагам.
— Мистер Джексон, вы не возражаете, если мы обсудим вашу работу? Я нахожу ее во многих отношениях весьма интересной.
— Я рад, что вам нравится, — промямлил студент, нервно откашливаясь.
— Это одно из лучших критических исследований, какие мне когда-либо приходилось встречать. Вы, должно быть, вложили в него много сил и времени. Это очевидно. Вы предлагаете совершенно оригинальное истолкование одной из ключевых сцен в «Гамлете» — ваши выводы просто блестящи. Однако кое-что мне непонятно: что за источники, на которые вы ссылаетесь?
Положив работу на стол, Лэнсинг пристально посмотрел на Джексона. Тот попытался ответить ему таким же твердым взглядом, но не выдержал — отвернулся.
— Мне бы очень хотелось знать, — продолжал Лэнсинг, — кто такой Кроуфорд? А Райт? И Форбс? Они должны быть известными щекспироведами, но почему-то я никогда о них не слышал. — Студент ничего не ответил. — Для меня остается загадкой, зачем вообще вы их цитировали. Ваша работа хороша и без этих ссылок. Если бы не они, я бы предположил, хотя и с известным усилием, учитывая вашу прошлую успеваемость, что вы наконец-то взялись за ум и стали честно работать. Судя по вашим прежним успехам, это представляется маловероятным, однако я был бы склонен трактовать свои сомнения в вашу пользу. Если это мистификация, то я не вижу в ней ничего смешного. Может быть, вы проясните ситуацию? Я готов вас выслушать.
Студент выпалил с внезапным взрывом горечи:
— Все дело в этой проклятой машине!
— Я вас не понимаю. Какая машина?
— Видите ли, — начал Джексон, — мне обязательно нужна была хорошая оценка. Я ведь понимаю, что, провали я эту работу, я вылечу с курса. А мне не по карману платить еще за год обучения. Я честно взялся за дело, но не осилил, и тогда пришлось идти к машине и…
— Я снова вас спрашиваю: при чем здесь машина?
— Это игральный автомат, — начал объяснять Джексон, — или, по крайней мере, оно выглядит как автомат, хотя, наверное, на самом деле это что-то другое. О нем знают немногие — и хорошо, что немногие.
Он умоляюще взглянул на Лэнсинга, и тот спросил:
— Если существование автомата держится в тайне, зачем вы говорите об этом мне? Почему не блефуете до конца? На вашем месте я бы покорился неизбежности и не обмолвился ни словом, хотя бы ради тех, кто тоже прибегает к помощи машины.
Лэнсинг, конечно, ни на секунду не поверил выдумке об игральном автомате. Но он подумал, что, может быть, угроза оказаться в роли предающего общие интересы заставит Джексона сказать правду.
— Ну, видите ли, сэр, дело вот в чем. Если бы вы решили, что это глупый розыгрыш или что я нанял кого-то написать работу вместо меня, вы, конечно, поставили бы мне неудовлетворительную оценку; а как я вам уже говорил, я не могу допустить провала. Вот я и подумал: если рассказать вам правду… Ну, в общем, я надеялся выиграть в ваших глазах, если не стану врать.
— Это очень достойно с вашей стороны, — проговорил Лэнсинг. — Но игральный автомат…
— Он находится в здании Студенческого Союза.
— Я знаю, где это.
— Нужно спуститься в подвал. Там, сразу за пивным баром, есть дверь — сбоку от стойки. Ею обычно никто не пользуется. Там что-то вроде заброшенной кладовки. В ней всякое барахло, и в углу стоит этот игральный автомат или что-то, похожее на него. Даже если кто-нибудь и зайдет в кладовку, автомат трудно заметить — он вроде как притаился в углу. Никогда не подумаешь, что он работает и…
— Но, конечно, — вставил Лэнсинг, — это не может ввести в заблуждение тех, кто знает, что там на самом деле.
— Совершенно верно, сэр. Значит, вы верите мне?
— Я этого не сказал. Я просто стремлюсь разобраться. Вы совсем завязли, и я хочу помочь вам снова выбраться на дорогу.
— Благодарю вас, сэр. Это очень любезно с вашей стороны. Я немного запутался. Так вот, нужно подойти к автомату, сэр, и опустить четверть доллара. Монета приводит автомат в действие, и он спрашивает, что вам нужно, и…
— Вы хотите сказать, что автомат разговаривает?
— Совершенно верно, сэр. Он спрашивает, что вам нужно, вы отвечаете. Автомат назначает цену, и, когда вы заплатите, он выдает то, что вы заказали. Он делает письменные работы почти на любую тему. Нужно только сказать, чего вы хотите.
— Значит, именно так вы и поступили. Если не секрет, во сколько же это вам обошлось?
— В два доллара.
— Совсем по дешевке.
— Да, сэр. Это действительно выгодная сделка.
— Слушая вас, — не выдержал Лэнсинг, — я думаю о том, как несправедливо, что лишь немногие избранные знают о такой чудесной машине. Подумайте только: сотни студентов корпят над книгами, выжимают из своих мозгов все возможное, чтобы написать страничку или две. Если бы они знали, что рядом, в здании Союза, можно получить почти даром ответы на все вопросы!
1
Игральным автоматам, впервые появившимся в США, придавалась форма ковбоя; они приводились в действие рычагом, отсюда прозвище — «однорукие бандиты». Картинки в окошках автомата, при совпадении которых играющий выигрывал, изображали фрукты. Более поздние модели обрели другие формы. (Здесь и далее примеч. пер.)