Страница 65 из 125
Уточнить меры, разработать новые - как советовал ему когда-то Мухтар в Самарканде.
Написать обзор тюркских племен, выявить их происхождение, сравнить языки.
Создать руководство по персидскому стихосложению.
Съездить в Индию, в Китай, на Кавказ, к булгарам на Волгу...
Все это прахом пошло.
Дом, что ли, продать? Зачем он ему одному, такой огромный? Убирать устаешь, пыль выметать. Продать и купить взамен небольшую уютную хижину. На остальные деньги жить...
...В калитку - быстрый негромкий стук. Кого там шайтан принес? Но Омар, который еще недавно никому не открывал, теперь уже рад любому гостю. Одиночество заело. Покашляв, чтобы дать знать пришедшему, что он дома и слышит, Омар открыл калитку.
Мальчишка, смуглый, быстроглазый:
- Здравствуй. Мой хозяин, купец Музафар, велит тебе скорей явиться на Шелковый базар. У него к тебе важное дело.
- Велит... мне? А ну, убирайся отсюда, пока целый! У него ко мне дело - не у меня к нему.
Омар с досадой захлопнул калитку. Еще недавно им помыкали цари и визири, теперь какой-то купчишка берется им помыкать. «Велит...» Вели своей жене, пес паршивый.
Так и не придумав, где добыть денег, он решил: ничего не буду делать! Никого не буду искать, ни у кого ничего не стану просить. Запрусь, залягу дома, как горный медведь в пещере, и буду лежать. Лежать и лежать, пока что-нибудь не произойдет. Что-нибудь ведь должно когда-нибудь произойти?
Но ему не дали залечь. В калитку вновь постучали, громко и требовательно.
- Я Музафар, - сказал дородный старик в добротной одежде.
- Проходи.
- Разве ты не слыхал обо мне? - спросил купец, как бы удивленный тем, что Омар при его имени не повалился ему в ноги.
Омар: «Ну, я собью с тебя спесь». И - простодушно:
- Нет. Купцов много, знаешь. А я - один.
- Хм. - Лицо у Музафара сделалось густо-багровым, с синевой, как гранатовая кожура.
Омар, морщась от тошноты, махнул рукой на помост под пышно-желтой осенней шелковицей. И сам сел первый, отирая со лба холодный пот.
- Хозяин харчевни сказал... что ты умеешь гадать по звездам? - угрюмо спросил Музафар, неловко усевшись на край помоста, накрытого кошмой.
- Н-ну и что? - промычал Омар недружелюбно.
- Завтра в Рей... уходит большой караван, - доложил мрачно купец Музафар. «А! - вспомнил Омар. - Те двое вчера говорили об этом». - Десять верблюдов - мои. Хороший товар. Но я тревожусь. Дороги опять стали опасными. Не погадает ли... ученый друг, - каждый звук торговец произносил с усилием, будто не слова выдавал, а деньги, - по небесным светилам... стоит ли ехать завтра в Рей?
«Так-так. И сей остолоп, тупоумный муж, жалкий торгаш, совершенно уверен, что светила небес страсть как озабочены судьбой его ничтожных барышей. Прогнать его взашей! Вся Вселенная с мириадами звезд так и корчится со страху за его товары. Но...»
- На какую сумму товары везешь?
- Это нужно для гадания? - смутился купец.
- Да.
- На... две тысячи пятьсот динаров.
- Двадцать пять.
- Что?
- Двадцать пять динаров за гадание.
- Так много? - поразился Музафар.
- А что ты думаешь, - возмутился Омар, - я за один серебряный дирхем стану спасать твои две тысячи пятьсот золотых динаров? Беру за гадание сотую часть. Пожалеешь сотую часть - потеряешь все.
- Но если, - замялся сытый старик, потирая румяные щеки, - если предсказание... не сбудется?
- Сбудется! Я гадал самому султану Меликшаху. И всегда удачно.
Музафар, тяжко сгорбившись, долго вертел в руках бархатный красный кошель. Его раздирали скупость и страх. Двадцать пять динаров! С ума сойдешь. Но две тысячи пятьсот... это десятая часть его состояния.
- Ручаешься... за предсказание?
Он все озирался, все озирался, будто боясь, что на него сейчас нападут. Не нападут, болван.
- Эй, здесь что тебе - базар? - рассердился Омар. - Хочешь - гадай, не хочешь - проваливай. Лишь бы не пришлось завтра слезы лить.
Музафар со стоном вздохнул, точно он страдал с похмелья, а не Омар, отсчитал дрожащими пальцами двадцать пять звонких монет. Словно двадцать пять чаш собственной крови выцедил. Даже побелел, обескровленный.
Омар не спеша отнес монеты в дом, принес астролябию и звездные таблицы.
- Гороскоп?
- Телец.
- Опасное созвездие! Та-ак. - Омар измерил высоту солнца. - Один Телец - средь звезд сверкает в небесах, - раскрыл он таблицы. - Другой - хребтом поддерживает прах. А между ними... Жребий сокровенного, - умышленно городил он астрологическую чушь, лишь бы придать всей этой чепухе видимость серьезного дела. - Жребий счастье. Соединение и противостояние. Квадратура. Тригональный аспект - таслис. Секстильный аспект - тасдис. Вы только поглядите! Созвездие упадка. Действие неблагоприятное. Какое множество... Выход - закрыт.
Вот что, почтенный Музафар. Господь тебя сохрани выйти завтра с караваном в Рей! Он обречен. И другим передай, чтоб не смели ехать. Задержите караван на пять-шесть дней.
За это время разбойники устанут ждать и разбредутся. Черный Якуб уйдет ни с чем».
- И не подумаю, - проворчал Музафар. - Пусть едут. Я дома посижу. Прикинусь хворым. Какой из меня торговец, если я стану остерегать соперников от убытка?
«Хорош мусульманин! А ведь вместе ест, водится с ними. Ну, ладно, - подумал Омар устало. - Мне-то что до их удач и неудач? Я не побегу их выручать. Если бы я вчера не забрел в харчевню и не подслушал случайно разговор тех двух проныр, сидеть бы мне сейчас с динаром своим последним, дрожа над ним: истратить, сберечь. И кто бы из этих сытых, благополучных торговцев вспомнил обо мне? Пришел проведать, узнать, я живой или уже с голоду умер? На похороны денег не дадут! Все они - разбойники. Кто кого. И пропадите вы все».
- Как знаешь. Я свое дело сделал.
...На следующий день, во второй половине, Музафар опять постучал в калитку - уже громко и уверенно.
Сел на край помоста, отирая, как вчера Омар, холодный пот.
- Ну?
- Караван... разграблен. Четверых из охраны убили. О, мой ученый друг! - Он прослезился. - Ты спас меня от страшной беды. Теперь я - ни шагу без тебя, без твоих мудрых советов... - И он, к изумлению Омара, отсчитал ему... еще пять динаров.
Через несколько дней в калитку вновь постучали. Негромко и робко. Повадились! Странный стук. Опять Музафар? Омар открыл калитку и увидел за дальним углом переулка исчезающую женскую фигуру в чадре. Что-то в ней, этой фигуре, ему знакомо. Но женщина уже скрылась за углом.
Сбоку от него кто-то всхлипнул. Омар взглянул направо, вниз и обнаружил на привратной скамейке другую фигуру в чадре, тонкую, маленькую. Плачет. Он присел перед ней на корточки, осторожно раздвинул чадру. О боже! Мокрые от слез, в густых мохнатых ресницах, изумительно зеленые глаза. Как хризопразы, только что вынутые из морской воды.
- Ты кто?
- Фе... Ферузэ.
- Какая такая еще Ферузэ?
- Я деревенская! - Она громко разрыдалась. – Мне в городе негде жить...
- Тихо, тихо! Не шуми на улице. - Он завел ее во двор, усадил на помосте.
- Старуха Айше обманом завлекла меня к себе, - сказала она, содрогаясь. - Три дня я была у нее. Когда узнала... убежала. Я дочь порядочных родителей. Как я дойду теперь до дому? У меня ни фельса денег. Одна сердобольная женщина... показала твой дом. Может, приютишь хоть на несколько дней?
И она скорчилась на помосте, сотрясаясь от безутешных рыданий.
- Ох, не реви! Сбрось свой дурацкий балахон, покажись.
Она мигом стянула чадру, - и перед Омаром предстало нечто крохотное, с детским телом и взрослым лицом, козлиными тонкими ножками. Тут и разглядывать нечего. Одни глаза - огромные, ярко-зеленые. Таких и не бывает у людей. Это ведьма.
- Н-да... - Омар озадаченно взъерошил свою черную, без единой сединки, короткую бороду. - Из какого же ты селения?
- Из-под Серахса.
- Н-да... Далековато.