Любовные утехи богемы

Мари — Аде

Нет ничего проще, скажет Александр Дюма-сын, чем быть любимым девственницей. «Быть любимым чистой молодой девушкой, открыть ей впервые чудесную тайну любви, конечно, большое блаженство, но это самая пустая вещь на свете. (…) Но быть искренне любимым куртизанкой — это более трудная победа. У них тело иссушило душу, похоть сожгла сердце, разврат сделал чувства непроницаемыми. Они уже давно знают те слова, которые им говорят, им знакомы те средства, которые употребляют; даже любовь, которую они внушают, они раньше продавали».

В высшей степени правдоподобная история любви дебютирующего писателя и известной куртизанки по имени Мари Дюплесси началась в один из сентябрьских вечеров 1844 года.

В этот день сын Александра Дюма отправился нанести визит своему прославленному отцу в его сен-жерменский дом. По дороге он повстречал одного молодого мошенника, пока еще очень симпатичного сына комедиантки Дежазе, который унаследовал от своей матери пикантную красоту и входной билет во все ложи и за все кулисы всех без исключения парижских театров. Там, среди очаровательных актрис, он вел развязную жизнь, что доставляет столько удовольствия, когда тебе только двадцать пять и когда у тебя в карманах полно золота.

Дюма-сын был немного моложе и немного беднее. Достигнув возраста двадцати пяти лет, он так и не написал ничего заметного и временно довольствовался тем, что был сыном своего отца. Одетый, словно денди, он совмещал в себе атлетическую фигуру, свойственную всему семейству Дюма, с легкостью манер, которые восхищали его отца, писавшего, что у сына было «самое безумное, самое увлекающее, самое одержимое красноречие, которое мне только приходилось видеть у молодых людей».

Вернувшись в Париж, два кавалера обнаружили практически пустынную столицу. На бульварах не было обычной лихорадки. Позднее потепление опустошило парижские улицы, так как все, кто оживлял своим присутствием парижские ночи, уехали за город. Отобедав, они праздно направились в Варьете, где давали скучный водевиль. Перед их лорнетами кружилась карусель очаровательных улыбок. Дюма случайно остановил свой бинокль на ложе, которую занимала белокожая женщина; с одной стороны от нее стоял букет кремовых камелий, с другой — коробка с конфетами. Ее байроническая бледность чудесно сочеталась с бархатом, которым была обита балюстрада, где томно распростерлась ее рука, в красоте которой она не сомневалась. Высокая, худая, черноволосая, она напоминала статуэтку из саксонского фарфора. Без малейшего усилия она сохраняла свое кошачье безразличие перед «взглядами, сверкающими, как вулкан» (так сказал Жюль Жанен), которые устремлялись к ней. Время от времени, изящно изгибая бюст, она оборачивалась, чтобы бросить несколько слов в темноту в глубине ее ложи. Лишь у шлюх и графинь могло быть такое изящество. Следовательно, это чудо не было графиней. Она называла себя Мари Дюплесси и в течение нескольких лет была в центре внимания парижских светских хроник, прежде всего благодаря изобретательности и развязности, с которыми она издевалась над пресмыкавшимися перед ней любовниками.

Она родилась 16 января 1824 года в маленькой коммуне департамента Орн. Ее окрестили Розой Альфонсиной Плесси. Покинутая своей матерью, она была воспитана бедной кузиной, и та часто приходила в ужас из-за горячего темперамента девочки, бросавшего ее в объятья всех юношей коммуны. Ее отец, которого все считали колдуном, отвез ее в Париж и оставил у модистки из Пале-Рояля, а выражаясь прямо — у сводни. Она там не пожелала остаться, а предпочла свободный полет, управлявшийся лишь ее настроением, которое и привело ее наконец, как говорят, в тюрьму Сен-Лазар, где содержали проституток, заразившихся сифилисом. Один знаменитый журналист утверждал, что встретил ее «однажды ночью, когда она брела со стороны Понт-Нефа (…). Шумный жир звонко кипел в сковороде торговца и перед этим гармоничным звуком в изумлении и как будто прельщенная спектаклем, доставлявшим ей невиданное блаженство, остановилась очаровательная, хрупкая и нечесаная девушка, похожая на отвратительную улитку. Она грызла зеленое яблоко, которое, казалось, презирала. Жареный картофель был ее мечтой; я купил для нее большой кулек».

Из ее поведения в модных лавках и на загородных балах можно было без труда сделать вывод, что ей гораздо больше удовольствия доставляло мять свои платья, чем шить их. Свой первый подарок она получила из жирных рук одного буржуа, владельца ресторана в галерее Монтпенсье: это был небольшой комплект мебели из смолистой сосны и чердачная комната на улице дель Аркад. Будучи осторожным, этот добропорядочный господин имел достаточно осмотрительности, чтобы не спустить все свое состояние на эту любовницу. Ему же лучше. А неделей позже на выходе из танцевального зала Прадо она «пришвартовалась» к знаменитому господину, герцогу де Гишу, который был на пять лет ее старше. В шестнадцать лет Альфонсина Плесси перестала быть гризеткой и стала содержанкой.

Пришло время метаморфоз, и Альфонсина вторично родилась на свет под именем Мари Дюплесси. Как когда-то маршалы Империи, батальон учителей преподавал ей манеры, музыку, пение, танец и орфографию. Корабль в полном оснащении был спущен на воду, а его парусами стали розовый атлас и кружева. Ничто отныне не могло ее остановить, кроме туберкулеза.

Богатейший старик подарил ей апартаменты на улице де ля Мадлен (идеальный адрес для греховодницы), конюшню, шубы, бриллианты, лошадей и карету в обмен на место в ее свите, которое он постоянно занимал, невзирая на насмешников. Каждое утро он наполнял ее вестибюль охапками камелий, этих цветов без запаха, которые пахнут, не вызывая мигрени. Это был граф Штакельберг, восьмидесятилетний похотливый дипломат, уцелевший после Венского конгресса.

Итак, в тот день 1844 года в глубине ее ложи находился именно он. И именно к нему оборачивалась Мари время от времени, чтобы бросить любезную фразу, как бросают собаке кусочек сахара. Однако внимание красавицы больше привлекала крупная дама, сидевшая с противоположной стороны, чем то, что происходило за ее плечами. Дюма знал ее. Это была Клеменсия Прат, известная сводня, одна из тех дам, которые своей профессией сделали улаживание любовных интрижек. Вы хотите провести ночь с той или иной молодой девушкой, замеченной вами в лавке или на сцене? Нет ничего проще. В несколько дней эта дама, получив свои десять луидоров, устроит для вас желанное свидание. В то время она жила в Ванде по соседству с Мари Дюплесси. Чтобы сблизиться с прекрасной куртизанкой, случая лучше могло не представиться. На много лет Дюма сохранил воспоминание о первой встрече с нею, когда при входе к торговцу модной одеждой их взгляды пересеклись. Ее обволакивали наивная неподкупность и белый муслин.

Посредничество молодого Дезаже, который прекрасно знал Клеменсию, позволило ускорить ход событий. И несколько часов спустя фиакр доставил молодых людей к дверям сводни.

Затем последовало продолжение. Дюма в деталях описал эти события в романе «Дама с камелиями», где в его роли выступает Арман Дюваль. Написанный в несколько дней сразу же после смерти Мари, этот роман, по словам самого автора, всем обязан памяти и ничем — вымыслу. «Не достигнув еще возраста, в котором изобретают, я довольствуюсь тем, что рассказываю», — говорит он в первой главе.

Когда Клеменсия добилась, чтобы Мари их приняла, она как раз искала повод, чтобы выпроводить одного молодого графа, упорствовавшего в преследованиях, которые даже ее великодушие не помогало ей вынести. Присутствие этого влюбленного было для нее настолько неприятным, что она без колебаний прервала эту невыносимую интимную встречу. Перед лицом явного презрения молодой граф предпочел удалиться. «Я точно помню его черты и его подлинное имя», — пишет Дюма, не говоря ничего более об этом неудачливом претенденте, которого он еще неоднократно встретит в 1881 году.

Избавившись от этого тягостного присутствия, Мари вновь стала очаровательной и веселой. Ужинали, пили шампанское, смеялись, пели фривольные песенки. Арман-Александр Дюваль-Дюма был покорен этой удивительной смесью простодушия, меланхолии и развратности, которая исходила от нее и возбуждала желание. Девственницу, которую пустяк сделал куртизанкой, казалось, ничего не возвратит в девственное состояние. К концу ужина у Мари случился приступ кашля. Она вышла из комнаты. «Так бывает всегда, когда она слишком много смеется», — пояснила Клеменсия Прат. Растроганный этим невольным проявлением слабости, Дюма последовал за ней. Она лежала на канапе. Струйки крови стекали в серебряный тазик. Он нежно взял ее за руку и предложил свою помощь.